Он ткнул пальцем в сторону моего телефона:

— Если мы понимаем, какой это базовый цвет, то по снимку с городской видеофиксации можно примерно определить, к какому оттенку он относится. Я не скажу, что именно этот переход — нет. Но мы сможем сузить диапазон. Если это действительно хамелеон, мы сузим до конкретной линейки.

Я слушал — и всё складывалось логично.

— Потому что краска замешана сразу из двух, — продолжил Лёша. — Там добавляется химический элемент. Какой — никто не раскрывает. Корпоративная тайна. Но известно одно: в составе две краски сразу. Это не «нанёс одну — потом вторую». Это именно магия химии. Поэтому каждая банка идёт с серийным номером. Как детское питание маркируют… Ну, пример странный, но смысл ты понял.

Я кивнул.

— Если мы хотя бы поймём тональность, — сказал он, — ты уже сузишь круг.

— А как мы сможем с её помощью сузить круг?

— Смотри, если мы берём исходный цвет — чёрный, как у тебя на фотографии, — и он при нагреве становится красным, то чёрный будет более насыщенным по тону. А если он меняется в жёлтый, то тогда чёрный будет менее насыщенным, как бы глупо это ни звучало. А дальше всё просто: если красили у нас в Серпухове, то мастеров, кто работает с этой краской, всего двое. Одного я знаю лично. Могу поговорить. Понятно, не бесплатно.

Намёк прозвучал мягко. Я и так понимал, что он делает работу не из альтруизма.

— С оплатой не переживай, — сказал я. — Там замешаны серьёзные люди.

Он хмыкнул:

— Да я уже понял. Даже по фото понял, что ребята непростые. Машина тюнингованная — за это не каждая мастерская возьмётся.

Я усмехнулся про себя. Машина как машина… а они видят то, что я не замечаю.

— Если всё правильно пойму, если поговорю с нужным человеком, и если он подтвердит, что красил подобные машины… тогда цепочка пойдёт дальше. Их много, но не каждый отдаст по полмиллиона или по миллиону за покраску. Всё зависит от уровня. Но таких клиентов немного. А если это всё-таки наши — серпуховские — то мы их найдём. Даже если красил не он, он знает, второго мастера, — он вытер руки о тряпку. — Но сейчас мне нужна полная копия фотографии. Желательно — оригинал, снятый прямо с принтера имперской полиции. И в идеале — отсканированный в высоком разрешении. Тогда смогу приблизить и разобраться. Снимки ночные, — уточнил он. — Так?

— Да.

Он даже улыбнулся чуть-чуть:

— А это к лучшему.

— Почему? — спросил я.

— Камеры работают в инфракрасном диапазоне. Когда машина проезжает, она снимает не номер, а движение, и подсвечивает всю машину целиком. Поэтому на ночных кадрах видно больше. Если бы это было днём — возможно, и цвет был бы. Некоторые камеры в городе уже цветные. Но большинство — чёрно-белые, чтобы надёжнее фиксировать номер и обходить разные хитрости с плёнками и наклейками.

Я кивнул. Слышал про это.

— Так вот, — сказал Лёша, — когда делается чёрно-белое фото, контраст всё равно читается. Всякие светоотражающие трюки камеры уже почти обходят. Она делает несколько снимков в секунду. Первый — ловит блик, второй — уже с гашением. Поэтому номер фиксируется.

Он пожал плечами:

— Но у вас номеров нет. Так что даже проще. По той фотографии, что ты мне показал, я уже могу предположить шесть оттенков. Но если увижу оригинал — отсканированный — возможно, сузим ещё сильнее.

— В смысле — проще? — уточнил я.

— В прямом, — ответил Лёша. — Есть один маленький секрет про камеры. Когда на машине нет номерных знаков, система это фиксирует и переключается в другой режим: пытается заснять водителя. Но видно, что ребята подготовлены и об этом знали. Так что лица там точно не разглядишь.

— Ну да, — сказал я. — Если бы лица были, и дела бы не было.

Он кивнул.

— Всё, тогда чего стоим? Мне работать надо, вам — фотографии сканировать.

Он вытер ладони о тряпку, будто ставил точку.

— Жень, у тебя же моя почта есть?

— Есть, — кивнул тот.

— Ну вот. Передай нашему молодому детективу, пусть вышлет снимки.

