Будет справедливо заметить, что в своё время моё поколение тоже не было образцом хорошего поведения, это я знал и помнил. Но такой уровень бескультурия и буквально разговоров матом у нас не практиковался. Не-е-ет, они матом не ругались, они матом буквально говорили.

И ладно взрослые мужики на стройке или в армии, это понять можно… Но дети начальной школы?..

Тогда это оставило на мне огромный отпечаток, после которых я откровенно опасался заводить детей… Это же вообще неизведанные создания!

Да, это наверняка прозвучало бы для некоторых как брюзжание старика и представителя старшего поколения… Но-но-но, это просто полный атас был!..

Фу-у-ух… Заканчиваем с криками души. Заканчиваем, Феатор. Я сказал, заканчиваем.

Слава Аури-Элю, что это безобразие навсегда осталось в прошлой жизни.

Снежноэльфийские дети в среднем были куда более приятными в своём поведении, гораздо более культурными, спокойными и уравновешенными, не столь гиперактивными. Отчего я постепенно начинал менять своё мнение о, хах, цветах жизни.

К тому же, какая может быть с ними морока, когда в твоём распоряжении есть столетия, а в нашем с Вайси — почти что вечность?

Мы не стареем и дел у нас не так много, чтобы не было возможности уделять ребёнку достаточно времени.

Но… До сих пор у нас нихрена не выходило, несмотря ни на какое желание продолжить свой собственный род после решения вопроса с сильнейшим оружием за всю историю Тамриэля — Нумидиумом.

Как выяснилось в итоге, моё лучшее творение в алхимии, Зелье Бессмертия, или как его окончательно прозвали мои сородичи — Зелье Вечной Зимы, которое замораживает процесс старения на псевдоконцептуальном уровне, мешало зачатию.

Решение было… Простым. Никаких великих изысканий и очередных шедевров алхимии не потребовалось. Понадобилась лишь чистая математика — мы банально высчитали нужный момент между очередными принятиями зелья, и в тот момент зачали ребёнка.

И только после его рождения, через несколько лет, Вайси вновь приняла Зелье Вечной Зимы. Да, слегла на десять лет и потеряла десятилетие наблюдений за юностью своего ребёнка, но… Это было необходимо. В ходе дальнейших исследований выяснилось, что Зелье Бессмертия вызывает зависимость у организма, и коли тот не продолжил продлевать себе жизнь, тело может быстро пойти в разнос — увы, не всё познается сразу же, и нет никакого абсолютно идеального способа продления жизни кроме прямого божественного вмешательства.

Всегда есть… Ряд побочных эффектов, и тот что был у Вайси — один из лучших вариантов вообще.

Вайси тоже прекрасно понимала всё это, а потому не особо сопротивлялась. Понимала, что вынужденный разрыв на время гораздо лучше, чем она помрёт и оставит меня отцом-одиночкой, а ребёнка — без матери.

Но это не помешало ей отыгрываться за это десятилетие все дальнейшие годы, едва не превратившись в очередную мамочку с синдромом гиперопеки. К счастью на таких я насмотрелся и вовремя смог пресечь эту ситуацию… Пусть наше дитя и умненькое, и не рисковало вырасти в нечто безобразное в области характера, но… Рисковать я не стал.

И как выяснилось позднее, абсолютно правильно сделал.

— Тс-с-с… — остановил я дёрнувшуюся девушку, которую уже пора окончательно называть женщиной. — Ну не мешай ей отдыхать.

— Она спит в воде! — шикнула шёпотом на меня Вайси, отразив отчётливое недовольство на слегка повзрослевшем лице — чуточку сказались годы без принятия Зелья Бессмертия, невольно ознаменовав этим новый этап в её жизни.

— Вот кто-кто, а наша дочь последней заболеет из-за подобной мелочи. — хмыкнул я. — Тем более, тут комфортная температура. Сами же с тобой морочились… — напомнил я своей излишне беспокойной супруге, переводя взгляд на снежноэльфийскую девочку, находящуюся в одном из искусственных горных садов.

Оперевшись спиной об ствол дерева, немного погрузившись в чистейшую прозрачную воду и находясь лишь в одной тонкой тунике, перед нами мирно спала наша долгожданная дочь — Фриренис Каслана.

