Я рывком поднялся, быстро свернул бурку и одеяло, убирая их в сундук. Ружье за плечо, свистульку поправил под рубахой так, чтобы не мешалась, и не дай бог не потерялась. Пара быстрых глотков воды из фляги, и я направился быстрым шагом.

Тропа шла вдоль ручья, то поднимаясь выше, то почти выходя к самой воде. Я шел быстро, но без бега, стараясь не сбивать дыхание. Каждые несколько шагов прислушивался.

Где-то впереди должна была быть та самая лошадь. Минут через десять я уже различал ее силуэт. Расстояние между нами сокращалось.

Я приготовился ко встрече, как в груди кольнуло. Свистулька будто дернулась. Не больно, но пропустить это было нельзя.

Я не стал опять уходить в режим полета. В таком состоянии боец из меня никакой. И это довольно опасно. Просто мысленно постарался дать команду: — «Рядом будь, Хан. Смотри вокруг».

Ответом стало еле заметное ощущение присутствия где-то сверху. Я задрал голову, но ничего не увидел. Ружье взял на изготовку, перекинув на сгиб локтя. Шел медленнее, ступая осторожнее. Впереди уже было слышно лошадь. Глухой цокот копыт по камням, хриплое сопение.

Я сделал еще пару шагов вперед — и в этот миг все поменялось.

Сначала — удар по груди. Связь с сапсаном вспыхнула ярче, чем раньше, сверху накатила опасность. Я едва удержался, чтобы не прижаться к земле сразу. Только вперед качнулся и сильнее сжал ружье.

— Спокойно, — прошептал я сквозь зубы. — Сейчас посмотрим, что там.

И тут впереди, в стороне от тропы, послышались новые звуки. Выстрел прозвучал почти сразу. Потом визг лошади, коня под раненым всадником ранило в бок. Он взвился на дыбы, мотнул головой, всадник не удержался и мешком свалился на землю.

Лошадь попыталась сорваться в сторону, но смогла сделать всего несколько прыжков и запнулась, осев на землю, тяжело дыша.

— Твою ж… — вырвалось у меня.

Я метнулся к ближайшим кустам, присел, наведя ствол в сторону предполагаемой угрозы. Через несколько мгновений из-за деревьев вынеслись трое. Сразу было видно, что это горцы. Возможно, из непримиримых. Первый держал саблю в руке, второй ехал чуть сзади, убирая свое ружье в чехол. Третий справа, держа ружье на изготовке, направляя ствол в сторону раненого.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Приклад сам собой вжался в плечо еще сильнее. Ствол ружья ближайшего горца остановился, уткнувшись аккурат в мой куст.

Ствол дульнозарядного ружья горца смотрел прямо на меня. В тот момент я не понимал, видит ли он меня укрытого в кустарнике. Но рисковать вовсе не хотелось. Всадники продолжали сближение. Поэтому я выцелил стрелка и нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и тяжелая свинцовая пуля вынесла горца из седла.

Оставшиеся всадники дернулись, будто их подхлестнули одновременно. Один тут же припал к шее коня, второй вскинулся в стременах. И оба рванули ко мне.

Дым выдал мое место, и слиться с кустом не вышло. В ружье теперь пользы тоже не было. На меня неслись два разъяренных врага на лошадях, размахивая саблями. Я отбросил ружье в сторону, выхватил револьвер. Дистанция сокращалась. Десять метров… восемь…

Пара мгновений, не больше, и они влетят прямо в куст. Ветки цеплялись за рукава, маневрировать в этой зелени было невозможно. Когда ближайший враг был почти вплотную, я ушел в перекат, вывалился из кустов, одновременно поднимая револьвер.

Поймал в прицеле всадника, что уже заносил саблю. Она блеснула над головой, пошла вниз, но я нажал на спуск раньше.

Ударил выстрел, пуля ушла ему в плечо, чуть ниже сустава. Горца развернуло в седле, он начал заваливаться, пытаясь ухватиться за гриву, но не успел. Правая нога осталась в стремени, а тело соскользнуло, повиснув вниз головой.

Конь, почуяв неладное, шарахнулся в сторону. Но мне было не до него. Второй горец подскочил вплотную. Животное летело прямо на меня, из-под копыт вылетали мелкие камни. Я не успевал прицелиться, и все, что удалось, — оттолкнуться пяткой, и уйти в сторону, отпрыгнув с траектории движения животного.