— Когда можно ждать ответ? — спросил я.

— Как только пришлёшь, дай мне полчасика, — ответил Лёша. — Посмотрю и отпишусь.

— Большое спасибо, Лёш. Как с тобой рассчитаться?

Он усмехнулся:

— Пока не за что. Когда всё увижу и скажу, тогда и договоримся.

Женька уже стоял рядом, с довольной ухмылкой:

— Да ладно, Романыч, он человек добрый, много не возьмёт.

Он театрально развёл руками:

— Вот так всегда. Мог бы заработать, а свои всё испортят. Пригрел, называется, змею на груди.

— Да ладно, не бубни, не старый ещё, — хмыкнул Женька.

— Всё, до скорого. Может, вечером забежишь на чай?

— Забегу, если не завалят делом, — ответил он.

— Буду рад, — махнул он рукой.

Мы вышли, сели в машину. Женёк буквально светился от радости — как будто это он сам раскрыл тайну краски. И я его понимал. Мне самому эти эмоции уже не чужды: возраст-то мой больше, чем тело, а значит, понимаю, что он чувствует. В его возрасте — помочь детективу, да ещё и в деле, где замешаны аристократы… повод гордиться.

— Ну что, в офис? — спросил он.

— В офис, — кивнул я. — Кстати, сколько я тебе буду должен?

— Да за косарик договоримся.

— Отлично, договорились.

Мы поехали обратно. Дорога шла спокойно, я молчал, обдумывая услышанное. Кот спал у меня на шее, как обычно — ни разу не свалился. Как у него это получается, до сих пор загадка.

У офиса я передал Женьке купюру в тысячу рублей.

— Вечером, если что, домой отвезёшь?

— Без проблем, я всё равно рядом, в гаражах буду. Может, к своей малой заеду, посижу. Если что — звони, свободен весь день.

Я кивнул, захлопнул дверь и направился к подъезду. В голове всё ещё крутились мысли о термокраске, серийных номерах и «пятиминутках». Но главное сейчас — фотографии.

Поднялся на этаж, прошёл по коридору, на ходу заглянул к Серёге — тот возился с каким-то ремонтом, буркнул в ответ на моё приветствие, даже не отрываясь от работы. Всё как обычно.

В офисе стояла привычная тишина. Я оглядел стол, машинально посмотрел на чайник — хотел сделать кофе, но передумал. Сначала — дело. Сканировать снимки, отправить их Лёхе, а уж потом сходить в кофейню.

Телефон завибрировал. Новое сообщение.

«Горе, детектив, ты забыл почту.»

Я невольно усмехнулся.

Переваривал всё это расследование, а забыл самое элементарное — куда вообще отправлять фотографии.

Сообщение содержало адрес. Всё ясно.

Теперь — за работу.

Я включил старенький сканер вместе с принтером. Почему они запускались в паре — я так и не понял: настроил однажды, как получилось, и с тех пор живу с этим. Не хакер я — другим немножко занят. Пока сканер прогревался, я открыл шкаф, достал нужные папки, разложил перед собой все снимки с автомобилями. Их было семь — только семь пригодных из двадцати. А ребята — не дураки. Под камерами объектов не засветились. Все снимки только с дорожных камер.

Сканер то хотел работать, то нет. Выбрал максимальное разрешение, какое позволяла древняя техника, и запустил процесс. Медленно, но уверенно полоска света скользила под стеклом, и минут через десять у меня на рабочем столе уже лежали семь чётких файлов. Открыл почту, вбил адрес отправления, прикрепил снимки — и отправил Алексею.

На секунду задумался: может, ждать придётся долго. Музыку он слушает так, будто у него барабанные перепонки из титана. Но нет — меньше минуты прошло, как пришёл ответ.

«Фото получил, начинаю смотреть. Уже могу сказать — новости, скорее всего, хорошие. Круг сузим сильно. Вот мой номер. Если что — звони или пиши».

Ну да. «Звони или пиши». После того, как я слышал его рок… Быстрее я телепортацию освою.

Поблагодарил его коротким сообщением и направился в кофейню.

Проходя мимо Серёги, заглянул в мастерскую:

— Кофе будешь?

Он даже не обернулся. Только махнул рукой — коротко, уставше. Похоже, ремонт у него сегодня был из тех, от которых хочется выть в подушку.