Имя мы выбрали в честь моей бабушки, умершей ещё до моего рождения. Выдумывать нечто иное не стали, ибо звучало и так красиво и гармонично.

Белые волосы, бледная кожа — всё в ней выдавало именно снежную эльфийку, ведь представители именно нашего народа более всего походили на людей, не выделяясь каким-то особенным цветом кожи, вроде золотого, бледно-фиолетового, бронзового, или вовсе тёмно-серого.

— И всё-таки… Ты не считаешь, что рисовать свою дочь прямо сейчас — немного аморально?.. — покосилась на меня супруга, нечитаемым взглядом осмотрев холст и краски, которыми я сейчас аккуратно вырисовывал дочь, заснувшую в столь великолепном виде.

— А в чём тут аморальность? — хмыкнул я, продолжая аккуратно выводить лицо дочери. — По моему, наш ребёнок заслуживает запечатления на холсте более всего иного… — высказал своё мнение я, продолжая свою работу и стараясь успеть до пробуждения Фриренис.

За прошедшие сотни лет моей жизни даже идиот сможет красиво рисовать. Особых талантов к этому делу у меня не было, и несмотря на весь свой чудовищный опыт, я не смогу нарисовать нечто действительно самобытное, чем будут восхищаться все и вся…

Однако лучшим образом перерисовать уже существующий красивый пейзаж или живое существо — всегда пожалуйста.

— Пожалуй… Ты прав, да… — слегка помотала головой моя прелесть номер один. Так как второй прелестью является, во-о-он та юная особа, мирно спящая в прохладной водичке — бывшей самой лучшей для снежной эльфийки с повышенной морозоустойчивостью. — Эти десять лет без дочери… Сильнее сказались на моей психике, чем я смела предполагать…

— Наверстаешь… — медленно отозвался я, стараясь не испортить очередной мазок. — Пока… Пожалуйста… Не мешай… — всё сильнее сосредоточиваясь на работе, отстранённо попросил я.

— Да… Прости. — коротко отозвалась супруга, окончательно замолкнув.

Параллельно тому, как на холсте запечатлялась реальность, в которой не было даже подобия фотоаппаратов, я неспешно размышлял о запечатлеваемой особе.

Практически сразу после рождения у Фриренис образовался ряд… Особенностей. Не болезней, упаси Аури-Эль, или каких-то негативных отклонений, скорее… Очередные побочные эффекты моего зелья, которые ранее не представлялось возможности выяснить.

Из всех тех кто его принимал, первым ребёнок появился именно у Вайси.

В общем… Фриренис очень медленно взрослела.

Как физически, так и психически.

Десять лет взросления у обычных детей снежных эльфов равняется году у нашей дочери. Она даже младенцем была почти десятилетие!..

Синдромом дауна, упасти дважды Аури-Эль, это ни в коей мере не являлось, ибо в свои двести лет, когда её организм наконец-то догонял двадцатилетних эльфийских детишек, у них была одинаковая скорость обучения и восприятия чего-то нового…

И к слову о восприятии.

Даже если между какими-то событиями проходило несколько десятков лет, в восприятии времени нашей дочери они оба проходили одинаково недавно.

По всей видимости мозг просто-напросто адаптировался к столь долгой жизни, что ожидает Фриренис.

— …Отлично! — вынырнув из мыслей, я резко подал восторженный голос. Последний мазок наконец-то был закончен, все штрихи завершены, а реальность была практически идеально запечатлена на холсте.

— Феатор! — мгновенно среагировала тихим шипением моя прелесть, метнув в меня грозный взгляд.

Милота-то какая… Годы идут, а налюбоваться ею так и не смог. Хм-м… Неужели эта та самая любовь, которая с розовыми финтифлюшками?

— М-м-м… — мой голос уже окончательно пробудил Фриренис, медленно распахнувшую свои голубые глазки, сонным взором оглядев своих застывших на месте родителей. — Уже у-утро-о-о? — со сладким зевком пробормотала девочка, потянувшись руками вверх.

— Уже день. — фыркнул я, переглядываясь с Вайси, на губах которой возникла улыбка. — Пора вставать.