— Красавец вышел. Такой должен работать годами.

Трофим подошел, похлопал по корпусу:

— Пайка крепкая, швы ровные. Не потечет.

Да, крепеж весь на месте, ничего не болтается.

Часы пробили шесть. Работники начали собираться.

— Все свободны. Завтра испытания. Приходите в семь, будем проверять.

Все разошлись. Я остался один. Погасил лампы, вышел, запер мастерскую.

На улице накрапывал дождь, мелкий, холодный. Крылов правильно предчувствовал. Натянул воротник, быстро пошел домой.

Матрена Ивановна выглянула из горницы:

— Промокли, Александр Дмитриевич? Переоденьтесь, я чаю горячего поставлю.

Переоделся, сел за стол. Хозяйка принесла чай в большой кружке, тарелку с сушками.

— Кушайте, грейтесь. А то простудитесь еще.

Я медленно пил чай, грелся. Дождь за окном усилился, барабанил по крыше. Было тепло, уютно.

Допил, поблагодарил, ушел в свою комнату. Разделся, лег на кровать. Слушал дождь, думал о завтрашнем дне.

Завтра испытания. Самый важный момент. Если насос работает как надо, это успех. Если нет придется переделывать, искать ошибку, терять время.

Но я все проверил. Размеры точные, детали подогнаны правильно, сборка надежная. Должно работать.

Закрыл глаза. Уснул под шум дождя.

Утром проснулся и сразу выглянул наружу. За окном серо, сыро, вода стекает с крыш. Оделся, вышел в горницу. Матрена Ивановна уже хлопотала у печи.

— Доброе утро! Дождь-то какой, не унимается. Вот, блины напекла, со сметаной ешьте.

На столе стопка блинов, горшочек со сметаной, кувшин с молоком. Я поел с аппетитом.

Дождь мелкий, но холодный. Я натянул воротник, пошел быстрым шагом. По улицам текли ручьи, грязь хлюпала под сапогами.

Дошел до мастерской, отпер. Внутри холодно, сыро. Растопил буржуйку, зажег лампу. Насос стоял на прежнем месте, медный, блестящий, готовый к испытаниям.

Пришел Семен, за ним Трофим, Филипп. Гришка с Иваном пришли последними, промокшие, замерзшие. Все столпились у печки, грелись.

Я внимательнее посмотрел на Гришку. Парень лет шестнадцати, худой, жилистый. Одежда на нем старая, залатанная. Сапоги насквозь промокли. Лицо бледное, под глазами синяки, не высыпается.

— Гришка, ты где ночуешь? — спросил я.

Парень смутился, опустил глаза:

— Да вот… по углам, ваше благородие. То у знакомого в сарае, то в ночлежке за пятак. Денег на жилье не хватает. Жалованье маленькое, половину домой в деревню отсылаю, матери с малыми братьями.

Семен подтвердил:

— Правда, Александр Дмитриевич. Парень мыкается. Иногда прямо здесь ночевал, в углу на соломе, когда Сидоров не видел.

Гришка работник старательный, не ленится, быстро учится. Пусть подмастерье, но толковый. И мается без крыши над головой.

— Гришка, слушай, — сказал я. — Впредь ночевать будешь здесь. В углу мастерской. Постелишь солому, тулуп дам. Печку топить будешь сам, дрова есть. По утрам мастерскую приберешь до прихода остальных. За это вычитать не буду. Устроит?

Гришка вытаращил глаза, не веря:

— Здесь? В мастерской? Правда можно, ваше благородие?

— Правда. Только смотри, огонь разводи осторожно, чтобы не спалить ненароком. И в чистоте тут все держи. Договорились?

— Договорились! — Парень просиял. — Спасибо вам, Александр Дмитриевич! Спасибо!

Семен кивнул:

— Правильное решение. Парень сторожем заодно будет, никто не влезет ночью.

— Именно. Ладно, за дело. Сегодня испытываем насос. Надо вынести бочку с водой во двор, установить насос, подключить шланги.

Мы принялись за работу. Трофим с Филиппом выкатили во двор большую бочку, поставили на подставку. Гришка с Иваном начали таскать ведра с водой из колодца, наполнять бочку. Мы с Семеном вынесли насос, установили рядом с бочкой.

Дождь накрапывал, но не сильно. Работали быстро, чтобы не промокнуть совсем.

Я подключил всасывающий шланг от насоса к бочке. Шланг кожаный, армированный проволокой, чтобы не сплющивался при всасывании. Опустил конец в воду.

