Паркет под ногами имитировал шахматную доску, гигантскую, на весь зал. Масоны гуляли по черным и белым клеткам с важностью, будто представляли себя фигурами. Между гостями сновали официанты обоих полов, разнося бокалы с шампанским. Из одежды на них были лишь маски и туфельки на девушках или сандалии на парнях.

«Традиции», — вспомнил я пламенную речь рептилоида.

Закуски можно было взять на столах по периметру «Храма». Гости в основном толпились пока там, подкрепляя силы. Многие дамы, это было прекрасно видно даже в полутьме, последовали совету швейцара и тоже оголились под плащом.

У дальней стены за небольшой сценой виднелась лестница, ведущая на второй этаж.

— Нас потом туда отведут? — спросила Варя.

— Нет, — покачал я головой. — самое интересное у них внизу. Эх, как же мне не везет в этом мире с подвалами!

К нам подошла дама лет сорока со сложной «стоячей» прической и плащом на голое тело, как здесь принято.

— Наверху у них маленькие спаленки. Там можно уединиться, когда устанете от таинства, — пояснила она. — Вы в первый раз?

— Да, можно сказать «проходим посвящение». Значит, говорите, «таинство»? И в чем же оно стоит?

— В полном раскрытии! — дама мечтательно закатила глаза.

— На самом деле я ничего против оргий не имею, — я с трудом сдержал смех.

— Всем хочется любви, — заметила дама слегка виновато.

— Вы же вроде замужем, — указал я взглядом на кольцо у нее на пальце.

— Да какая там любовь! — воскликнула дама.

К нам подошел невысокий господин в плаще и маске и, что его характеризовало крайне положительно в моих глазах, в штанах.

— Пани Моника, — обратился он к любвеобильной даме, — обратите свое внимание на тех молодых и пылких стриптизеров, что носятся здесь повсюду.

У нового нашего собеседника чувствовался едва заметный польский акцент.

— Раскрыли мое инкогнито, безобразник, — посетовала дама, не сказать, что сильно обиженно.

Она все же оставила нас в покое, отправившись искать другие приключения.

— Яков Георгиевич, — кивнул мне поляк, — я много о вас слышал. Рад встретить вживую, хоть и не вполне лицом к лицу. Варвара Петровна, восхищен! — он поцеловал даме ручку.

— Я смотрю, вы всех тут знаете, и маскарад вас с толку не сбивает.

— Да, есть у меня такая, как говорит молодежь, суперспособность. Послушайте, господин Беринг, у нас мало времени. Мне не нравится то, что здесь произойдет с минуты на минуту. И не все планы моих, скажем так, коллег, мне по душе. Активно вмешаться я не могу по ряду причин, но хотя бы предупрежу вас. Очень скоро вас пригласят на собрание избранных. Вас там ждет неприятный сюрприз.

— Я догадывался, что меня позвали не на переговоры.

— И даже зная, что это ловушка, вы не попытаетесь сбежать, пока не началось?

— Не только я попал в ловушку, оказавшись здесь, но и те, кто готовит мне западню.

— Прекрасный настрой, Беринг! — незнакомец огляделся. — Если вам повезет, и вы сможете разобраться с горе-масонами, значит, вы стоите своей репутации. Тогда мы с вами встретимся еще раз и поговорим спокойно и обстоятельно. А если нет, выходит, что не судьба.

— Я все еще не знаю, как вас зовут.

Незнакомец показал мне визитную карточку, не отдавая в руки. На ней было написано «Князь Казимир Крушевский» и номер телефона.

— Я пришлю вам сообщение с этого номера, и мы встретимся. В тексте упомяну скучную вечеринку, контекст неважен. Прощайте или до свидания.

Крушевский упорхнул, мгновенно затерявшись среди других гостей.

Я же принялся обучать Варю.

— Занятное место! Используй взор. Вникни в суть, как я показывал.

— В суть чего именно?

— Всего этого зала. Здесь будет таинство, но немного не то, на какое рядовые холоднокровцы рассчитывают.

В этот миг где-то в глубине темного зала зазвучал оргáн, его низкие, гудящие ноты наполнили пространство, сливаясь с мерным гулом большого, в человеческий рост, масонского Глобуса, на который вместо политики и географии нанесли что-то волнующее и мистическое. Он начал шумно вращаться в углу, где стоял, загораживая проход на лестницу.

