Ладно, подумала о Рафаэле, представила, как выгляжу в его глазах, преисполнилась уверенности в собственной неотразимости, теперь можно взяться за дело.

Вот только я еще не знала, что это дело окажется совсем не таким простым...

Орфенус продолжал меланхолично пережевывать цветочек, не сводя с меня взгляда многочисленных глаз. Я аккуратно коснулась его сознания. Так и есть. В качестве отработки навыков ментализма чародеи включили в этот мир создание, которое использует весьма непростые, крепкие ментальные щиты. Что-то вроде железного заслона.

С размаху такие не уберешь. Но сделать это все же необходимо — иначе мне никак не достучаться до орфенуса, который не понимает мой язык. И вообще, судя до долетающим до меня сигналам, воспринимает меня неким чужеродным элементом. Пускай и совершенно не опасным.

Последнее даже немного обидно. Но вламываться в сознание орфенуса с мыслью: “Эй, я вообще-то наполовину дракон и требую к себе уважения” я не собиралась. Впрочем, это касалось и вламывания как такового.

Я решила проверить один из трюков, которыми нас совсем недавно научил господин Валакирис. Снова коснулась сознания орфенуса и нащупала внешний слой ментальной защиты. Немного подточила его и, стоило существу только насторожиться, интуитивно ощутив мое незримое присутствие в его голове, запустила туда образ-эмоцию “Какой вкусный цветок!”.

Это лишь кажется простым. Я понятия не имела, каков цветок на вкус, а потому просто вспомнила свои ощущения от своих самых любимых блюд — бабушкиного борща, маминой шарлотки, воздушного безе в кондитерском магазинчике неподалеку от дома. И полученные эмоции я наложила на образ цветка.

Кажется, я попала в цель. Орфенус зажмурил многочисленные глаза и принялся двигать челюстями… чуть менее меланхолично, чем прежде. Значит, трюк сработал. Я подхлестнула его собственные эмоции, заставила сосредоточиться на вкусе цветка и отвела от себя малейшие подозрения.

Можно было приступать к более сложному этапу — что значит, к более активному взаимодействию с ментальной защитой.

Я принялась снимать ее слой за слоем, словно луковую шелуху. Замирала, если чувствовала исходящую от орфенуса подозрительность. Как любое разумное создание, он мог почувствовать вмешательство в собственный разум. Сделать этого я ему не позволила.

И вот наконец все щиты были сняты. Моя голова от непривычной нагрузки грозила расколоться на две половины. Все же в путешествиях с родителями по другим мирам я делала ставку на боевые чары, а мама, обучая меня ментализму, всегда давала мне передышку. Может, и осторожничала, но… было бы странно, если бы она меня не берегла.

Теперь нужно было установить с орфенусом мыслительный контакт. Я соткала образ протянутой руки и уютного гнездышка в центре поляны, освещенной солнцем. Ключами были “союз и безопасность”. Я уверяла орфенуса, что не хочу причинить ему вреда. Наверняка он это видел и сам, раз я не чувствовала исходящего от него страха, но беседу ведь надо было с чего-то начинать.

Да и мне хотелось лишний раз подчеркнуть свои добрые намерения. И неважно, что это умилительное создание — лишь иллюзия.

Умилительное создание жевать перестало и во все глаза уставилось на меня. А после, поразмыслив (заняло это порядочно времени) отправило мне ответный сигнал: образ отростка-лапы, лежащего на охапке цветочков, один из которых уже почти полностью исчез в его рту. Что значило: “Цветы — мои”.

Я похихикала, размышляя: как передать орфенусу, что моя главная любовь — это мясо?

— Ты что, уже болтаешь с ним? — подозрительно спросил Рафаэль.

Надо же, я так увлеклась, что совершенно забыла о его присутствии.

— Не болтаю, а общаюсь, используя ментальную магию.

— Ага, — фыркнул Рафаэль.

Ну никакого уважения к моей специализации!

— Между прочим, я справилась даже раньше, чем на нас напали твари! — возмутилась я. — А кстати, почему на нас не нападают?

Рафаэль пожал плечами.

— Какая-то накладка, наверное. Так что твое задание вряд ли зачтут.

— Это еще почему?! Я вообще-то старалась!

— Ага, — равнодушно бросила он.

Так бы и стукнула по голове чем-нибудь тяжелым!

