Кризис Обливиона начался.

И то, что было показано в одной игре из моей прошлой жизни, покажется лишь цветочками.

Ягодки наступили вот прямо сейчас.

840 год Второй Эры.

За 650 лет до рождения Последнего Довакина.

Тамриэль. Скайрим. Вайтран.

Чуть ранее.

Хьялти Септим.

Молодой мужчина откровенно не понимал что происходит.

Сначала ему с его младшим братом Агноритом, находящимся на наёмной службе у одного из скайримских владетелей, пришлось повстречаться с самым настоящим драконом. Многие говорили, что эти твари вымерли, однако они все лгали. Алдуин может быть и побеждён древними героями, но самый настоящий серый дракон попытался его сожрать вполне настоящими клыками.

Да и поджарить их отряд этот Латвулон пытался более чем реальным пламенем.

Хьялти до сих пор не мог понять, как они смогли побороть такого монстра, разумом обладающего к тому же. Но факт оставался фактом, они вступили в почти безнадёжный бой. И победили.

Да, весь его отряд или остался лежать возле драконьих костей, или же получил настолько страшные ранения и ожоги, что наёмничью деятельность продолжать более не способен. Сам Септим выжил лишь благодаря воинским навыкам, передающимся в его довольно старой семье, но тем не менее, не кичащейся этим, да и сам Хьялти не имел благодаря этому никаких земель или даже особняка.

Только умения драться, которые Септим и применил, зарабатывая себе на жизнь мечом и топором, да помощью младшего брата, всегда бывшего более умником, нежели воином. Однако сам Хьялти глупцом не был, и понимал полезность того, что твой ближайший и вообще единственный родственник весьма умён, и может взять на себя соответствующие дела, пока его старший брат с лихим наскоком убивал врагов и зарабатывал на жизнь.

…Но возвращаясь к дракону.

После смерти твари крылатая ящерица не только издохла, но и окуталась оранжевым свечением, которое принялось втягиваться в самого Септима… Параллельно этому всякая плоть пропадала с тела твари, оставляя лишь пустые кости без единого кусочка плоти.

Но прежде чем он успел опомниться и обмыть эту победу в ближайшей таверне, да поведать любопытному ярлу о произошедших на его землях событии, явились они.

Белые эльфы.

Белоснежки.

Снежные эльф.

Эльфы-из-Снега, если верить скальдам.

Враги, о которых говорилось в древних летописях нордов, однако… Время точит камень не хуже воды. Тем более все давние легенды об их вражде были уровня тех же легенд об победе над Алдуином, Пожирателем Мира. Где тоже участвовал какой-то снежный эльф, искупая вину своего народа и помогая древним героям… Если верить байкам, этот эльф ещё жив и зовётся Бледной Погибелью, мужем Погибели уже Хладной.

Если вновь довериться скальдам, порой несущим ту ещё чушь как на взгляд Септима, этот же эльф участвовал в легендарной Света и Бури. Где Исграмор сошёлся в великой битве с армией снежных эльфов. Единственной армией, единственным сражением, в котором снежные эльфы смогли дать отпор легендарному мстителю и верховному королю.

Тысячи, десятки тысяч эльфов и атморанцев в той великой битве участвовали, и большей частью полегли с обеих сторон.

Спроси барда, и он поведает тебе, что сам Свет и Буря сошлись в той битве. Дрожали горы и ломались деревья от столкновения Светлого Эльфа и Окрылённого Бурей Кин Исграмора. Говорят даже, что после той битвы даже Глотка Мира испустила такую волну, что погребла под собой множество городов прибывших на новую родину людей и коварных эльфов.

Что вранье, а что правда — за давностью лет не знает ни один мудрец или имперский летописец, однако так или иначе, в легендах нордов эта была единственная битва Первого Предвестника, где он ему не была приписана великая победа.

То была битва, после которой люди признали не только коварство, но и силу эльфов-из-снега.

— Что вам нужно? — поинтересовался представитель ярла у облачённых в белоснежные доспехи и вооруженных мечами и щитами эльфов.

