Когда Арис Соларион заявил, что по законам Империи он не может выплатить мне деньги, я поначалу решил, что это просто какая-то формальность. Обычная бюрократическая уловка. Здесь, на фронтире, все прекрасно знали о том, как Империя умеет обходить собственные запреты, если того требует выгода. Один «форс-мажор» с добывающей станцией чего стоит!

Так что у меня была чёткая уверенность, что разговор пойдёт о выкупе. Будут деньги, подписи, формальности, всё то, что сделает меня счастливым человеком, сумевшим реализовать свою мечту. Я даже знал, куда сразу потрачу деньги — полный ремонт «Северного Ветра», новый скафандр и, наконец, полёт в систему, где находится боевая академия фронтира. Туда, где начнётся моя новая жизнь. Всё просто. Всё логично.

Вот только слова Ариса Солариона спустили меня даже не на землю — куда-то в недра, ниже самой глубокой шахты. Предложение Ариса Солариона вогнало меня в настоящий ступор, разом обрушив все выдуманные радужные замки. Я слишком долго жил в семье, где любая просьба превращалась в долг. В ответную услугу. В очередной шаг обратно на так любимую отцом землю.

Арис Соларион даровал мне право «попросить». Стать зависимым не только от семьи, но ещё и от него. Причём сделал всё так спокойно, что у меня и шансов отказаться не было. Кто в здравом уме откажется от такого? Мало того, что это глупо, так ещё и опасно — представитель высшего рода империи задал вопрос и ждёт от него что-то больше, чем «мне ничего не надо, у меня всё есть». Потому что тому, у кого всё есть, уже ничего не надо. Даже жизни.

Может, действительно наплевать на всё и попроситься в боевую академию фронтира? Человек такого уровня наверняка сможет меня туда устроить. Подумаешь, стану должником Ариса Солариона. У меня брать нечего, платить мне нечем. С какой стороны не посмотри, идея великолепная. Чуток переступить через себя, сказать, что мне надо и всё — я получу то, о чём так мечтал. Сбегу с этой проклятой всеми предтечами планеты и заживу так, как сам того хочу.

Стоило об этом подумать, как в груди всё будто застыло. Перед глазами всплыл космопорт. Пыль, ржавчина, шум. Люди, стоящие в очередях за топливом. Дроны, простаивающие без дел. Тот мальчишка с дроном-игрушкой, которая никак не желала взлетать. И его слова: «Всё сдохло». Не техника, не игрушка — вся жизнь сдохла.

Люди, которые работали на станции, теперь просто стояли у порта и ждали, пока кто-то решит за них, что делать дальше. И я был одним из них. Просто чуть удачливее — у меня появился шанс сбежать. Но так ли мне нужно хвататься за этот шанс? Можно же поступить чуть иначе! Дать шанс не только себе, но и всем, с кто был со мной рядом всё это время! Лия Верес. Роан. Заправщики. Приёмщики. Да даже Мерваны и Каллисы со своими дронами и роботами. Мы были одной большой семьёй. Не дружной, но семьёй. И она была мне ближе, чем та, в которой я родился.

Решение, которое пришло мне в голову, выглядело настолько правильным, что я даже поразился, что вообще думал о чём-то другом. Я поднял взгляд на Солариона. Он стоял спокойно, ожидая, словно заранее знал мой ответ.

— Хотите знать, чего я хочу больше всего на свете? — произнёс я, — Что же, есть у меня желание. Я хочу, чтобы систему Агрис сделали одним из узлов по переработке устаревших кораблей и станций.

Металлические глаза Ариса сверкнули. Не на такие слова он рассчитывал. Я же, ощутив внутреннюю опору, продолжил:

— После уничтожения добывающей станции десятки тысяч людей остались без работы. У нас есть оборудование, мастерские, техника, руки. Мы можем перерабатывать металл, разбирать суда. Наша планета может быть полезной не только продуктами. Нужно только дать нам такую возможность.

В зале повисла тишина. Я чувствовал на себе десятки взглядов, но не опускал головы. Пусть видят и запоминают, как выглядит человек, который решился сказать то, что не должен был говорить.

— Ты говоришь о восстановлении экономики фронтира? — уточнил Арис Соларион после паузы. — Это твоё желание?

— Я говорю не о восстановлении экономики, — поправил я. — О её спасении.

