— Кто? — спросил этот незваный гость.

— Он, — Настя указала на Алексея.

— А что происходит… — начал Герман, который выключил музыку и поставил свой стакан, но прибывший грубо оборвал его:

— Заткнись, до тебя очередь дойдет, — он подошел к Алексею и ткнул ему в грудь пистолетом. — Тебя научить обращаться с женщинами?

Чувствуя, как на спине выступает ледяной пот, а руки охватывает мерзкая мелкая дрожь, он ответил, стараясь сохранять достоинство:

— Вы меня с кем-то спутали.

— Я тебе сейчас прострелю кишки и будешь всю жизнь с пакетом на боку ходить, — сказал незнакомец, скаля зубы. У него были очень страшные глаза. Алексей видел в них наслаждение властью и какую-то животную жажду жестокости. — Так что вставай на колени и проси прощения у девушки. Если хорошенько раскаешься, мы уйдем и никто не пострадает.

— За что? — Алексей нашел глазами Настю, и она ему гаденько улыбнулась. Вот в чем дело… Она нашла этих головорезов, чтобы они унизили его у всех на глазах. И ему отомстить, и Лаве. Замершие от ужаса участники вечеринки будто выстроились вдоль стен комнаты. Алексей и Лава оказались — у правой, остальные — у левой. Герман остался в центре, у столика с напитками. Путь на улицу преграждал второй человек с оружием.

— За хамство, — ответил незнакомец. — Давай, выходи сюда на середину и говори: «Настя, я был последним дерьмом…»

Алексей стоял, окаменев. Он чувствовал, как дуло пистолета смещается к его животу, и вдруг горячая ладонь стоящей рядом Лавы сжала его холодные пальцы. Вокруг наступила мертвая тишина.

— Подождите, парни! — громко окликнул Герман и сделал вперед два шага со стеклянным кувшином в руке. — Зачем сразу угрожать? Может, выпьете и поговорим?

— А ты не понял нормальных слов, — второй незнакомец, заслонявший собой выход, подошел к нему и замахнулся пистолетом. В этот момент в освободившийся дверной проем рванулись те участники вечеринки, которые стояли слева, незнакомец дернулся в сторону, пытаясь не допустить бегства, и Герман ударил его кувшином по голове. Они оба упали на пол. Завязалась борьба.

Дернулся и тот, кто держал Алексея на мушке. Увидев, что товарищ повержен, а остальные намерены ему накостылять, он почему-то не попытался выстрелить хотя бы в воздух, а тоже бросился к выходу.

— Это муляж! — крикнул один из гостей, подобравший отлетевший в сторону пистолет. — Тьфу, напугали, уроды! С игрушечным оружием пришли! Туда, где десять человек. Мы вас сейчас сами отпинаем!

Герман, тяжело дыша, удерживал на полу сопротивляющегося противника. А Лава черной стрелой (на ней были черная футболка и черные джинсы) метнулась следом за Настей, которая с растерянным видом несколько секунд наблюдала за происходящим, а потом тоже поспешила к выходу.

Алексей бросился в погоню за вторым, мечтая бить, бить и бить… От мысли, как чудовищно над ним хотели поиздеваться на глазах у всех (и за что — за уязвленное Настино самолюбие!), он испытал такую ненависть, что плохо помнил дальнейшее. Вот настиг подонка, набросился, чувствовал, как по лицу течет кровь, почему-то холодная, хотя в книжках писали, что она должна быть горячей… Противник был сильнее и смог вырваться, но Алексей бросался на него снова и снова, не давая уйти. Их, кажется, растаскивали. Наконец, Герман встряхнул его как следует и крикнул:

— Лёха, пусть уходят! Я камеры поставил, они всё пишут! Весь первый этаж и улицу. В полицию отдам. Да и свидетелей полно. Успокойся, у тебя кровь на голове.

Только сейчас Алексей понял, что Герман уже давно пытался ему что-то втолковать, но он не слышал, пока тот не закричал. Он сидел на земле, кто-то прикладывал платок к его голове, кто-то принес воды и помог ему подняться. Неподалеку зарычало и взвизгнуло — это поспешно уезжали незваные гости. Герман тем временем успокаивал девушек:

— Все в порядке, опасности нет. Мелкий инцидент с участием двух дебилов. Лёшу перевяжем — и будет как новый. Он просто лоб разбил, голова целая, клянусь… Кому помочь вызвать такси? Тут не все операторы ловят. Как говорится, приношу извинения за доставленные неудобства! — его голос звучал со знакомыми шутливыми интонациями, но Алексей понимал: что-то не так. Прямо сейчас что-то происходит, и Герман не хочет, чтобы это видели.

