Тренировки магического источника и каналов привели к закономерным результатам — система укрепилась и была готова к полноценному использованию магии, но на этом моменте случился косяк.

Специалисты лишь разводили руками, но я уверен: психологический блок не позволял мне высвободить хоть немного энергии наружу. Адаптивности мне не занимать, но даже моих запасов не хватило, чтобы принять факт, что я, сорокадвухлетний боец спецназа, смогу швыряться фаерболами.

В общем, каналы укреплены, источник в порядке, хоть и не растёт без магической практики, а даже простенькое заклинание колдовать не могу. Отец с Пашей сошлись во мнении, что в этом ничего страшного, и в университете магов меня быстро поставят на ноги.

Кстати, о семье. Преображение Яна заметили все члены семьи и прислуги. Ещё бы, капризное дитя внезапно превратилось в дисциплинированного и расчётливого молодого человека. Я ассимилировал память своего предшественника и с лёгкостью влился в общество. Одно только беспокоило— я не знал, кто я.

Была ли у меня прошлая жизнь, или она приснилась мне после удара по голове? Существовал ли Антон Владимирович? Может, на самом деле я всегда был Яном? Почему в жизни Антона регулярно всплывал сон с участием Анны Брониной? Важно ли это? Отнюдь.

Я получил шанс, и в новой жизни я не остановлюсь ни перед чем, пока не окажусь на самой вершине.

Когда родные поняли, что новый Ян с ними надолго, их отношение начало постепенно меняться. Если раньше отец смотрел на меня едва ли не с презрением, то теперь в его глазах читалась гордость. Он даже по секрету сказал мне, что может с чистой совестью уйти на пенсию, стоит мне еще немного набраться опыта.

Мама всегда не чаяла души в своём сынишке, а теперь сияла, с высоко поднятой головой говоря, что всегда знала, что её мальчик ещё всем покажет. И может, ничего особого я ещё не достиг, но все понимали: сын наконец-то взялся за ум.

Даже Паша начал посматривать на меня совсем иначе, чем в начале. На прошлой неделе, после очередного спарринга на тренировочных мечах, он подошёл ко мне и крепко пожал руку. Дальше была длинная речь о том, что настоящий воин куётся из стали, и во мне этой стали стало сильно больше, чем в безвольном тюфяке, которого он знал раньше. Конечно, до семейных отношений нам было ещё далеко, но близкого друга я в нём начал видеть всё чаще.

Сегодня мы с родителями и Пашей ходили на семейный праздник, на краю имения смотреть на падающие звёзды. Я в очередной раз почувствовал себя дома, с семьёй. Не думал, что когда-нибудь обрету её снова, как и не знал, что способен на такие чувства.

Не важно, говорят ли во мне привычки нового тела или я так сильно изменился за это время. Главное, что теперь я такой. Меня зовут Ян Борисович Бронин, и я чертовски доволен своей жизнью.

Вечер закончился на позитивной ноте. Обратно дошли, как оно обычно бывает, вдвое быстрее. Родители ушли к себе, мы с Пашей еще посидели немного на кухне, говоря о том о сём. Под конец он сунул мне очередную книжку по теории магии и отправил к себе.

Вот я и сижу в спальне, читая очередную главу о развитии энергетических каналов в шестом веке до нашей эры. Не могу сосредоточиться на книге, на душе всё ещё тепло после этого вечера.

В прошлой жизни у меня был только приют да разведка. Я и не знал, как приятно осознавать, что тебя любят, заботятся о тебе. Отложил книгу.

Тихо. Мертвецки тихо, я бы сказал. Что-то не так, или меня не отпускает военная паранойя?

Замираю на мгновение, прислушиваясь к звукам в комнате и за её пределами. Есть две точки входа и выхода. Дверь и окно второго этажа. Нужно проверить окно. Двигаюсь бесшумно, ставя ногу на пол с носка, движения плавные.

Иду с противоположной стороны от светильника, чтобы оставаться в тени. Стоя вполоборота, слегка отодвигаю штору. Взгляд быстро сканирует двор. Что-то не так, однозначно.

Резкий стук в дверь заставляет меня сгруппироваться и принять боевую стойку. Шагов не было слышно. Зачем друг будет подкрадываться, а враг стучать?