— Неожиданная просьба, — произнёс Сорарион. — Обычно просят что-то лично для себя. Титулы. Покровительство. Доступ. Несколько раз меня даже просили о бессмертии. Но ни разу меня не просили о том, чтобы я помог восстановить экономику отдельно взятой системы.

Соларион выдержал паузу, после чего спросил, буквально нависнув надо мной.

— Почему именно это, Каэль Ардан?

— Потому что мы здесь живём, — ответил я, с трудом заставляя себя смотреть в нечеловеческие глаза Ариса. — Если всё останется так, как сейчас, люди перестанут смотреть в небо. Космос для моей планеты будет навсегда утерян.

Арис чуть наклонил голову, словно обдумывая скрытый смысл моих слов, после чего уточнил:

— Какое тебе до этого дело? Разве ты не собирался сбежать с этой планеты? Вот уже семь лет ты грезишь боевой академией фронтира. Собираешь на неё деньги, работая в космосе без выходных и отдыха. Разве тебя должно волновать, что произойдёт с миром, который желает тебя сломать?

Меня словно отвердителем залило. Все мысли исчезли, кроме одной — Соларион знает. Не догадывается — знает. Причём знает всё. Прежде чем прибыть к нам в поместье, этот страшный человек изучил всё, что касается одного конкретного смутьяна, решившего пойти против империи. Он же не даром прилюдно заявил, что я нарушил все возможные законы? Что таких, как я, казнят на месте!

Соларион дал мне возможность обдумать его слова, после чего продолжил:

— Арданы не занимается космосом. Земля, урожай, контракты на поставку продовольствия. Даже уничтожение станции «Арка-7» пошло на пользу твоему роду — скоро на планете появится больше свободных рук. Десять тысяч, как ты сказал, верно? Добавь сюда дроны, которых можно переделать и использовать для выращивания овощей. Роботов, которые сделают уход за полями ещё более приятным. Всё, что произошло, сделает род Арданов сильнее. Так зачем тебе этот фронтир, переработка, корабли? Какое тебе до этого дело, если ты желаешь сбежать из этого места?

Он говорил спокойно, почти доброжелательно. Но каждое слово било точно в цель. Не потому, что было ложью. Потому что было правдой.

— Всё правильно, — вздохнул я. — У Арданов появится больше рук. Вот только эти руки могут принести пользу не в поле, а в космосе.

На мгновение мне показалось, что Арис улыбнулся. Не насмешливо — с интересом. Как человек, которому показали нечто, чего он не ожидал.

— Любопытно, — произнёс Соларион. — Очень любопытно.

Он смотрел на меня так, будто я был не человеком, а забавной зверушкой. Стало очень некомфортно. Такого пристального внимания я редко когда заслуживал. Обычно семья старательно делала вид, что меня не существует. Однако пришлось терпеть — сейчас решалось слишком многое и отступать права у меня нет.

— Сделать из Агриса логистический узел переработки несложно, — сказал он наконец. — У Империи достаточно старых кораблей, металла и людей, чтобы вдохнуть жизнь даже в забытые миры. Только ты ошибся, Каэль Ардан. В схеме переработки старой добывающей станции, если включать сюда весь персонал космопорта и тех, кто его обслуживает, задействовано семьдесят две тысячи человек. Чуть больше, чем десять тысяч, о которых говорил ты.

Я чуть не поперхнулся, услышав подобное заявление.

— Мерваны, — произнёс Арис Соларион, едва заметно кивнув в сторону главы торгового рода, стоявшего ближе к дверям. — Их дроны простаивают.

Пауза.

— Каллисы, — продолжил он, кивнув туда, где стоял представитель другого рода. — Их роботы бездельничают, а линии обслуживания остановлены. Полагаю, оба рода займут в этом деле ведущие позиции. Что весьма логично, не так ли?

В зале раздался тихий гул. Все понимали, что сейчас решается не только их будущее, но и судьба планеты.

— Сразу оговорюсь, чтобы не было недоразумений, — продолжил Соларион, — Выбор Мерванов и Каллисов не случаен. Оборудование можно купить. Роботы и дроны не уникальны. Даже в рамках фронтира. Как только Агрис станет узлом переработки, сюда ринутся все, чтобы урвать свою долю. Всем процессом нужно будет управлять. В империи много достойных родов, которые могут это обеспечить, но мы оставим Мерванов и Каллисов. Не потому, что они лучшие в своём деле. Потому что так решил молодой человек, который стоит передо мной.