— Что именно вас так поражает? Вы же сами просили найти информацию. Я нашёл. Готовы слушать?

Я посмотрел на Максима Викторовича с едва заметной ехидцей — не злой, а скорее заинтересованной. Но вмешалась Элизабет:

— Максим, не слушай его. Пошли отсюда. Он шарлатан, а я эту девушку впервые вижу!

Голос у неё дрогнул так, будто она сама испугалась собственной интонации. Не уверенность — истеричный страх. Тот самый, когда человек понимает: ещё одно слово — и его тайна рассыплется в пыль.

Но Максим уже всё понял. Это было видно по его мимике — он хотел узнать, что здесь происходит.

— Уйти мы всегда можем, — сказал он тихо, но так что было понятно, всё уже решено. — Мы послушаем. Ты, Роман… будь добр, объяснись. Что ты имеешь в виду?

— Давайте начнём с самого начала, — сказал я. — Элизабет… может, вы сами расскажете? Не очень красиво раскрывать чужие личные тайны.

Все в помещении повернули головы к Элизабет. Даже кот приподнял морду и посмотрел на неё так, будто мысленно говорил: «Ну давай, базарь».

Она молчала.

Я решил сорвать эту тишину:

— Элизабет, если не вы — тогда расскажу я. Простите, но мне за это заплатили. Или, конечно, — повернулся к Максиму, — вы можете разорвать со мной контракт. Сто тысяч рублей — и всё умрёт вместе со мной. — Я возвратил взгляд к Элизабет — Но тогда ваш жених всю жизнь будете думать, что его невеста ходит налево и трахается с каким-то мужиком.

— Как ты смеешь так… — начал было Максим, но я поднял руку.

— Максим Викторович, будьте добры, не мешайте. Или вам не интересно? Я только что озвучил способ закрыть вопрос раз и навсегда. Если хотите — сделайте так. Не хотите — слушайте правду.

Элизабет тяжело выдохнула.

— Ладно… рассказывайте. Я всё равно не смогу… мне сложно… — она дрогнула. — Максим, я не хотела тебя обманывать. И я ни с кем не спала.

— Это правда, — кивнул я. — Она действительно ни с кем не спала. История куда интереснее.

Я показал рукой на Ксюшу:

— Вот эта милая девушка — маг. Маг иллюзий. Именно поэтому ни один из ваших бывших детективов не смог поймать её.

Максим приподнял бровь:

— А у тебя как получилось?

— Секрет, — усмехнулся я.

— Как собака вынюхал?

Кот возмущённо фыркнул.

«Ладно-ладно…»

— Точнее — как кот, — я решил не гневать своего напарника и поправил Максима…

Все посмотрели на чёрного, но тот сделал вид, будто является частью мебели.

— Так вот, — продолжил я. — Именно Ксения превращалась в Элизабет в те моменты, когда настоящая Элизабет занималась… другими важными делами. И да, они были в сговоре. Но не как преступницы. Как родственницы.

Максим нахмурился:

— Как они могут быть родственницами? У Белозёрских одна дочь.

— Вот в этом вы как раз ошибаетесь. У Белозёрских вообще нет детей. Никогда не было. Элизабет — приёмная.

Элизабет закрыла лицо руками. И начала всхлипывать. Я понимал, что ей не очень приятна эта тема, но мне за это заплатили.

Максим медленно выдохнул:

— Тогда… чья она дочь?

— Был когда-то род Крановых, — ответил я. — Дошли до графского титула. Сильные, известные. Пока не были объявлены предателями Империи. Титул сняли, герб уничтожили. И глава рода — Виталий Кранов — был казнён.

Максим кивнул:

— Я слышал эту историю.

— У него были две дочери. Старшая — Ксения. Младшая — Элизабет.

Максим взглянул на обеих, словно впервые их видел.

— После казни остались только женщины. Мужчин в роду больше не было. Виталий был последним носителем титула. Второстепенные ветви откололись в момент проведения расследований по предательству, чтобы не попасть под раздачу правосудия. И по законам Империи — если нет наследника мужского пола, род вымирает. В момент заключения брака невесты переходят под герб и фамилию мужа поэтому род Крановых официально больше не восстановить.

— Но… как она оказалась у Белозерских? — спросил Максим.

