— А теперь, — говорит Феликс, выпрямляясь. — Либо ты можешь положить это и пойти со мной, либо я могу вытащить тебя отсюда силой. В любом случае, нам скоро нужно быть на палубе для встречи с твоим парнем.

— Он не попадет в ловушку на этой лодке с тобой, — говорю я, хотя знаю, что если есть что-то, на что я могу рассчитывать, когда дело касается Йована, так это то, что он сделает все возможное, чтобы защитить свою семью.

Феликс смеется и качает головой, медленно приближаясь ко мне. — Мы с тобой оба знаем, что это неправда. — И будь он проклят, если он не прав.

Мое сердце бешено колотится, а желудок сводит. Я чувствую, что меня сейчас стошнит, но я должна сделать все возможное, чтобы сдержаться. Я должна держать себя в руках. Одно неверное движение с моей стороны может привести к гибели ребенка еще до того, как Йован доберется сюда.

Я кладу руку на живот. Все будет хорошо, малыш. Мы справимся с этим несмотря ни на что.

По крайней мере, я на это надеюсь.

— Положи железку и пойдем со мной, Хэдли. Я не хочу усложнять ситуацию больше, чем нужно.

Я опускаю кусок металла, когда он сокращает расстояние между нами. Я не хочу в конечном итоге умереть, и я знаю, что он без колебаний убьет меня, если я попытаюсь выкинуть что-нибудь глупое.

Хотя, если он сделает это, то потеряет всю свою власть над Йованом. Если мне удастся задержать его достаточно надолго, может быть, Йован сумеет сесть на лодку еще до того, как Феликс и его люди узнают, что он здесь.

Феликс теряет бдительность, когда встает передо мной. Он хватает меня за подбородок и приподнимает мое лицо, ухмыляясь, когда я хмурюсь.

— Ты унаследовала красоту своей матери. По крайней мере, то, что было у нее до того, как она влила в себя все эти наркотики. Жаль, что Карлос вообще подсадил ее на эту дрянь. Твоего отца, ну, его было уже не спасти. Твоя мать, с другой стороны, всегда хотела уйти. Продолжала пытаться очиститься ради тебя.

Его слова ранили сильнее, чем любая ножевая рана. Я никогда не знала, что моя мама пыталась очиститься ради меня. Она никогда не говорила об этом.

— После того, как я покончу с вами, мне придется разобраться с этим дураком, Алессио Марчетти. Он должен был убить вас обоих задолго до того, как это сделал я. Вот почему я разослал по городу весть о том, что твои родители живы. О том, что ты помогаешь их прятать. Чтобы он сделал что-нибудь с тобой, чтобы защитить своего друга, а потом Йован пошел бы за ним, требуя возмездия, и он тоже умер бы жалкой смертью от рук своего друга.

— Это был ты?

Он кивает с хищной улыбкой. — Блестяще, правда? Если бы Алессио не был таким некомпетентным, бесполезным мудаком.

— Алессио не некомпетентен. Он умнее, чем ты думаешь, и настоящий друг. Он бы не предал Йована подобным образом. И кстати, Йован не собирается отпускать тебя с этой лодки, и мы оба это знаем, — говорю я, отстраняясь от него.

Я наклоняюсь и хватаю кусок металла с кровати, замахиваясь им прямо Феликсу в промежность. Он стонет и падает на землю, а я бросаюсь к двери, все еще сжимая металл в руке.

Все, что мне нужно сделать, это сойти с лодки.

Я поднимаюсь по лестнице, когда чья-то рука хватает меня за волосы и тянет вниз. Я кричу, падая на пол, боль разливается по всему телу.

— Ты умная маленькая сучка, не так ли? — Феликс рычит мне на ухо. — Это действительно очень плохо, что мне придется тебя убить. Я собирался оставить тебя и твоего ребенка в живых. Конечно, ты бы работала на меня всю оставшуюся жизнь, но я думал, что это лучше, чем смерть.

— Пошел ты, — говорю я, сплевывая кровь, скопившуюся у меня во рту. — Ты умрешь за то, что сделал со мной.

— Я еще ничего не сделал. — Он отпускает мои волосы и хватает за бицепс, поднимая меня на ноги. — На самом деле, я только начинаю. Какое-то время я думал, что мне придется убить только тебя. Представь мое удивление, когда я вломился в твою квартиру и нашел те снимки с УЗИ.

