— Алессио сказал, что мои родители живы?

— Да, но зачем кому-то это делать? Зачем кому-то распространять информацию о том, что твои родители живы?

— Я не знаю. Я понятия не имею, кто такой Алессио и почему его волнует судьба моих родителей. Ты должен мне поверить.

Пока он изучает меня, комната становится теплее и меньше. Его глаза сужаются, и он встает, обходя стол, чтобы встать передо мной. Мягкие волосы Йована падают ему на глаза, и я представляю, как провожу пальцами по этим волосам, чтобы убрать их с его лица.

Я помню, какими мягкими были его волосы в моих руках, когда я держала его, пока он дарил мне лучший оргазм за долгое время. Нежные взгляды, которыми он одаривал меня, когда заставлял умолять о его члене.

Передо мной больше не тот человек. Ни в коем случае.

Человек, стоящий передо мной, — лидер картеля и человек, который может посчитать нужным избавиться от меня в любой момент. Он из тех мужчин, которые могли бы избавиться от меня, не задумываясь.

— Хэдли, какого черта я должен верить всему, что вылетает из твоего хорошенького ротика, когда все, что ты делаешь, — это лжешь мне? — спрашивает он низким и опасным голосом, наклоняясь ближе ко мне.

— Я никогда тебе не лгала.

Он ухмыляется, проводя пальцем по изгибу моей щеки. — Нет, все верно. Ты мне не лжешь. У тебя просто есть секреты от меня, и ты убегаешь. Ты прячешься, хотя мы оба знаем, что у тебя есть характер. Но я не могу понять, что ты что-то скрываешь.

— У тебя есть свои секреты. У меня свои.

Йован выпрямляется. — Мой ребенок — это не гребаный секрет, Хэдли.

— И мы снова возвращаемся к ребенку! — Я встаю и качаю головой. — Я собиралась рассказать тебе о ребенке после того, как у меня будет больше времени обдумать то, что я хотела сделать. Жизнь с тобой — это не та жизнь, которая должна быть у ребенка. Можешь ли ты честно сказать мне, без всяких сомнений, что сможешь обеспечить безопасность нашего ребенка?

— Как я могу тебе это сказать, когда ты даже не дала мне возможности все спланировать? — Он дергает подбородком в сторону кресла. — Сядь на место. Мы еще не закончили разговор.

— Думаю, я закончила разговор.

Я направляюсь к двери, моя рука сжимается на ручке как раз в тот момент, когда я чувствую руку на своей талии. Меня быстро разворачивают и прижимают к стене. Йован смотрит на меня сверху вниз, на его красивом лице появляется раздражение. Между нами всего несколько дюймов.

Возбуждение разливается по моему телу, когда он прижимается ко мне своим напрягшимся членом. В этот момент спор затихает. Между нами нет ничего, кроме сексуальной химии.

Когда Йован вот так груб и требователен, я достигаю нового уровня возбуждения. Я хочу, чтобы он взял от меня то, что ему нужно, и оставил меня корчащейся в конце всего этого.

Это, наверное, то, что пугает меня больше всего.

— Послушай, и слушай внимательно, котенок. Нам нужно поговорить об этом ребенке и выработать план. Я был неправ, забрав твои вещи прошлой ночью, но я не позволю тебе подвергать опасности и себя, и ребенка, потому что ты не хочешь поступиться своей гордостью.

— Моя гордость? — Я усмехаюсь и пытаюсь вывернуться из его объятий, но он только сильнее прижимается ко мне всем телом. — Отпусти меня. Если я не останусь без работы, то должна буду работать прямо сейчас, и все будут гадать, где я.

Он хихикает и наклоняется вперед, чтобы прикусить мочку моего уха. — Мы могли бы позволить им всем услышать, где ты. Я мог бы трахнуть тебя у этой двери, и все снаружи услышали бы стоны, которые ты издаешь, когда кончаешь.

Я бы солгала, если бы сказала, что он не испепелил своими словами мое нижнее белье.

— А теперь, — говорит он, отстраняясь от меня. — Я хочу увезти тебя на выходные, чтобы мы могли обсудить все это должным образом, не отвлекаясь ни на что постороннее. У меня хороший коттедж в лесу на севере штата. Неподалеку есть маленький городок. Я бы хотел отвезти тебя туда.