— Виталий был близким другом нынешнего «отца» Элизабет. Перед смертью он передал ему дочь и умолял спасти хотя бы младшую. Документы переписали так, чтобы никто и никогда не узнал, что она — Кранова. А Ксения осталась жить с матерью.

И тут Ксюша опустила голову.

— Денег у них было мало, — сказал я. — Хватало только на жизнь. Но потом мать заболела. Синдром Келлиера — тяжёлая, но не смертельная болезнь. Лечится дорого. Препараты в основном выделяются аристократам, либо стоят огромных денег на чёрном рынке.

— Да… — прошептала Ксения.

— И именно тогда на неё вышли люди с чёрного рынка. Предложили помощь. Лекарства. За деньги. Большие. Очень.

Я повернулся к Элизабет:

— А ты познакомилась с ними семь месяцев назад. Правильно?

Она всхлипнула:

— Да…

— И всё это время ты пропадала, — сказал я. — Не по любовным делам. А чтобы искать деньги на лечение матери.

Максим резко выдохнул и посмотрел на свою невесту:

— Почему ты мне не рассказала? Я бы помог!

— Ты бы не понял… — шепнула она. — Я из рода предателей…

— Да плевать мне, — сказал он твёрдо. — Я люблю тебя.

— Да-да, — перебил я. — Любовь — это прекрасно. Но, слушая всю эту историю от Ксении, у меня возникла мысль. Очень простая: Я бы хотел поговорить с вашей матерью лично.

Обе девушки одновременно вспыхнули они понимали куда я веду:

— Как ты смеешь⁈

Я немного наклонился вперёд, ощущая, как напряжение растёт, будто кто-то выкручивает громкость на старом радио. Сейчас будет неприятно — но необходимо.

— Спокойно, — поднял я ладонь. — Я объясню. Когда я учился в академии, у нас был блок по медицине и чёрному рынку. Так вот… тот препарат, который вы назвали… да, он дорогой. Да, труднодоступный. Но болезнь Келлиера не настолько ужасна, насколько вам рассказали, — я перевел взгляд с одной сестры на другую. — Если бы ваша мать встала в государственную очередь, она бы уже получила первую дозу — либо в этом, либо в прошлом месяце.

Повисла тяжёлая пауза.

— А денег… — я повернулся к Максиму, — украли примерно на сорок доз. Мать бы этими дозами вылечили бы три раза подряд.

Максим перевёл взгляд с Элизабет на меня — прищурился, словно пытаясь понять, насколько глубоко я копнул:

— То есть… а ты как понял, сколько денег украли?

— Да тут, в принципе, ничего сложного, — ответил я. — В отчётах ваших прошлых детективов указаны примерные суммы пропаж. Я пока ждал вас, посмотрел, сколько стоит одна ампула этого препарата. Даже обычному человеку в интернете можно найти — сто тысяч рублей за штуку. А у вас украдено уже больше трёх с половиной миллионов. Либо это последняя стадия болезни, либо кто-то кого-то дурит.

Я пожал плечами и перешел на будничный тон, чтобы разредить накаленность момента:

— Либо мама дурит дочерей и живёт по-графски, либо чёрный рынок охренел и требует с вычеркнутого рода такие деньги… во что я, честно, мало верю.

Элизабет вспыхнула:

— То есть ты хочешь сказать, что какие-то грязные ублюдки…

— Воу-воу-воу, мадемуазель, — поднял я руки. — Полегче. Я пока никаких выводов не делаю. Я предполагаю. Поэтому и хочу пообщаться с вашей матерью лично. Тогда и расставим всё по местам. Потому что то, что вижу я и то, что происходит на самом деле — складывается в одну простую мысль: вас, девушки, очень сильно поимели, — я вздохнул и развел руки в стороны — Кто именно — поймём на месте.

— Если захотите нанять меня дальше — нанимайте. Не захотите — живите так же, как жили, — добавил я, демонстративно спокойно.

Максим даже не моргнул:

— Ты нанят. Гонорар увеличиваю в десять раз.

— Андрей.

— Да, господин. Уже узнаю.

Он даже договорить не успел — Андрей уже делал то, что нужно, уткнувшись в телефон.

— Что ты задумал, Максим⁈ — вскинулась Элизабет.

— Я не хочу, чтобы тебя кто-то обманывал, — сказал он твёрдо. — Даже если это твоя биологическая мать.

Ксения резко подняла голову:

— Мама не виновата. Это точно.