— … и вот этот дядя с пистолетом какой-то несчастливый, мама. Бегал за волшебной девочкой, бегал — не догнал. Сидит в своей засаде и ничего не делает теперь. Начальство его не любит, ругает. А еще… — Уля вдруг замолчала и задрожала, бросила цветок на землю, а из глаз ее быстро-быстро одна за другой потекли слезы. — Мама, он теперь за бабушкой хочет бегать! Мама, это очень плохой дядя! Не люби его! Прогони его!

Ева поскорее обняла дочку и начала успокаивать:

— Тише, тише, моя любимая, все хорошо, я с тобой… Что-то у тебя сегодня очень мрачная, злая сказка… Давай я тебе расскажу другую, веселую? Или пойдем на качели?

Уля еще немного повсхлипывала у нее на груди, а потом, успокоившись так же быстро, как расплакалась (и даже слезы мгновенно высохли на ее круглых щечках!), сказала:

— Лучше пошли в кафе. Купи мне пирожное.

Встревоженная внезапной вспышкой горя у дочери, Ева и не думала возражать. Рядом была небольшая кофейня с множеством авторских чаев, какими-то особенными сортами кофе и изысканными десертами. Стоило это удовольствие недешево, и Ева не любила баловать дочку, считая, что бабушка и так делает это за двоих, но иногда они все же ходили в царство волшебных ароматов. Это случалось, когда, проходя мимо, они замечали, что у окошка пустует самый лучший столик на двоих — маленький, стоящий в небольшой полукруглой нише, — и понимали, что он ждет их. Этот столик находился на подиуме, к которому вели три ступеньки, и его возвышение и отдельное от других расположение обещали уединение и покой. Уля всегда радостно бросалась к нему, залезая на стул и победно болтая крепкими ножками.

Но пустовал он редко. Вот и сейчас там сидел какой-то мужчина, неспешно попивая кофе и читая что-то в своем телефоне.

— Давай сядем туда, — Ева показала дочке свободный столик в углу.

Но Уля уверенно пошагала к нише, поднялась, спокойно сказала мужчине, удивленно воззрившемуся на нее:

— Вы пейте, не торопитесь. Мы подождем, — и спокойно села на нижнюю ступеньку, картинно сложив ручки на коленях. Мужчина расхохотался.

— Уля, как тебе не стыдно, перестань, — зашипела Ева. — Пойдем туда в уголок, или я не куплю тебе ничего!

Она попыталась поднять дочку, но та не двинулась с места.

— Мама, я же не мешаю, — ответила, невинно хлопая ресницами, — я тихо посижу. А ты пока закажи. Я буду какао и крем-бюрле.

— Никакого тебе «бюрле», если не будешь слушаться, — Ева розовела от стыда, чувствуя на себе взгляд незнакомца. Она понимала, как он веселится, наблюдая эту сцену.

О, нет, только не это! Кажется, Уля решила исполнить свой коронный номер. Жалобно вскрикнув, она закрыла ладошками глаза и стала тихонько подвывать. Пять минут назад в парке она плакала искренне и встревоженно, а сейчас бессовестно притворялась, но со стороны выглядело душераздирающе. Поэтому когда Ева слышала выражение «манипулировать общественным мнением», она всегда думала не про политиков, телешоу или подтасовку статистики, а про собственного ребенка — хитрого, упрямого и невозможно обаятельного.

Так и есть, опять сработало. Мужчина перестал улыбаться, отодвинул чашку и поднялся с места, приглашая девочку за столик.

— Нет! — воскликнула Ева. — Извините нас… Моя дочь хорошо умеет добиваться своего, но выгонять вас — это уж слишком… Мы уходим, Уля, — объявила она строго.

— Зачем же уходить? — откликнулся незнакомец. — Я немножко подвинусь, сейчас поставим еще один стул — и все прекрасно поместимся.

— Я не хочу мешать вам, — пробормотала Ева, смутившись еще сильнее.

— Я буду какао и крем-бюрле, — повторила Уля, с удовольствием устраиваясь на любимом месте.

— А мне никогда не встречались такие милые любительницы сладкого, — мужчина в несколько легких быстрых шагов подошел к соседнему пустому столику, подхватил стул и перенес в нишу. — Вот и все, проблема решена. Что заказать для юной барышни, я уже понял, а что будет ее мама?