Нагнетательный шланг направил в сторону, на землю. Проверил все соединения, плотно, не течет.

— Качай, Семен, — сказал я.

Семен взялся за рычаг, надавил вниз. Рычаг пошел туго, первый ход самый тяжелый, потому в цилиндре остался воздух. Надавил, отпустил. Рычаг поднялся.

Еще раз. Рычаг пошел легче. Внутри цилиндра послышалось бульканье, вода начала всасываться.

Семен качал ритмично, вниз, вверх, вниз, вверх. Что-то напевал под нос, как обычно. Рычаг ходил плавно, ровно.

Я наблюдал за нагнетательным шлангом. Сначала ничего. Потом шланг дрогнул, вздулся. Из конца брызнула вода, рывками, с воздухом.

Еще несколько качков. Вода пошла ровной струей. Мощно била из шланга, летела далеко. Хорошо.

— Не останавливайся, качай, — сказал я Семену.

Семен продолжал качать. Вода лилась непрерывно. Я взял ведро, подставил под струю, засек время. Ведро наполнилось за двенадцать секунд.

За минуту можно наполнить пять ведер. За час триста. По договору в час надо минимум двадцать ведер. Получается в пятнадцать раз больше!

Хотя стоп. Семен качает быстро, на пределе. Во время реальной работы темп будет медленнее. Посчитал, если качать спокойно, выйдет примерно двадцать пять-тридцать ведер в час. Все равно больше, чем требовалось.

— Хватит, — сказал я. — Останавливай.

Семен отпустил рычаг, выпрямился, вытер пот со лба:

— Господи, как качает! Рука устала, а всего минуту работал!

Я подошел к насосу, осмотрел. Корпус сухой, нигде не течет. Все соединения плотные. Клапаны работают четко, слышно, как щелкают при каждом ходе.

— Трофим, попробуй ты, — сказал я.

Трофим взялся за рычаг, начал качать. Мощный мужик, у него руки кузнеца. Качает легко, ритмично. Вода лилась мощной струей.

Я взял шланг, направил вверх. Струя взметнулась высоко, на три сажени, не меньше. Отлично. Такой напор для фабрики Баташева идеален, вода дойдет до котлов на любой высоте.

— Хватит, — остановил я Трофима.

Кузнец отпустил рычаг, покрутил плечами:

— Хорошо идет. Легко качается, не заедает.

Я снова осмотрел насос. Все в порядке. Нигде не подтекает, не скрипит, не дребезжит. Работает как часы.

— Филипп, твоя очередь, — сказал я.

Филипп взялся за рычаг. Мужик постарше, лет сорока, но крепкий. Качал медленнее, чем Трофим, но уверенно. Вода лилась ровно.

Я подошел к всасывающему шлангу, проверил, держится крепко, не срывает. Подошел к бочке, заглянул внутрь, уровень воды заметно упал. Мощно насос забирает.

— Достаточно, — сказал я Филиппу.

Все работники столпились вокруг насоса, разглядывали, переговаривались.

— Вот это работа! — восхищенно сказал Трофим. — Такой насос в пожарной части сгодился бы! Струю на три сажени бьет!

Семен кивнул:

— И производительность отличная. Раза в полтора больше, чем в заказе требовалось.

Я проверил последний раз все соединения. Подтянул один болт, который чуть ослаб от вибрации. Вытер корпус тряпкой, блестит, как новый.

— Насос готов, — объявил я. — Завтра везем Баташеву. Трофим, закажи телегу на утро. Семен, ты со мной поедешь, будем устанавливать на месте. Остальные продолжайте подготовку к ремонту пожарных насосов. Филипп, начинай разбирать первый насос, проверяй каждую деталь. Гришка, Иван, чистите медь, готовьте материалы.

Все кивнули, разошлись по делам.

Мы с Семеном занесли насос обратно в мастерскую, поставили на верстак. Вытерли досуха, обернули тряпками, чтобы не поцарапать при перевозке.

Дождь за окном усилился, дробно стучал по крыше. В мастерской тепло, трещит печка, тлеют угли.

Работа шла своим чередом. Филипп начал разбирать первый пожарный насос, снимал корпус, откручивал болты, вытаскивал поршень. Детали аккуратно раскладывал на верстаке, по порядку. Каждую осматривал, записывал дефекты на бумагу, самому себе понятными закорючками, он умел писать печатными буквами.

Трофим ушел договариваться о телеге. Вернулся через час, мокрый: