— Нет. — Мирен покачала головой. — Туда залез кто-то другой. Частное лицо. Добытчик фронтира. Он не просто нашёл кристалл — он заявляет, что это теперь его собственность. Вот запись.

Мирен Тал нажала на экран планшета и раздался спокойный голос гражданского:

«Я свободный житель фронтира. У меня есть права. Хотите выгнать меня силой — выгоняйте. Но тогда находку мне придётся уничтожить…»

— Чушь какая-то, — нахмурился профессор Салар. — С каких пор жители фронтира начали указывать нам, что делать? Что это за безумец? Имя известно?

— Каэль Ардан, — прочитала Мирен Тал. — Двадцать один год.

— Ардан? — Дейрон Салар поднял брови. — Никогда о таких не слышал. Сейчас…

Несколько раз нажав на свой планшет, глава лаборатории неожиданно побледнел.

— Профессор? — забеспокоилась Мирен Тал. Реакция начальства ей не нравилась.

— Арданы — дальняя ветвь Соларионов, — ответил Дейрон Салар. — Если его уничтожить, да ещё и рядом с Сердцем ксорхианцев, возникнут вопросы. Много вопросов. Прикажи «Ириану» — никаких действий, никаких приближений, никаких попыток вмешательства. Объект классифицировать как стратегически опасный. Любое воздействие без приказа из Центра будет расцениваться как измена.

Теперь побледнела уже Мирен Тал. Подобные слова она слышала впервые. Однако через несколько мгновений она побледнела ещё больше. Процессор Дейрон Салар активировал переговорное устройство и произнёс, обращаясь по закрытому каналу туда, куда обычные люди и смотреть-то права не имели:

— Говорит профессор Дейрон Салар, глава научного комплекса «Ориэн-9». Запрашиваю срочную связь с куратором в императорском дворце. Приоритет «высший». Нужна помощь.

Возвращение всегда кажется лёгким делом, пока не возвращаешься по-настоящему.

Агрис встретил меня гравитацией. Тяжёлой, вязкой, давящей после невесомости. Воздух на космопорте был густым от пыли и выхлопов. Я стоял у шлюза, чувствуя, как кости ноют под весом собственного тела.

Космопорт кишел людьми. Все кричали, спорили, ловили новости из эфира, но ни одна из них не давала ответа на главный вопрос — что делает флагман Соларионов в нашей позабытой всеми предтечами системе?

— Говорят, стоит прямо над шестым маяком, — услышал я один из разговоров.

— Над шестым? Да ты врёшь. У нас таких и маяков-то нет!

— Врёт не врёт, а «Сарос» действительно висит.

— Может, проверка?

— Какая проверка, если они станцию угробили? Ты дурак?

Мне оставалось только поджать губы, сдерживая гнев. В памяти всплыла картинка. Появившийся крейсер, ослепительная вспышка, пыль, металлолом, тысячи людей без работы. Отличная проверка, ничего не скажешь!

В порту стояли пустые погрузчики. У грузового терминала толпились пилоты — кто-то требовал компенсации, кто-то просто ругался. Рой дронов Мерванов сбился в где-то углу космопорта, словно стая испуганных птиц. Их владелец теперь не знал, куда их девать. Линии обслуживания у Каллисов тоже стояли. Империя обещала помощь, но никто не верил. Фронтир знал цену обещаниям.

— Если так пойдёт, будем копать землю, как Арданы, — пробурчал кто-то.

— Землю копать лучше, чем гореть в вакууме, — отозвался другой. — Имперцы не просто так сюда заявились! Значит что-то им здесь надо! Так что язык прикуси!

У главного терминала дети запускали дрона-игрушку, но та едва поднималась, пищала и падала. Мальчишка сердито стукнул по корпусу.

— Опять питание сдохло. Всё сдохло.

Я остановился. Поймал себя на том, что хочу сказать что-то вроде «держись», но язык не повернулся. Слишком много всего уже сдохло.

На верхних экранах космопорта шли новости. Имперские символы сливались в сплошной нечитаемый текст, а диктор говорил спокойным голосом:

«Империя Тирис приносит соболезнования семьям погибших при разборке станции „Арка-7“. Вмешательство ксорхианских технологий признано форс-мажором. Помните, что безопасность граждан — приоритет Империи».

