И мне некого винить, кроме себя.

Когда я снова увижу Хэдли, я собираюсь извиниться за все, что я сказал и чего не сказал прошлой ночью. Я собираюсь убедиться, что она знает, как сильно я люблю ее и нашего ребенка. Я хочу, чтобы она знала все.

Я не хочу умереть с чувством сожаления.

Следующие несколько часов я собираюсь провести, готовясь к любому исходу. Мне нужно убедиться, что машина загружена оружием и медикаментами. Врач уже наготове и будет на пристани, когда мы туда прибудем.

Даже если я не сойду с корабля, я чертовски уверен, что это сделает Хэдли.

Взойти на эту яхту — все равно что расписаться в своей жизни. Я знаю это. Феликс сделает все, что в его силах, чтобы один из нас сегодня умер. Это игра, в которую он играл с тех пор, как вернулся в Майами. Все шло к этому моменту.

Либо он убьет меня, либо я убью его.

Я не позволю этому случиться со мной.

Не тогда, когда у меня есть семья, ради которой я должен жить.

Хэдли

Я заперта в маленькой комнатке на корабле, кажется, большую часть дня.

Хотя аромат соленой воды успокаивает меня, этого недостаточно, чтобы избавиться от страха, что я сегодня умру.

С тех пор, как Феликс вошел в квартиру Кеннеди рано утром, я знала, что умру, вопрос был только в том, когда.

С тех пор я пытаюсь придумать все, что я могу сделать, чтобы остаться в живых. Пока что Феликс и его люди предоставили меня самой себе. Я мало что могу сделать в комнате, в которой они меня заперли.

Последние пару часов я искала что-нибудь, что может мне помочь, но ничего не нашла. Ни в одном из потайных отделений я не нашла ни пистолетов, ни ножей. Нет даже ручки, которой я могу проткнуть им глаза.

Мне крышка, если я не найду что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия.

Рано или поздно Феликс придет за мной и убьет меня. Я должна быть готова убить его первым.

От этой мысли у меня сводит живот. Я не хочу убивать больше людей. Вот почему я в первую очередь покинул дом Йована. Предполагалось, что я смогу установить между нами небольшую дистанцию.

С того момента, как я ушла от него, до того, как на меня напали и похитили, прошло всего пару часов.

Я должна была догадаться, что люди Феликса следят за мной. Я должна была догадаться, что они придут за мной, как только я останусь одна.

Я была глупа. Я думала, что буду в безопасности.

После всех этих лет я знаю, что лучше не делать себя уязвимой, но я все равно это сделала.

Мне еще больше жаль, потому что я не смогу сказать Йовану, как сильно я сожалею, что ушла от него. Что я больше не смогу сказать ему, как сильно я его люблю.

Я расхаживаю по комнате в поисках чего-нибудь, что может мне пригодиться. Все ручки надежно закреплены. В ящиках не осталось ни одной ненужной пары ножниц или пинцетов.

Феликс и его люди подумали обо всем, что им нужно было убрать, прежде чем запереть меня здесь. Я вздыхаю и провожу руками по волосам, морщась, когда мои пальцы касаются шишки на голове.

Гребаная идиотка.

Получить удар по голове было моей собственной глупой ошибкой. Я повернулась спиной к Феликсу достаточно надолго, чтобы попытаться дотянуться до пистолета, который Кеннеди прятала в своей тумбочке, и он воспользовался случаем, чтобы опрокинуть на меня лампу.

Это было немного иронично, но сейчас я просто злюсь.

Здесь должно быть что-то, что я могу использовать.

Я встаю на четвереньки и ползу по полу. Я проверяю основание шкафов на предмет любого незакрепленного куска дерева, прежде чем подойти к каркасу кровати.

Проводя руками по металлическому каркасу кровати, я ищу что-нибудь, что могло бы быть достаточно свободным, чтобы его можно было снять. Когда моя рука наконец натыкается на кусок металла, во мне начинает расти надежда.

Я не сдамся без гребаного боя.

Я встаю и направляюсь к двери, прижимаюсь ухом к дереву и несколько минут прислушиваюсь. Когда я никого не слышу поблизости, я возвращаюсь к кровати и начинаю дергать за кусок металла.

