— Извини, — говорю я, улыбаясь и глядя на нее. — Мне просто нужно привести себя в порядок, и я сейчас приду.

Она машет мне рукой, прежде чем зарыться поглубже в одеяла и подушки. Держась за ребра из-за боли, я хихикаю и выключаю свет, прежде чем направиться в туалет. Закрывая за собой дверь, я с шипением выдыхаю боль.

Мне требуется несколько минут, чтобы порыться в шкафчиках, чтобы найти обезболивающее. Я принимаю дозу и запиваю ее небольшим количеством воды, прежде чем стать под душ. Вода стекает по моей покрытой синяками коже. Все мое тело ощущает нежность, но все, о чем я могу думать, это лечь в постель с Хэдли.

Через несколько минут я выхожу из душа и вытираюсь полотенцем. Я смотрю в зеркало и вижу, в какую картину превратилось мое тело. К счастью, на моем лице нет никаких отметин.

Несмотря ни на что, Феликс заплатит за это.

Со вздохом я выключаю свет и направляюсь к кровати. Хэдли двигается, чтобы освободить мне место, когда я забираюсь.

Несмотря на то, что мне больно, мне нужно обнять ее. Мне нужно знать, что она в безопасности в моих объятиях и никто не собирается забирать ее у меня. Я обнимаю ее за талию и притягиваю ближе.

Несмотря на наш предыдущий разговор и напряжение между нами, она все еще переворачивается на бок и прижимается ко мне.

Мое сердце учащенно бьется, когда я прижимаю ее к себе. Она вздыхает и прижимается ко мне. Ощущения ее тела, прижатого к моему, в сочетании с медленно начинающим действовать обезболивающим достаточно, чтобы я почувствовал себя немного лучше.

Даже несмотря на то, что боль продолжает пронзать мое тело, когда она прижимается ко мне, я не собираюсь просить ее отодвинуться. Не после того дерьма, через которое я прошел сегодня вечером.

— Мы еще не закончили говорить обо всем этом дерьме, — говорит она, кладя руку мне на грудь. — Я больше не хочу драться сегодня вечером.

Окутанный темнотой вокруг нее, я целую ее в макушку. — Между нами нет никаких сделок, Хэдли. Я сдамся и позволю тебе взять инициативу в свои руки.

Она смеется и целует меня. — Я верю, что ты это серьезно, но ты знаешь, что мы двое будем постоянно бороться друг с другом за контроль. Мы слишком сломлены, чтобы сдерживаться. Контролировать ситуацию — это то, что нам обоим приходилось делать, чтобы выжить.

Может быть, мы и сломлены, но каждый день, который я провожу с ней, я чувствую, как эти маленькие осколки начинают склеиваться вместе.

Хэдли

Идти в университет с двумя членами картеля по бокам — это не то, как я хочу начать свой учебный год. Я думала, что Йован немного отступит, как только начнутся занятия в школе, но он по-прежнему посылает своих людей со мной, куда бы я ни пошла.

— Полагаю, никто из вас не хочет взять выходной? — говорю я, когда две девушки, с которыми у меня занятия, смотрят на меня и начинают шептаться. — Я не думаю, что мне нужно, чтобы вы двое повсюду ходили за мной по пятам.

— Этого не случится, — говорит Рио, ухмыляясь и глядя на меня. — Ты не хуже меня знаешь, что никто не собирается бросать вызов боссу.

— Конечно.

Рио пожимает плечами. — Это зависит от сути дела. Когда дело касается твоей безопасности, я не собираюсь его ослушаться.

Я стону и оглядываюсь. На меня смотрит все больше людей. Я не знаю, что они думают, и пытаюсь убедить себя, что это все равно не имеет значения. Они не знают, что я беременна, и они не знают, кто эти мужчины.

Другие студенты, может быть, и смотрят на меня, но они не знают, что происходит в моей жизни.

Это то, что я пытаюсь сказать себе, хотя темная часть моего мозга настаивает на том, что незнакомцы знают все.

Как, черт возьми, я должна это делать? Закончить свое образование, когда члены картеля преследуют меня повсюду, и на подходе ребенок.

Я не могу этого сделать.

— Дай нам минутку, — говорит Рио другому мужчине, кивая подбородком в сторону скамейки.