Гости постепенно затихли, внимательно глядя на сцену. Занавес из того же синего бархата раздвинулся. За пюпитром, задрапированным похожей тканью, возвышался Мастер, из-под его маски свисала длинная «чародейская» борода. Естественно, фальшивая, когда мы пару дней назад встречались, у Кевина Вольтрана ничего подобного не наблюдалось, да и волосы у завров не растут нигде. Орган смолк.

— Братья и сестры! — голос Мастера, басовито прогремел под сводами. — Во имя Великого Строителя ложа «Холодная кровь» объявляется собранной! Да будет свет! Да согреется наша кровь!

— Ура! — Завопили гости почти в унисон.

— Сегодня нас ждет особое таинство! — продолжил Мастер-Вольтран. — Оно позволит вам вознестись на новый уровень доверия в нашей ложе! Возрадуйтесь, братья и сестры! Ибо нам предстоит познать Махасаттру! Подготовьте себя праздничными возлияниями и человеческим теплом!

К нас подошел голый официантик с подносом, на которым стояли бокалы с игристым, только уже розовым. Варя протянула руку к одному из них, пришлось по ней шлепнуть.

— Даже и не думай, — прошипел я сквозь зубы. — Разве ты не чувствуешь запах?

— Не чувствую, — удивилась Варя.

— Это мы еще проработаем, — буркнул я, жестом отсылая мальчика с его пойлом.

Гости же, не такие осторожные, как мы, быстро надрались. В «Храм» вернулся полумрак. Плащи, но не маски, летели на пол. Оргия начиналась на наших глазах. Официанты пользовались большим спросом, чем «братья и сестры».

Принять в ней участие мы бы не успели, даже если бы захотели. К нам подошел «брат», вопреки всеобщей вакханалии, сохранивший и плащ, и маскарадный костюм под ним. Из-под маски донесся голос «Белки» Спесивцева.

— Идемте, собратья, нас ждут на встрече посвященных.

Мы проследовали за ним. Спуск в подвал, будь он неладен, нашелся за одной из портьер. Внизу нас ждал «храм» поменьше, но точно также задрапированный вездесущим синим бархатом. От стен несло грязной магической энергией.

Пол здесь выложили плиткой с индийскими мотивами в орнаменте. В самом центре не полу сконструировали композицию из желобков, сложным маршрутом приходящим к здоровенной два на два метра и половина в высоту, каменной глыбе, на которой были выгравированы индийские же письмена. Булыжник этот был обставлен по кругу восьмирогими канделябрами с горящими свечами.

К конструкции вели канавки от каждой стены.

— Встаньте сюда, пожалуйста, — попросил Спесивцев, указав на площадку над одной из канавок.

Сам он стал на другую, полевую руку от нас, рядом с мужчиной, в котором по рисунку ауры я угадал Потапова. По правую руку в кресле сидела пожилая дама, через ее колени была перекинута трость. Последний раз я видел эту старушенцию давно, но не сомневался ни на секунду, что под маской скрывалась хозяйка дома — княгиня Апраксина.

— Скоро все начнется. Пока можете насладиться волшебной атмосферой этой ночи, — сказал Спесивцев. — Чувствуете эти необычайные эманации, или как вы, эзотерики, называете подобное?

— Отделяете себя от нас? — удивился я. — Разве вы не охотитесь всю жизнь за той же магией, но закованной в артефакты?

— Предметы можно пощупать, взять в руки. А эти ваши «эманации», что вообще такое? Ты чувствуешь «эманации», Перепелкина?

— Я-то чувствую, — ответила Варя.

Кевин Вольтран над нашими головами что-то прокричал в микрофон. Толпа, ему ответила, потом повторила, потом начала скандировать все отчетливей и отчетливей:

— Махасаттра! Махасаттра!

— Глупцы, — покачал я головой.

— Что такое «Махасаттра»? — спросила Варя.

— То же, что и Гекатомба, только на индуистский лад.

— Гекато… что?

— Чему только вас, актрисулек, учат? — проворчал Спесивцев. — Это массовое жертвоприношение. А вы Беринг, молодец, неплохо образованы. Может быть, догадаетесь, что здесь?