Хотя я получаю неглубокий порез на руке от острого края, мне удается оторвать кусок длиной почти в фут. Один из концов имеет хорошую заостренность, а другая сторона довольно острая.

Это немного, но этого будет достаточно, чтобы защитить себя.

— Хорошо, милая, — говорит Феликс, входя в комнату в сопровождении мужчины. — Время для шоу. Твой парень скоро должен быть здесь, и тогда мы все поиграем в игру. Думаю, это будет забавная игра. Хотя, может быть, если ты будешь хорошей, я, возможно, оставлю тебя в живых. Ты можешь быть мне полезна.

— Иди к черту, — говорю я, присаживаясь на край кровати.

Под простыней, которой я накинула на колени, я держу кусок металла. Феликс смотрит на меня, его глаза-бусинки путешествуют по моему телу, но он не задерживается у меня на коленях.

— Милая, — говорит Феликс покровительственным тоном, когда другой мужчина подходит ко мне. — Я побывал в аду и вернулся. Однако ты узнаешь, что происходит с людьми, которые проявляют ко мне неуважение. Йован, возможно, и готов с этим мириться, но я нет.

Когда мужчина бросается на меня, я встаю со своим куском металла. Он кричит, когда я вонзаю металл вверх, в его торс. Его руки сжимают торс, когда кровь начинает сочиться сквозь пальцы.

Я вытаскиваю кусок металла, когда мужчина, спотыкаясь, направляется к кровати. Когда я вонзаю металл в его шею, мое сердце бешено колотится. Я чувствую, что меня сейчас вырвет, но я делаю все возможное, чтобы сдержать подступающую желчь.

Феликс хлопает в ладоши, когда кровь мужчины разливается по кровати. — Очень хорошо, Хэдли. Я не был уверен, что ты на это способна. Конечно, ты дочь своих родителей. Твоя мать сделала бы то же самое, если бы я не позаботился о том, чтобы ее держали слишком далеко, чтобы она не набросилась на меня.

Мой желудок проваливается, когда я смотрю на Феликса с окровавленным оружием в руке. Судя по выражению его лица, я не смогу напасть на него так же, как напала на его человека. На моей стороне больше нет элемента неожиданности.

— Перестань, Хэдли. Ты должна была знать, что твои родители были связаны с картелем Домингос. Я постоянно приходил и уходил из твоего дома, когда ты была маленькой девочкой. Когда я прятался там, мы играли с твоими куклами. Ты могла сочинять самые дикие истории.

Хотя я не хочу ему верить — и я ничего не помню о том, что он был в моем доме, — тихий голосок в глубине моего сознания говорит, что он говорит правду.

Это был не первый раз, когда я подавляла свои воспоминания.

— Потеря твоих родителей — одно из моих самых больших сожалений, — говорит Феликс, улыбаясь, прислоняясь к одному из шкафов и скрещивая руки на груди.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я ничего этого не помню.

Феликс пожимает плечами. — Ничего удивительного, верно? В то время в твоей жизни столько всего происходило. Неудивительно, что все пошло прахом. Хотя, я должен признать, что был впечатлен, когда ты устроила тот пожар. Это заставило меня задуматься о том, что я буду делать, когда вернусь в Майами навсегда.

— Я все еще не понимаю, о чем ты говоришь. — Я крепче сжимаю кусок металла. — Отпусти меня. Я обещаю уйти до того, как сюда приедет Йован. Я могу быть уверена, что он не придет за тобой.

Он ухмыляется и качает головой. — Боюсь, этого не случится. Но ты должна поблагодарить своих родителей за то, что я вернулся. Они работали информаторами против картеля Руиса. А затем, после того как Йован убил мою семью, я заставил их обратить свое внимание на его картель.

— Руис, то есть Карлос?

— Теперь ты начинаешь собирать все воедино. Ужасно жаль, что ты убила его. Хотя, его брат, вероятно, рад. Это оставляет его без очередного беспорядка, который нужно убирать.

У меня голова идет кругом от новой информации. Хотя я хочу сказать, что удивлена, узнав, что мои родители — информаторы, но я не удивлена. Они готовы на все ради наркотиков. Если бы это означало шпионить за одним картелем и передавать информацию другому, то именно этим бы они и занимались.