Впрочем… Иронично, но Фульвер больше рассчитывал на бывших имперцев, нежели на воинов собственного дома и уж тем более нанятого сброда. Многие считают эту профессию в чём-то романтичной, но на деле все сильные воины идут не рисковать жизнью ради денег, а остепеняются у аристократов или торговцев, наслаждаясь спокойной в целом жизнью… Ведь порой потенциальных врагов их хозяев отпугивает сам факт наличия охраны, отчего такой выход для поднявшегося в силе и навыках воина или даже всё того же наёмника — всё ещё наилучший.

В конце-концов, будучи охранником легче завести семью и продолжить свой род, даже не аристократический.

Но главным приобретением Гимар считал Агония Валиксуса. Одного из потомков легендарной семьи легионеров, настолько же известной среди имперцев, как и семья Тарн, известная своими политиками, царедворцами и магами.

Сам барон же не считал себя хоть сколько-то выдающимся военным тактиком и стратегом. Ему, наследнику и позднее главе опустившегося практически до дна дома было более важно понимание всех политических перипетий, которые всякие буржуа зовут интригами, а крестьяне — делами благородных людей.

Оттого Агоний был прекрасным кандидатом на роль главы армии, бывший легат всё-таки. Раньше срока вышедший в отставку за счёт славы своей семьи, дабы не сражаться в итоге с другими легионерами. Идеалистичное решение, ведь в смутные времена достойный военачальник всегда может возвыситься.

Собственно, поэтому же барон скрывал его личность от всех и вся, давая аристократам возможность злорадствовать, мол, он всё поставил на кон, и в итоге не победит из-за отсутствия хорошего командира. Собственно, поэтому ему и позволили собрать так много войск в попытке вновь вернуть семье статус герцогов.

Ведь никто не против окончательного падения рода Гимаров.

— Если хотите знать моё мнение барон — за исключением пусть и дезертировавших, но всё-таки легионеров, остальное ваше воинство — полный сброд. — почти полный старик, Валиксус мог много себе позволить в разговоре за счёт того, что ему было уже нечего терять. Да и говорил он лишь по делу, что тоже смиряло барона с его манерой общения. — Зачем вообще нужно это преступное отребье, именующее себя наёмниками…

— Империя не имеет особого опыта использования этого сброда, сиё верно. — с лёгкой снисходительностью кивнул барон, косясь на приметную парочку из рыцаря в белоснежных доспехах и его спутника-воина с просто таки огромным мечом. — Но именно они ради своих денег послужат пушечным мясом. Чем больше которого умрёт, тем меньше нам в итоге придётся платить. Двойной профит, как любят говорить снежные эльфы.

— Белые слишком много оценивают выгодой, а не иными, более важными для человека понятиями… О Стендарр… — покачал головой старик, дёргая свои бакенбарды. — Ну да… Ладно. Лучше уж под яростным напором орков сначала погибнет наёмничий сброд, а затем уж уставших зеленокожих уничтожат настоящие воины.

— Вот на этом мы и порешаем, легат. — пришпорив коня, барон двинулся вперёд своей армии, готовой вот-вот выступить в последний марш до самого Орсиниума, состоящего из нескольких больших деревень и огромного города.

Фульвер считал себя достаточно харизматичным человеком, так что решил произнести речь перед людьми и представителями иных рас. Вон, за возможность поживиться с гоблинских шаманов присоединились даже высокомерные альтмеры-Дирении.

Следующие несколько минут барон громко надрывал горло, впрочем не перебарщивая с размером речи, чтобы народ банально не посчитал его пустопорожним болтуном.

По задумке каждый должен был найти в его словах что-то близкое к своему сердцу. Дезертиры-легионеры — взывание к защите людей и собственной чести, для людей рода — намёки на возвышение после победы, для наёмников ориентиром должна была послужить большая награда… Ну и для совершенно всех было близко разграбление довольно богатого и единственного города орков во всём Тамриэле.