— Если учебный мир функционирует неправильно, кураторы не засчитывают сделанный прогресс. Ты же должна была обращаться к своей магии в боевых условиях. А вместо этого ты, как на курорте, не торопясь и не волнуясь, спокойно использовала эти свои приемчики.

Ах на курорте, значит!

Только я собиралась выговорить Рафаэлю все, что думаю о нем (непременно используя слово “обесценивание” и что-то вроде “гад ты ползучий”), как о себе напомнил орфенус. В моей голове появился образ быстро скользящих по земле лап-отростков и… наших с Рафаэлем мелькающих в воздухе ног.

“Бежать”.

“Что? От кого?”

Ну да. Так он меня и понял. Чертыхнувшись, я послала орфенусу эмоцию недоумения, неопределенности, вопроса.

Следом пришел образ, в котором были алые капли, лед и земля, прогретая солнцем.

“Кровь… холодная. Любят теплую”.

— Кажется, ты прав, — вздохнула я. Как же не хотелось произносить подобного.

— Я всегда прав, — невозмутимо отозвался Рафаэль.

— Точно нет. Но в этот раз… Орфенус предупредил меня о каких-то тварях. Видимо, твое задание прибыло с опозданием.

Орфенус в этот момент, отзеркаливая посланный мне мыслеобраз, со всех лап улепетывал с поляны куда-то в кусты. Мне, значит, придется стоять столбом, пока Рафаэль отрабатывает свои навыки.

Сдается мне, он прав и в том, что задания, выполненные по отдельности, нам не засчитают. Элемента сложности нет.

Во всяком случае, мне так казалось.

А потом из кустов по направлению к нам выползли странные создания, похожие на шестилапых крокодилов. Только лапы у них были длинней, а сами они — куда проворнее. Их длинные морды все же чуть возвышались над туловищем и весьма голодно щелкали челюстями. Много же там было острых зубов…

Я устроилась на полянке со скрещенными ногами и кивнула Рафаэлю на подползающих тварей. Дескать, ну давай, отрабатывай, а я посмотрю.

Закатив глаза, он крутанул запястьями, и их оплели потрескивающие молниевые нити. Стремительно развернувшись, Рафаэль выбросил вперед руку, и молниевый заряд очертил путь до ближайшей твари. Воздух наполнился очень уж правдоподобным запахом паленой плоти, который заставил меня едва заметно поморщиться.

Мне, симпатичному огненному дракончику, этот запах был вполне знаком.

В какой-то момент я поймала себя на том, что заворожено смотрю на Рафаэля. И, кажется, готова простить все его недостатки лишь за то, чтобы и дальше любоваться тем, как он сражается. Стремительность и опасность в нем сочетались с грацией и хладнокровностью. Рафаэль был прирожденным бойцом…

Вот только противников у него с каждым мгновением становилось все больше.

В какой-то момент они начали подползать и ко мне. Теряться я не стала — призвала сшибающую с ног воздушную сферу и послала в сторону твари. Мои навыки владения боевой магией подозрения вызвать не должны — если помнить, кем был мой отец. А сидеть, сложа руки, мне надоело. Нет, я, конечно, еще полюбовалась бы Рафаэлем, но… у меня появился повод щелкнуть его по носу.

Во-первых, доказать, что я и сама могу постоять за себя, а корона при этом не жмет, и нос я не задираю. А во-вторых, какой же из него идеальный герой-защитник, если вверенному им первогодке пришлось саму себя защищать?

Раз наша тренировка провалена с самого начала, этот результат не засчитают, он сам так сказал. Ну а я… самую малость отомщу. И за мелкую, и в целом за его пренебрежение в мой адрес.

Пора Рафаэлю узнать, кто такая — Дэйзи Уайт-Адамс.

Его, к слову, со всех сторон облепили твари. Их было около дюжины. С частью он справился, но его силы, как и любого чародея, иссякали. В какой-то момент одна из тварей сомкнула челюсти на его руке. Рафаэль расправился с противником, но рука повисла как плеть. Мне даже показалось, что я вижу на ней кровь… Неужели даже физический урон, нанесенный испытуемым, в учебных мирах сделали… ощутимым? Как бы то ни было, работал Рафаэль теперь лишь левой рукой, что вдвое ослабляло его чары.