— Только тронешь моего ребенка, и я убью тебя сама, — говорю я, мои руки сжимаются в кулаки. Я пытаюсь высвободить руку, но он только крепче тащит меня через лодку.

— Хэдли, я уже говорил тебе, что не хочу усложнять ситуацию больше, чем нужно. Если бы ты перестала бороться со мной на каждом шагу, тогда, возможно, все было бы не так плохо.

— Это говорит человек, который хочет убить мою семью.

Феликс смеется, когда мы достигаем верхней палубы. Он толкает меня на один из диванов и кивает мужчине, стоящему рядом. Мужчина придвигается ко мне ближе, его взгляд усталый, а рука лежит на пистолете.

Интересно, знает ли он, что я сделала с его приятелем.

Когда я улыбаюсь ему, он отводит взгляд.

— Она всего лишь соплячка, — говорит Феликс, закатывая глаза. — Ты ведешь себя так, как будто ее нужно бояться.

— Это не так. — Я лучезарно улыбаюсь мужчине, прежде чем бросить взгляд через плечо Феликса. — Но это правда.

Йован поднимает пистолет, стоя на мокрой палубе. Раздается выстрел, и человек, стоящий рядом со мной, падает на землю.

— Возьми его пистолет, Хэдли, — говорит Йован, когда Феликс вытаскивает свое собственное оружие.

— Не так быстро, — говорит Феликс, направляя на меня пистолет. — Наша маленькая игра только начинается.

Йован

Хэдли смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Ее взгляд устремляется к мертвецу и пистолету на земле. Я слегка качаю головой, когда Феликс направляется к ней. Он держит свой пистолет направленным на нее, убеждаясь, что я не смогу убить его, не убив при этом свою семью.

С палубы под нами раздаются выстрелы. Алессио, Рио и я приземлились на яхту одновременно, но я слышал, как Хэдли проклинала Феликса, когда он выводил ее на верхнюю палубу.

Моя маленькая сорвиголова. По-прежнему никому не позволяет помыкать собой, даже когда она может умереть.

— Итак, — говорит Феликс, переводя взгляд с нас двоих на него. — Вот как будет проходить эта игра. Я собираюсь убить твою семью, а затем я собираюсь убить тебя. Но это будет не быстро. Нет, ты заслуживаешь страданий за все, что натворил.

— Возьми меня, — говорю я, когда он ставит Хэдли на ноги и приставляет пистолет к ее голове. — Отпусти Хэдли и возьми меня. Ей не нужно быть частью этого. Она не сделала ничего плохого.

Хэдли ухмыляется, хотя я вижу слезы, блестящие в ее глазах. — Ну, я действительно ударила его по члену куском металла. Также убила одного парня. Так что, я думаю, сказать, что я не сделала ничего плохого, было бы некоторой натяжкой.

— Сейчас не время быть умницей, — говорю я, хотя и горжусь ею. Я знал, что она не облегчит участь Феликса, и я рад видеть, что она этого не сделала. Он не заслуживает легкого пути.

Феликс крепче прижимает ее к себе и приставляет пистолет к ее виску. Она морщится от боли, прежде чем повернуться и хмуро посмотреть на него. Вид пистолета, прижатого к ее брови, вызывает у меня тошноту. В любой момент я могу потерять ее и нашего ребенка.

— Хэдли, я люблю тебя, но мне нужно, чтобы ты позволила мне разобраться с этим, — говорю я мягким тоном, когда Феликс подходит и встает позади Хэдли. — Я собираюсь вытащить нас из этого, но мне нужно, чтобы ты перестала его донимать.

Она смотрит на меня краешком глаза. Первая слеза начинает скатываться по ее щекам, когда она кивает. Мое сердце разрывается, когда я вижу, как она прижимает ладони к животу, как будто ее рук будет достаточно, чтобы защитить нашего ребенка.

— Почему бы нам не поговорить об этом как мужчинам? — Я опускаю пистолет, хотя знаю, что это рискованный шаг.

Однако это рассчитано. Феликс хочет не торопиться со мной. Он хочет убедиться, что я действительно страдаю.

Этого не случится, если он не сможет подобраться ко мне поближе. Он знает, что в ту минуту, когда Хэдли больше не будет на линии моего огня, я убью его.