Представителем, собственно, был один из танов Вайтрана, Ролаф сын Гальфа, который только что озвучил Хьялти желание правителя увидеть победителя дракона.

— Он. — коротко отозвалась якобы молодая на вид белокурая и бледнокожая молодая женщина, которую наёмник по прозвищу Раннебородый, за, как можно было легко догадаться, раннюю для его возраста бороду, мог даже назвать красивой.

Если бы на ней выражения застывшей надменности, припорошенной невероятным холодом. Который отражался в её голубых глазах, застывших недвижимыми льдинками. О Боги, даже в обычном льду можно отыскать больше эмоций, чем во взгляде этой особы.

И когда облачённая в лёгкий белый доспех явно наивысочайшего качества (в ином редко встретишь белых эльфов, которые сплошь да рядом богачи) особа повернула лицо к самому Хьялти, он не сумел удержаться и тяжело сглотнул. О боги… Почему по всему его телу прошёлся холод страха, какого он не испытывал даже глядя прямиком в яростные глаза дракона?!

— Хьялти Раннебородого желает видеть ярл. — дипломатичным тоном проговорил тан, явно не особо желая связываться с той, кто выглядит как очередная богатенькая дочка влиятельного папочки.

Септим не особо разбирался во внешности эльфов, хотя, говоря, один из его предков даже связь имел с одной могучей эльфийской магичкой.

— Мне плевать, что там желает видеть ярла. — жёстко отозвалась девушка, наградив довольно влиятельного (насколько знал наёмник) в Вайтране тана таким безразличным взглядом, что кулаки у него зачесались совершенно естественно.

Тем не менее, в перепалку за него любимого Хьялти не встревал, попивая эль и оценивая, к кому будет выгоднее податься. Одно дело, конечно, ярл, но… Пусть Септим и не работал на снежных эльфов более пары заданий, связанных с обнаглевшими бандитами, которые мешают торговле, идущей под их патронажем из Империи… Платили белокурые и длинноухие всегда очень и очень хорошо.

Возможно, они хотят получить что-то с костей дракона, которые по священной традиции трофеев принадлежат самому Хьялти и его брату?..

— Что думаешь? — последнему наёмник как раз и шепнул, всё ещё косясь на сверлящих друг друга гостей таверны.

— Эльфы какие-то напряженные. Пусть вон по их командиру это не видно, но… — передёрнул плечами Агнорит. — Может быть ты этого не заметил, но… Эта якобы молодая эльфийка превосходно скрывает магию. Каждый из их расы маг просто по умолчанию, и… Невозможно так хорошо скрыться, даже если ты слабый маг. По крайней мере, все мои учителя в Коллегии Винтерхолда так считают. А значит…

— Это крайне сильная магичка. — понятливо кивнул Хьялти, новым взглядом осмотрев якобы богатенькую и избалованную наследницу.

— Знаешь, брат… — вновь подал голос младший, неуютно поёжившись. — А ведь быть может это связано не только с драконом, но и с тем, что небо сегодня какое-то странное… Фиолетовое. Никаких изменений не произошло, даже с магией всё в порядке… Но знаешь… Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь видел такую обеспокоенность на лице этих вечно холодных как снег меров.

— И этим ты хочешь сказать что… — протянул наёмник, поморщившись от неожиданно начавших ныть ран. Ну да, маг предупреждал его, что через некоторое время боли вернутся, но особого вреда телу не принесут. И как некстати это началось прямо сейчас…

— Да, не стоит им отказывать. Ты силён, но… Имперцы прибегут сюда по единому призыву своих банкиров… — кивком брат указал на подходящую к ним эльфийку, которая показала какую-то бумагу Вайтранскому тану и тот наконец-то отступил. — Всё, идёт. Веди себя вежливо, Хьялти!

Температура воздуха вокруг людей похолодела на несколько градусов, что в помещении было заметно особенно сильно.

— Хьялти Септим. — коротко кивнула эта особа, заставив победителя дракона напрячься. Ведь своей фамилии он никогда не называл, будучи наёмником.