Другой мужчина смотрит на меня мгновение, прежде чем кивнуть и уйти. Рио ждет, пока мужчина не окажется вне пределов слышимости, прежде чем встать передо мной. Он скрещивает руки на груди и смотрит вниз.

— Хэдли, что бы ни творилось у тебя в голове прямо сейчас, это не так плохо, как ты пытаешься представить. — Рио ухмыляется и качает головой, когда я начинаю открывать рот. — Оставь это, Хэдли. Может, ты и можешь ходить кругами вокруг Йована, но Кеннеди очень похожа на тебя. У нее такое же выражение лица, когда она погружена в собственные мысли и слишком много думает.

Я повыше закидываю сумку с ноутбуком на плечо. — Я не знаю, что тебе сказать. В моей жизни многое происходит, а вдобавок ко всему еще и это.

— Я понимаю. Правда понимаю. Я знаю, что это тяжело для любого, но правда в том, что ты в опасности. Если ты позволишь нам ходить за тобой по пятам весь день, это значительно повысит твою безопасность, так что перестань волноваться.

— Рио, мне страшно.

Он мягко улыбается мне. — Я знаю. Йован тоже напуган. Это не оправдывает его действий, но это объяснение. Я был с ним, когда погибла его семья. Он никогда не испытывал такой боли. Теперь, когда ты в опасности, он собирается усилить контроль.

— Я знаю, что мне придется иметь дело с некоторыми проявлениями его покровительства, но я думаю, что это уже чересчур.

— Ага, — говорит Рио, сарказм сочится из его тона. — Потому что убийства, особенно в городе, полном преступности, не происходят где угодно и когда угодно.

Мои щеки горят, и я опускаю взгляд на свои туфли. — Ты прав.

— Я знаю, что прав. — Он приподнимает мою голову, взяв пальцем за подбородок, и одаривает меня зубастой улыбкой. — А теперь держи голову высоко и пойдем на занятия. Если тебе будет наплевать, что о тебе думают другие люди, у тебя будет гораздо лучший день.

Я киваю, и другой мужчина присоединяется к нам. Он ничего не говорит, следуя за мной в класс.

В моей оставшейся жизни должно быть что-то большее, чем это.

Когда я возвращаюсь домой позже тем же вечером, Йован стоит в коридоре, чуть ли не подпрыгивая вверх-вниз. Его ухмылка растягивается от одной стороны его лица до другой. У меня в животе появляется неприятное чувство, когда чувство вины терзает меня.

Я планировала зайти сюда и попытаться поспорить с ним по поводу того, что за мной весь день следят два человека. Я собиралась посмотреть, не сведет ли он это к одному человеку.

Когда он выглядит таким счастливым видеть меня, это убивает любую мою мысль о попытке изменить соглашение, потому что я знаю, что он просто пытается обезопасить меня. Я хочу, чтобы мой ребенок был в безопасности. Он знает о том, на что способен Феликс, больше, чем я.

Пора перестать бороться с Йованом на каждом шагу. Мне просто нужно позволить ему взять под контроль эту сферу моей жизни. Он защищает не только меня, но и нашего ребенка.

— Привет, — говорит он, протягивая руку, чтобы забрать у меня сумку. — Я тут работал над кое-чем, что хочу тебе показать.

Он ставит сумку в домашнем кабинете, который он считает моим, а затем берёт меня за руку и ведёт по коридору. Я улыбаюсь, пытаясь насладиться тем, что он собирается мне показать, даже несмотря на то, что чувствую себя ужасно.

— Ну, что ты думаешь? — Спрашивает Йован, открывая одну из дверей напротив своей спальни.

Я вхожу в комнату, и это гнетущее чувство только усиливается. — Что это? — спрашиваю я.

— Я собрал детскую.

Глядя на детскую, я пытаюсь не заплакать. Я изо всех сил сдерживаю слезы, оглядывая мебель из светлого дерева и стены светло-коричневого цвета. Окно открыто, чтобы проветрить помещение от запаха высыхающей краски.

— Что это? — Спрашиваю я глухим голосом, когда сжимается грудь.

— Я видел, как ты рассматривала кое-что из этого, когда мы были в постели прошлой ночью. Я подумал, что мог бы купить все и обустроить детскую, пока ты будешь в колледже.