Безопасность. Как бы не так! Видел я эту «безопасность». Безальтернативный приказ, холодный луч и яркая вспышка. Имперцев не волновало, что на станции остались люди. Они выполняли приказ.

— Каэль, у тебя двадцать и одна десятая килограмма, — в динамиках послышался голос приёмщика. — Подтверждаешь? Оплата по старой схеме?

— Подтверждаю, — ответил я. — Деньги переводи на мой счёт.

— Принято! — произнёс приёмщик и отключился.

Так всегда. Империя могла стереть станцию с лица орбиты, но космопорт всё равно работал, как будто ничего и не случилось.

— Каэль, занят? — в динамиках послышался хрипловатый голос Роана, механика, что обслуживал мой корабль. Он редко дёргал меня без причины, значит, случилось что-то из ряда вон.

— Всё плохо? — спросил я.

— По десятибалльной шкале потянет баллов на двенадцать, — ответил он без тени шутки. — Если не занят, вернись в ангар. Поговорить надо.

Вздохнув, я развернулся. «Северный Ветер» был единственной вещью, что по-настоящему принадлежала мне, так что приходилось о нём заботиться.

Ангар встретил меня привычным шумом и запахом раскалённого металла. Здесь всегда пахло одинаково. Кто-то ругался у соседнего бокса, кто-то лупил по панели гаечным ключом. Пусть даже перевернётся весь мир, у механиков всегда всё будет привычно.

— Ты глянь, ни царапинки! — донёсся знакомый голос из-под корпуса. — Младший Ардан вернулся живой. Думали, тебя уже фазовым сплавом посыпали.

Из-под фюзеляжа выкатился Роан — лысый, в застиранном комбинезоне, с вечной тряпкой за поясом. Он посмотрел на мой корабль и тяжело выдохнул.

— Каэль, мы давно знакомы, поэтому давай я не буду рассказывать, какой ты талантливый добытчик и как твой корабль держится молодцом. Ладно? — Он махнул рукой. — Пошли, буду показывать.

Роан пошёл вокруг корабля, попутно перечисляя неисправности, будто зачитывал приговор:

— Стабилизаторы расплавились, трещины на киле, правая тяга держится на честном слове и полустёртом болте. Левая обшивка вздулась от перегрева, крепления правого двигателя болтаются, фильтры забиты сажей, топливная магистраль в трёх местах просела. Дальше — корпус. Видишь вмятины? Датчики полёта вышли из строя, и автопилот теперь слеп, как крот.

Он присел, постучал по одной из створок. Металл ответил глухим звуком.

— Ну и, конечно, гермошвы. Половина с микротрещинами. Ещё немного — и тебя просто высосет в вакуум, если снова полезешь туда, где не положено.

Роан поднялся, вытер руки о тряпку и, уже не глядя на корабль, добавил:

— В общем, чудо, что ты вообще долетел. На моём веку я видел десятки таких стариков, но этот — первый, кто после таких повреждений ещё дышит. Но это, Каэль, ещё не всё. Готов к «главному»?

Мне оставалось только кивнуть, так как я прекрасно понимал, что у нас за «главное».

Роан вытащил из контейнера мой скафандр и разложил его на полу. Повреждение на груди выглядело жутко. Материал оплавился, слои внутренней обшивки расползлись, а край высох, словно металл сожгли изнутри.

— Не жилец, — жёстко сказал Роан. — Я даже в ремонт это не возьму. Проще новый купить, чем возиться с этим.

Он нагнулся ближе, посветил фонариком, поводил пальцем по оплавленной кромке и нахмурился.

— Странная штука… не похоже ни на плазму, ни на реактивную химию. Материал будто съеден, а не расплавлен.

Он выпрямился, глядя на меня исподлобья:

— Каэль, скажи честно — куда ты влез?

Я только пожал плечами. Отвечать не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Роан какое-то время молчал, будто ждал, что я что-нибудь объясню. Когда понял, что не дождётся, только фыркнул и пошёл к пульту.

— Ладно, твоё дело. Но если я правильно вижу, этот костюм пережёг кто-то или что-то не из нашего списка опасностей. И это меня, знаешь ли, пугает.

Он включил диагностический проектор — над панелью вспыхнула жёлтая сетка, повторяющая контуры повреждения.

— Видишь? Пятно неравномерное, будто что-то проползло под внешним слоем. В некоторых местах сплав расслаивается, а в центре — как будто… — он поискал слово, — испарился.