Убедившись, что народ более-менее его слушал и кое-как, но воспрянул духом, барон удовлетворённо кивнул.

…Вот, на горизонте и появился город орков… Которые, к счастью, не стали ждать его за крепкими и высокими городскими стенами. Барон был образован и прекрасно помнил, сколько длилась предыдущая осада Орсиниума и что закончилась она лишь благодаря какой-то великой магии неизвестного, создавшей ощутимые прорешены в городских стенах.

А эти, судя по всему, почти не уступают тем, что были множество сотен тому лет назад.

Фульвер вздохнул, и сильнее сжав поводья, кивнул бывшему легату и тот сразу же поскакал раздавать распоряжения.

Первыми ударили маги. Без особого эффекта, однако так они не задевали масштабными заклинаниями собственные войска и кое-какую, но собирали жатву с орочьих рядов, слишком напрягающих выставленное вперёд отребье. Теперь же, увидев какие-никакие но крики и поражение орков, он должны куда меньше задумываться о побеге прям вот щас. А вот потом, когда начнётся сражение… Будет поздно. А ежели кто-то всё-таки сможет и его не поймают конные разъезды парами вокруг места будущей битвы… Тот просто не получит никаких денег.

И вот, море хлестнувших существ сошлись в битве, организовывая более-менее построенное наёмничье пушечное мясо, из которого активно и успешно выживали лишь те, кто находился с белым рыцарем в изящном латном доспехе и огромном воине, которым своим мечом буквально откидывал всякого зеленокожего.

Нахмурившись, барон ощутил странные магические колебания в воздухе. Слишком сильные, чтобы принадлежать орочьим шаманам — может быть аристократ и не был сильным магом, но всё-таки им был как и большинство представителей его народа.

Впрочем, источник этих самых колебаний пока себя не проявил, и бретонская армия раз за раз сходилась в бою с орочьей.

И она была столь же разнородной, которую вёл в бой сам барон. Впереди у орков сражались самые дикие берсерки и молодежь, на которых даже доспехов не было. Их натиск принялись ценой своих жизней сдерживать наёмники, но это их дело — умирать за деньги. Так что на этот счёт совесть Фульвера молчала.

И только когда наёмники понесли достаточные потери, вступили в бой бывшие легионеры и бретонские рыцари, за счёт дисциплины и личной силы начавшие давить сначала на молодёжь и берсерков, месте с остатками наёмников додавих их окончательно.

Орки сделали ошибку — оттесняемая молодёжь сталкивалась с ветеранами, не позволяя тем реализовать свои навыки на полную. Даже если они рубили собственных детей, это всё равно занимало время, за которое рыцари и легионеры давили и давили орочью орду как можно дальше, собираясь сбросить её в ров перед городскими стенами. Лучников на стенах у орков всё равно было мало — этот момент бретонец учёл в своей тактике.

— За честь! За славу! За Хай-Рок! — проревел в рупор — изобретение снежных эльфов, барон Гимар.

И… Только после этих слов, проносящихся по всему полю боя даже через бесконечную какофонию сталкивающихся мечей, топоров, копий и щитов, магии и криков сражающихся, источник тех самых магических колебаний проявил себя. И о котором барон слегка подзабыл за хаосом боя, пусть и не отправляясь в самый его эпицентр. Мёртвым победителем он быть не хочет, как бы того не желали все давние враги его рода.

— Гра-а-а-а-а! — с пробирающим до печёнок воплем взорвались городские ворота Орсиниума, и оттуда к шоку всех и вся выбежало огромное… Чудовище.

Ростом более пяти метров, с огромным топором во весь рост, множеством деформированной брони и слишком странным даже для орка телом, где руки были гораздо больше ног… Да мордой, странно вытянувшейся и донельзя кровожадной на вид.

И это гротескное создание отправилось вперёд… Прямиком по собственным соратникам-оркам, совсем не разбирая своего пути — и зеленокожие старались как можно быстрее убраться с пути своего чудовищного союзника.