— И все, что мы собираемся делать, это разговаривать? — Спрашиваю я, во мне закрадывается подозрение.

Он одаривает меня волчьей ухмылкой. — Мы могли бы заняться другими вещами, если хочешь.

Я протягиваю руку и медленно провожу ладонью по тонкой ткани его штанов. — Тебе бы это понравилось, не так ли?

— Перестань дразнить, котенок. Ты собираешься вернуться к работе и притвориться, что здесь ничего не произошло. Как только ты закончишь свою смену, я заберу тебя отсюда, чтобы мы могли вместе разобраться с нашим дерьмом.

— Хорошо, — говорю я, зная, что этого не избежать.

Пришло время поговорить с Йованом, хотя бы немного. Он отец моего ребенка, и я была несправедлива к нему. Я должна ему кое-что объяснить, хотя есть секреты, которые я планирую сохранить при себе.

Хотя я могу позволить ему увидеть больше деталей из моей жизни, полная история — это больше, чем кто-либо другой должен вынести.

После шести часов, проведенных в машине с Йованом, я готова выйти и прогуляться. Хотя поездка в коттедж была приятной, я не любитель сидеть взаперти в машине в течение длительного периода времени.

Йован сворачивает с главной дороги на грунтовую. По обе стороны дороги растут деревья, и ветерок доносит до машины аромат полевых цветов. Над головой сияет солнце, хотя еще раннее утро.

— Не хочешь пойти вздремнуть? — Спрашивает Йован, когда перед нами появляется большой дом из камня и стекла. — Я знаю, что ты отработала долгую смену и вообще не спала в машине.

— Может быть, — говорю я, наклоняясь вперед на своем сиденье, чтобы получше рассмотреть возвышающийся дом. — Это то, что ты называешь коттеджем?

— Да. — Он улыбается и кладет руку мне на колено. Судя по тому, как его большой палец рассеянно поглаживает мою обнаженную кожу, я не уверена, что он вообще осознает, что делает это.

Этого простого прикосновения достаточно, чтобы у меня в животе запорхали бабочки. Такое случайное прикосновение, которое говорит о многом. Даже когда он не обращает внимания на то, что делает, он тянется ко мне.

Паника поднимается вместе с трепетом бабочек, когда я начинаю думать о том, что это может означать.

Успокойся, Хэдли. Ты здесь, чтобы поговорить о том, что все это значит и куда вы двое собираетесь двигаться дальше. Вылезай из своей головы и просто начни с ним разговаривать.

— Это великолепный дом, — Я говорю, пока он паркует машину. — Ты его купили или построил сам?

— Немного того и другого. — Он указывает на деревянную часть дома. — Эту часть построил мой дедушка, когда они с бабушкой впервые вышли сюда на пенсию. Он сказал, что всегда хотел построить свою собственную маленькую бревенчатую хижину.

— Итак, ты получил это и дополнил?

Йован кивает и выходит из машины. Я тянусь к дверной ручке, но он уже там и открывает дверь прежде, чем я отстегиваю ремень безопасности.

— Спасибо. — Я кладу свою руку в его и позволяю ему помочь мне выйти из машины.

Если мы собираемся провести здесь следующие несколько дней, я могу с таким же успехом попытаться следовать его планам. Я не хочу, чтобы у нас были ужасные отношения, если мы собираемся вместе произвести на свет ребенка.

Я хочу, чтобы у нашего ребенка был лучший пример семьи, какой только может быть.

Вы могли бы стать больше, чем просто родителями, если бы позволила себе открыться ему и добиваться того, чего ты хочешь.

В эти выходные я решаю пустить всё на самотёк. Я собираюсь позволить всему разыграться передо мной, вместо того чтобы зацикливаться на собственных мыслях о "что если" и "может быть".

Я должна дать нам шанс.

— Если у тебя есть такое великолепное место, как это, зачем вообще жить в Майами?

Йован пожимает плечами и достает наши сумки из багажника. — Мой бизнес в Майами. Управлять им отсюда невозможно. Даже если бы это было так, я бы не хотел, чтобы это дерьмо просочилось в эту часть моей жизни. Этот маленький коттедж — единственное, что у меня осталось от моей семьи.