— Я люблю тебя, — говорит она, затаив дыхание, когда я просовываю руку между нами и играю с ее клитором.

— Я так сильно люблю тебя. — Я прикусываю ее нижнюю губу, прежде чем начинаю быстрее раскачивать бедрами.

Хэдли стонет, когда я подхватываю рукой ее бедро и поднимаю ее ногу выше, позволяя мне войти в нее глубже. Ее пальцы впиваются в мои плечи, ногти царапают кожу, пока мой член пульсирует.

Ее киска сжимается вокруг меня, когда оргазм захватывает ее. Она прижимается ко мне, когда я толкаюсь сильнее и быстрее, нуждаясь в большем количестве ее. Я продолжаю толкаться, пока мой член не напрягается. Достаточно ощущения, как ее киска сжимает меня, чтобы довести меня до предела. Мой оргазм наступает сильно и быстро, пока я замираю и удерживаю себя глубоко внутри нее.

— Хорошо, что я не могу снова забеременеть, — говорит она дразнящим тоном, когда я выхожу из нее.

Ее щеки порозовели, а улыбка растянулась от одной половины лица до другой. Ее волосы растрепались, а макияж слегка размазался после нашего долгого дня, но я не думаю, что она когда-либо была красивее.

— Наперегонки с тобой в спальню, — говорит Хэдли, слезая со стола. — Последний должен приготовить второй завтрак в постель.

Я ухмыляюсь и смотрю, как она срывается с места, давая ей фору, прежде чем последовать за ней.

Когда я ловлю ее и прижимаю к стене, я не могу поверить, что она та женщина, с которой мне посчастливилось провести свою жизнь.

Хэдли

Последние несколько дней я витала в облаках, хотя и была измотана. В промежутке между беременностью и приготовлениями к появлению ребенка у меня заканчиваются силы ближе к вечеру.

Соедините это с обучением безопасному бою во время беременности и работой над стрельбой, и вскоре после ужина я падаю в постель совершенно измученная.

Когда я просыпаюсь утром, мы делаем это снова.

Хотя я бы ни за что на свете не променяла это. Каждый момент, который я провожу с Йованом, — это еще один момент, когда я вижу, как передо мной развивается жизнь, которую я хочу. Он — все, чего я когда-либо хотела, даже если то, как начинались наши отношения, было не самой идеальной ситуацией.

Вот почему, когда я просыпаюсь посреди ночи, я перекатываюсь поближе к нему. Йован зевает и придвигается ближе ко мне, обнимая меня за талию. Бледный лунный свет струится через окно передо мной, освещая дорожку в центре комнаты.

— Ну разве это не мило? — произносит низкий голос.

Я переворачиваюсь на спину и вижу мужчину, стоящего с другой стороны кровати. В руке у него пистолет, а на лицо надвинута черная маска.

— Йован, — говорю я, тряся его за плечо. — Проснись.

Он стонет, но его глаза открываются. Когда они открываются, он переворачивается и видит мужчину. Как только он видит этого человека, тот уже на ногах.

Я перебираюсь на свою половину кровати и открываю ящик прикроватной тумбочки, когда позади меня раздается тяжелый стук кулаков. Мои руки дрожат, когда я открываю маленький сейф в ящике стола и достаю пистолет. Я проверяю, заряжен ли он, поворачиваюсь и смотрю на мужчин, которые все еще дерутся.

Четкого выстрела нет.

— Кто ты и что ты здесь делаешь? — Спрашивает Йован, когда мужчина прижимает его к стене.

— Пошел ты, — говорит мужчина. — Неважно, кто я. Все, что тебе нужно знать, это то, что ты умрешь сегодня ночью.

Мой разум лихорадочно работает, когда я направляю пистолет на мужчину. Йован бросается вперед и, обхватив мужчину за талию, швыряет его на землю. Он карабкается, чтобы забраться на человека в маске, нанося удар за ударом.

Мужчина сбрасывает Йована с себя и в одно мгновение оказывается сверху. Мое сердце замирает, но это мой шанс. Я пытаюсь унять дрожь в руках. Я не могу рисковать промахнуться и попасть в Йована.

Тебе нужно сделать выстрел.

Я не хочу его убивать.