Группируюсь, осторожно передвигаюсь в сторону, попутно доставая кочергу из камина. Встаю сбоку от двери, коротко и нейтрально спрашиваю: «Кто там?». В ответ коротко: «Зорин». Свои. С облегчением открываю дверь и отхожу чуть в сторону.

В комнату вваливается Пашка. С рассечённой брови стекает свежая кровь, правая часть пиджака будто подгорела, левая вся в крови, брюки порезаны, в руках окровавленный полуторный клинок. Весь собран, озирается по сторонам, колени чуть согнуты. Готов к бою и выискивает потенциального противника. Его взгляд ненадолго задерживается на кочерге, которую я отставил к стене.

— Что случилось? — удивлённо спросил я, пытаясь понять, что происходит.

— Залесовы атаковали, диверсия, — отрезал Зорин. — Быстро спускаемся в подвал. — Телохранитель посмотрел мне прямо в глаза и скомандовал: — Идёшь строго за мной, вдоль стены. Ни звука.

Паша двигался как профессионал. Короткие плавные шаги с пятки на носок. Двигался ровно, чтобы мне было легко за ним поспевать.

На подходе к лестнице Зорин остановился. Проверил угол и беззвучно выматерился. Посмотрел на меня, покачал головой. Мы двинулись вниз по лестнице.

За окном было светло от фонарей. Спускаясь, я бросил короткий взгляд наружу и невольно замер. Дюжина бойцов, не наши. Стоят полукругом, в центре мой отец и незнакомый мне парень.

Идёт схватка на мечах, счёт не в нашу пользу. Сияющая вспышка, и грудь Бориса Бронина пронзает раскалённый добела фальшион. Дальше всё замедлилось: плавно оседающий на землю отец, лужа крови, растекающаяся по снегу, рука Зорина, тянущая меня за ним, победные крики вражеской гвардии за окном.

Потребовалось всего пара секунд, чтобы я пришёл в себя. Все сопли после эвакуации. Спустились с лестницы, уходим в сторону подвала. Слышу, как слетела с петель дверь в наш дом, топот ног.

Мы далеко, но это вопрос времени. Спускаемся в подвал, Зорин блокирует дверь массивным засовом. Оглядываю помещение. Других выходов нет. А как уходить будем?

Телохранитель тем временем достал из шкафа здоровый походный рюкзак и утепленный плащ, сунул их мне.

— Надевай, — Павел говорил быстро и чётко. — Тут базовый набор для выживания. А это — последний билет наружу. Только на одного.

В мою руку вложили самый обыкновенный мелок белого цвета. Было очевидно: Зорин прощается с гарантией того, что сможет уйти живым. И делает это без единого колебания.

— Сломаешь его и телепортируешься в случайное место. Безлюдное, далёкое от цивилизации. Анну Гавриловну я уже отправил. Сначала за ней пойду, её ранили. Не переживай: не смертельно. В рюкзаке метка, я тебя найду, но нужно время.

— Пашка, стой! — я одёрнул его за плечо. — Не наделай глупостей. Придёт время, и мы отомстим. Я и ты. И матери передай, что всё будет хорошо.

Зорин кивнул, перехватил меч двумя руками и встал в боевую стойку напротив двери. Шаги приближались. Посмотрев на меня, он коротко кивнул.

— Выживи, Паша! — выпалил я, ломая мелок напополам. Части артефакта в руках завибрировали, и я застыл на месте. В комнате стало светло. Вокруг меня образовался мутный кокон. Спустя две секунды меня будто подкинуло вверх, оторвав ноги от земли.

Приземлился, стенки кокона исчезли. Ноги подкосило. Соскользнул и покатился по снежному склону. Снег забился за шиворот, в ботинки, да куда только можно.

Сгруппировался, сместил центр тяжести, затормозил ногами. Распластался на снегу лицом вниз, обессиленный от перехода. Все мышцы свело, зубы крепко сжаты.

— Бл**ь! — я сжался ещё сильнее и закричал прямо в снег, не в силах больше сдерживать нахлынувшее бессилие и ярость.

«Костьми лягу, но не потеряю родителей? Ага, поджал хвост и убежал, кусок ты дерьма! Мать ранена, отец убит. Молодец!» — тело продолжало бить в судорогах истерики. Здесь можно. Здесь я точно один. Через какое-то время пришло спокойствие. В этот раз долго оно. Расслабился.