Тело само сгруппировалось, я прикрыл голову левой рукой, а правой сжал револьвер. Шашка со свистом прошла прямо над макушкой. Чиркнула самым концом по папахе. Она слетела с головы на землю.

«Вот это был бы нехилый скальп», — пролетело в голове.

Абрек пронесся мимо, прямо на кусты, пытаясь остановить коня для новой атаки. Я перекатился, и уже стоял на одном колене. Спина горца мелькнула прямо передо мной. Серый бешмет, ремни, лопатки.

Навскидку выстрелил два раза, расстояние позволяло. Первая пуля вошла ему чуть выше пояса. Он дернулся, как от удара. Его тело выгнулось дугой, он выронил шашку и обмяк в седле, начиная сползать на землю.

Конь еще по инерции сделал пару шагов и остановился, фыркая и мотая головой. Я стоял с вытянутой рукой и дымящимся стволом. В воздухе висел запах пороха, конского пота и крови.

«Кажись, закончилось», — подумал я, медленно выдыхая.

Я перевел взгляд на того, что болтался в стремени. Горец, похоже, решил, что еще не конец. Несмотря на ранение и то, что висел вниз головой, сумел как-то вывернуться. Правая рука сжимала большой дульнозарядный пистоль. Раненый изо всех сил пытался навести его на меня. Он судорожно подтянулся, стараясь выровняться. И ствол медленно пополз в мою сторону.

Я вскинул руку и выстрелил, даже не думая. Пуля вошла прямо в грудь. Его дернуло, как тряпичную куклу, пальцы разжались. Пистолет вывалился из руки и ткнулся в траву. Тело повисло уже совсем безжизненно.

«Теперь точно все», — решил я.

Адреналин начал отпускать. Я сел на землю прямо там, где стоял. Сладковатый запах крови мешался с пороховой гарью. Дал себе несколько мгновений просто подышать и успокоиться.

Потом поднялся на ноги, работа сама себя не сделает. Лошади нервно метались по балке: две под горцами, третья, та, что несла повисшего, все еще дергала головой, фыркала и косилась на меня.

— Тихо, родимые, тихо… — пробормотал я вслух.

Подошел сначала к одному животному. Лошадь была на взводе, дергала повод, мотала мордой. Пришлось, погладить по шее, успокоить. Дал пару сухарей из своих запасов. Та быстро их схрумкала.

Потом медленно подошел ко второй и третьей, запах сухаря сделал свое дело. Аккуратно протянул ладонь, дал обнюхать, и угостил. Животные наконец-то отвлеклись от паники.

Пока они жевали сухари, я перехватил поводья и крепко стал привязывать их по одной к дереву. Теперь надо заниматься горцами.

Тот, что висел под конем, был самый здоровый, как пара мешков овса. Я сперва вытащил его ногу из стремени, дал телу рухнуть на землю, отведя коня к остальным.

Второй лежал около кустов, свалившись в яму. Третий, который планировал стрелять по кустам, в стороне. Все они были мертвы.

«Контроль не требуется», — отметил я, но пульс на всякий случай проверил.

Путник лежал там же, где и свалился с коня, в низине, среди травы. Я присел рядом. Лицо бледное, губы сухие, но грудь медленно поднималась.

— Живой, — выдохнул я. — Уже неплохо.

Осторожно перевернул его на спину, а потом чуть набок, чтобы удобнее было осмотреть. У него было два ранения, и оба в плечи. Вся одежда в крови и спереди, и сзади.

Прощупал пальцами чуть выше раны. Слышно было, как он стонет где-то на грани сознания.

«Если вовремя перевязать, жить будет, — отметил я. — Если инфекцию какую не подхватит, пенициллина-то у меня, увы, нет».

Одежда на нем была горская. Черкеска, пояс, под ним рубаха простая. Но по лицу… Сразу видно, что не чистый горец. Скулы вроде бы резкие, нос с горбинкой, а глаза и подбородок — мягче. Похоже, полукровка. Я аккуратно срезал ткань вокруг ран ножом. Нужно было добраться, не беспокоя лишний раз простреленные руки.

Кровь текла уже не так сильно; видно, ранение он получил давно и от кровопотери потерял сознание. Одежда местами успела присохнуть и отдирать ее приходилось осторожно, понемногу, смачивая водой из фляги.