Ева покраснела. Нет, никогда она не привыкнет. Но стаскивать дочку со стула и уводить из кафе — значит, спровоцировать гадкий скандал, о котором она не сможет забыть, и после такого не сможет прийти сюда снова. А здесь так сладко пахнет красивой жизнью…

— Спасибо, я сама нам закажу, — ответила она, стараясь, чтобы это не прозвучало грубо. — Мы и так злоупотребляем вашим… вашим…

— Чем? — так же весело спросил незнакомец.

— Вы, наверное, хотели спокойно выпить кофе, а тут мы с концертом, — вздохнула Ева и пошла делать заказ. Надо поговорить с Улиной бабушкой об этом возмутительном поведении девочки. Бабушка у нее авторитет. Или, может, к психологу сходить?

Когда она вернулась к столику, мужчина внимательно слушал, как малышка беззаботно лепечет:

— Мужа у мамы нет. Но не потому, что она плохая. Она хорошая. И скоро будет выступать. Она купит себе платье принцессы!

— Уля!

Когда-нибудь этот ребенок перестанет вгонять ее в краску? Нет, Ева уже не хотела никаких пирожных и чаю, она хотела только домой, спрятаться под одеяло и ни с кем не разговаривать. Тяжело сознавать, что тобой управляет пятилетний ребенок, а у тебя не получается с ним сладить.

Мужчина вновь поднялся и помог ей сесть, придерживая спинку стула. Ева обреченно села, чувствуя, что уже не сможет поднять глаза.

— Мне, к сожалению, пора уходить, — сказал он, и в его голосе, действительно, прозвучала легкая досада. — Но главное я услышал: маме нужно красивое платье! — он достал бумажник и вытащил оттуда визитку. — У меня магазин женской одежды в центре, и сейчас как раз началась распродажа. На вас есть много интересного! Будете выступать, как звезда!

Незнакомец положил карточку на стол, попрощался легким поклоном, и вскоре от кофейни отъехала сверкающая серебристая машина.

— Всё, уехал! — объявила Уля. — Мама, давай позвоним бабушке, скажем, что у тебя теперь есть жених!

— Я с тобой дома поговорю о твоем поведении, — устало сказала Ева. Но телефон достала. Когда принесли заказ — крем-брюле и какао для Ули и ягодный чай с тирамису для нее, — она набрала номер той женщины и передала аппарат дочери. Этим двум собеседницам она обычно не нужна.

— Бабушка, мы с мамой в кафе! — начала тараторить малышка. — Ты придешь? А завтра? Тоже нет? Ладно… Бабушка, я маме рассказывала сказку. Про цветочек… Как-то он называется… Как конфета! Да, ириска! И там дядя, который ириска, тебя ищет. А у нас все хорошо!

Ева почти не слушала, что говорит дочь, потому что в ее голове складывался план дальнейших действий: маршрут из трех точек и три вопроса.

В воскресенье утром она отвела Улю в развлекательный детский центр, где ее приняли на два с половиной часа под присмотр воспитателей. Времени не очень много, но должно хватить. Вот и первая точка.

Второй точкой стал дом Гектора Арнольдовича. Она не была уверена, что старик услышит ее стук, ведь его квартира находится в противоположном конце коридора, но он открыл.

— Я на минутку, — объявила Ева. — У меня три вопроса.

— Ну, заходи, — сказал он с тяжелым вздохом. — Что-то мне от вашей редакции совсем покоя нет.

— Некогда, — она помотала головой. — У меня ребенка ненадолго взяли под присмотр, а еще куча дел. И медведя вашего я боюсь. Можно мы тут поговорим? Я быстро, меня вон такси ждет.

— Давай, говори, — кивнул он.

— Первый вопрос: тот парень, с которым я вчера приходила, интересовался моей матерью?

Старик сдвинул брови, будто хотел сказать резкость, но быстро оглянулся по сторонам и просто кивнул.

— Он про меня вам что-то сказал?

— Что ты его невеста, — усмехнулся Гектор Арнольдович.

— И третий вопрос: а про рейд с приставами он вас спрашивал?

Седая голова еще раз качнулась из стороны в сторону. Значит, нет.

— Спасибо. До свидания!

Ева быстро развернулась на каблуках и побежала к такси. Она сама удивилась, как спокойно это восприняла. Что же, еще один обманщик в ее жизни. Но как хорошо, что с этим типом ее ничего, ничегошеньки не связывает!