— Герман, почему такой шум? — закричал женский голос с противоположной стороны улицы. — Ночь на дворе, хватит гулять! Я ведь полицию вызову!

— Извините, тетя Галя! — крикнул Герман в ответ. — Мы уже расходимся! — а Алексею тихо посоветовал: — Ты посиди пока в беседке, чтобы тебя никто не видел, а то ведь и правда вызовут полицию. А я родителям обещал, что жалоб не будет.

Когда два такси увезли трех девушек и четырех парней, Герман быстро побежал в глубь сада. Алексей поспешил за ним, чувствуя легкое головокружение. Только сейчас он вдруг вспомнил: Лава! Где она?

А она сидела на земле под яблоней, покачиваясь, как в трансе. Перед ней на спине лежала Настя и хрипела, а Лава прижимала к ней ладони и тихой скороговоркой бормотала:

— Будет гнев мой чернее ночи, глубже колодца, тяжелее камня, горячее солнца… Будет жизнь твоя лес дремучий, непроглядный… Заблудись, удавись, в болоте утони, в пасти звериной пропади…

Под её руками раздавалось шипение и от одежды Насти поднимался дым. Алексей видел, что лицо у неё красное, будто обожженное, и её корчит безмолвная мука. Он хотел окликнуть Лаву, но Герман зажал ему рот рукой. И только когда бормотание Лавы затихло, а ее жертва перестала дергаться, они вышли из тени.

— Лава, что… Что ты делаешь⁈ — еле смог выговорить Алексей.

Она поднялась с земли, отряхнула джинсы и обычным своим спокойным голосом ответила:

— Я её догнала.

Герман присел рядом с Настей и приподнял ее голову.

— Дышит, — сказал с облегчением.

— Конечно, — равнодушно подтвердила Лава. Машинально, как неживая, уткнулась в плечо брата, он обнял ее бережно, как тяжелобольную, гладил по голове и шептал что-то успокаивающее.

Алексей чувствовал, как его трясет. Красивое лицо Германа было печальным и строгим. Они немного постояли в тишине, а потом брат и сестра, будто забыв про третьего среди них, взяли Настю за руки и за ноги и понесли в дом. Над ними разливался свет полной луны.

… — Отец Алексий, я не смею вас обременять… У вас и времени нет на каждого… Но подскажите, как бы мне купить телефон? Я ведь совсем без связи, ни на работу не позвонить, ни родственникам, — сказала Лава вроде бы тихо и почтительно, но священник поёжился под её настойчивым взглядом.

Никогда он не мог предвидеть даже погоду на день, но теперь даже не сомневался, какой будет следующая реплика за столом, где все с таким аппетитом поглощали жареную рыбу, и только Лава к ней не прикасалась, да и ему кусок в горло не шёл.

— Я могу вас отвезти, — сказал Никита.

Только не это. Не смотри. С меня достаточно хороших парней. Лава задумалась: то ли так и строить из себя несчастную брошенку и обиженку, то ли, наоборот, показать уже плохой характер? Лёша все равно поможет, никуда не денется, но этот большой добрый Никита отправится своей дорогой. С другой стороны, съездить в райцентр за телефоном лучше с ним, чем со священником, который будет слишком бросаться в глаза.

— А можно я с вами не поеду? Доберусь домой на маршрутке, — подал голос младший из братьев.

— До маршрутки еще долго, минут сорок, — сказала Анна Валерьяновна.

— А интернет на остановке ловит?

— Конечно, — удивилась она. — Здесь везде ловит, недалеко же от города.

— Тогда нет проблем, — парень пожал плечами. — Тебе потом все равно еще к Полуэктову заезжать, — повернулся он к брату.

— Ладно, — кивнул Никита и опять посмотрел так странно, будто всё видел и всё про неё понимал. — Вы со мной поедете… Валентина?

— Буду очень благодарна, — Лава ответила, даже не глядя на него. Со стороны могло показаться, что от смущения. На Лёшу тоже не смотрела. Его дело сейчас — вернуть ей деньги, а уж помолиться или нет о её заблудшей душе — как сам решит. — На телефон у меня деньги есть, но мне к нему еще сим-карту нужно, а у меня никаких документов…