Именно тогда мужчина вытаскивает длинный нож. Он надвигается на Йована, когда тот хватает лампу с тумбочки и бьет его ею по голове. Как только мужчина теряет ориентацию, Йован опускает плечо и прижимает мужчину к полу. Его лицо искажается от боли, когда он пытается удержаться на мужчине.

Мужчина переворачивает их, при этом его маска падает. Карлос ухмыляется Йовану, высоко поднимая нож над головой.

Я должна это сделать. Сейчас.

Когда мой палец нажимает на спусковой крючок, я не думаю о том, что собираюсь убить человека. Вместо этого я думаю о жизни человека, которого спасаю. Мужчина, которого я люблю. Отец моего ребенка.

Карлос кричит, нож со звоном падает на пол, когда пуля попадает ему в плечо.

Я знаю, что за человек Карлос. Пуля в плечо надолго его не остановит. Он обхватывает рукой шею Йована и сжимает ее, пока я снова прицеливаюсь.

Пуля попадает Карлосу в висок сбоку. Йован отталкивает Карлоса, кровь каскадом стекает по его лицу. Я смотрю на распростертое на полу тело и алую кровь, пятнающую деревянное покрытие.

Моя грудь начинает сжиматься, когда я перевожу взгляд с пистолета на Карлоса. Хотя я, возможно, и не фанатка этого человека, я не хотела быть тем, кто убьет его. В идеальном мире это была бы проблема кого-то другого. Я бы не застрелила человека насмерть.

Вот что я получаю за то, что ввязалась в картель.

Феликс Домингос хочет смерти Йована. У него нет причин беспокоиться обо мне. Меня не должно быть здесь. Мне нужно защитить своего ребенка.

Хотя я знаю, что это неправда. У Феликса есть ко мне какой-то интерес, хотя я не уверена, какой именно. Он хочет моей смерти, потому что я связана с Йованом. Но, может быть, это тоже как-то связано с моими родителями.

Перестань думать об этом. Ты не окажешь себе никакой услуги, если ещё больше увязнешь в делах картеля.

Я делаю глубокий вдох, когда Йован встает передо мной. Он осторожно берет пистолет из моих рук и разбирает его. После того, как он кладет пистолет на кровать, он смотрит на меня, его взгляд блуждает по моему лицу, как будто он что-то ищет.

— Хэдли, с тобой все в порядке? Ты вообще не пострадала?

— В нашей спальне мертвый мужчина. — Я смотрю на тело Карлоса и качаю головой. Мое зрение начинает затуманиваться, пока я продолжаю смотреть на него. — В нашей комнате мертвое тело, и я та, кто убил его. Я убила человека. Как я могла это сделать, Йован?

— Послушай, ты сделала то, что должна была. — Йован пытается взять мои руки в свои, но я отдергиваю их. — Карлос собирался убить меня. После этого он мог убить тебя и ребенка. Ты сделала то, что должна была. Ты сохранила нас в безопасности.

— Нет. — Я делаю шаг назад и смотрю на то, что натворила. — Нет. Я убила человека. Наш ребенок подвергся еще большей опасности. Карлос смог проникнуть в наш дом. Он смог встать над нашей кроватью и разбудить нас. Где, черт возьми, все остальные?

— Это я и собираюсь выяснить, — говорит Йован, беря пистолет со спинки кровати и засовывая его за пояс. — Я хочу, чтобы ты осталась здесь, пока я не вернусь.

— Нет. — Я направляюсь к шкафу и беру чемодан с верхней полки. — Мне нужно уехать, Йован. Сегодня ночью наш ребенок чуть не умер. Я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда это случится снова. Не тогда, когда я могу что-то сделать, чтобы остановить это.

— Хэдли, — говорит он тихим голосом. — Мне нужно убраться в остальной части дома. Я вернусь через минуту, и тогда мы поговорим.

Я ничего не говорю. Как бы сильно я ни хотела быть с ним, мое решение по этому поводу принято. Я не собираюсь продолжать подвергать нашего ребенка опасности, когда я могу что-то сделать, чтобы защитить его.

Я должна быть уверена, что ребенок в безопасности, и это единственное, что имеет значение. Если это означает, что я должна отказаться от мужчины, которого люблю, то именно это я и собираюсь сделать.

Это будет терзать меня каждый божий день, но я забочусь о нашем ребенке и его защите больше, чем о своей личной жизни.