— Хорошо, что ты с пакетом, — обрадовалась она. — Есть куда сложить улов. Я нажарю.

— На что же ты ловила? Наживку ведь я унес.

— Здесь, где земля помягче, червей нарыла вот этой палкой.

Брать матушкино платье он побоялся — вдруг тёща узнает одежду, поэтому пришлось пошарить в пакете, который привезли волонтёры из города — с одеждой для малоимущих. Как раз сегодня отец Алексий собирался нести всё к храму, чтобы нуждающиеся могли забрать. Кое-как вытащил что-то длинное, синее. Подойдёт… Хорошо, что теща занята посадками в теплице и даже не заметила, как он возвращался и снова уходил.

Лава надела платье прямо на джинсы и футболку, сверху повязала на талии свою мятую серую рубашку, волосы спрятала под платок, а куртку взяла в руки. Осмотрела себя и штанины джинсов закатала повыше, чтобы не выглядывали из-под подола.

— Дойти до дома хватит, — сделала вывод. Сложила свой улов в пакет и объявила: — Я готова. А телефон ты мне добудешь?

— Телефон запасной лежит дома, но он старый кнопочный.

Она приподняла подол и полезла в карман джинсов. Достала пухлую пачку денег.

— Вот, здесь хватит на хороший аппарат. Купи мне срочно, пожалуйста.

Отец Алексий попятился.

— Откуда у тебя деньги?

— У дальнобойщиков взяла, — прямо сказала Лава. — Они хотели мной позабавиться, Лёша. Теперь подумают о своём поведении. В этом телефоне — моё спасение. Если ты не можешь помочь, забирай свои тряпки и уходи. Больше не побеспокою.

Отец Алексий долго молчал. Он почувствовал, как та давняя холодная вода тянет его на дно, заполняя целиком, не давая дышать… Никогда он не думал, что вода может такой тяжелой и беспощадной. Гораздо тяжелее земли. И вспомнил тот смертный ужас, когда понимаешь: всё кончено, и нет возможности даже сделать последний вздох, и остается только ждать в отчаянии, когда тело перестанет корчиться и наступит тьма, ещё более страшная, чем эта мука. И где-то далеко — голос Германа: «Ты что задумал⁈»

Он взял деньги. Отмолить бы все сегодняшние грехи хоть когда-нибудь.

— Нарекаю тебя Валентиной, — сказал отец Алексий. — У тебя должно быть христианское имя.

— Приятно познакомиться, — буркнула она. — Пока идем, растолкуй мне, как правильно себя вести — вдруг на людях придется общаться с тобой или с какими-нибудь волонтерами. Насчёт тещи не переживай, как-нибудь с ней договорюсь. Расскажу правдоподобную историю, почему я такая грязная, без вещей, документов, в платье поверх штанов и с пачкой денег на новый телефон.

Он даже спорить не стал. Просто покорился судьбе. Но был обязан спросить со всей строгостью:

— Нет ли при тебе каких предметов, талисманов и другой бесовщины, которую в мой дом заносить грех великий?

Лава подняла руки вверх, будто сдаётся:

— Ничего, хоть обыщи. Кулон и кольцо забрали в сейф главврача, а может, и на проверку какую-нибудь, да я и не ношу ничего особенного…

Когда вышли от речки на дорогу, отец Алексий неловко спросил:

— А как дела у Германа?

— Работает в Европе. Деньги, женщины, веселая жизнь — всё как он любит, — коротко ответила Лава. И представить себе такое положение дел было гораздо проще, чем если бы она упомянула что-то иное.

— Значит, не женился?

— Нет.

Проезжающие машины поднимали пыль, и Лава закрывалась от неё ладонью. Одна остановилась и знакомый голос окликнул отца Алексия:

— Здравствуйте, батюшка! Подвезти?

Односельчанин. Хороший человек. Не шибко верующий, но по праздникам приходит и с разбором завалов старой часовни помогает иногда.

— Спасибо, не откажемся, — степенно ответил он. И вправду, сколько ж можно сегодня ходить туда-сюда. Он и так припозднился уже. Сам сел вперед, Лава с пакетиком пескарей скромно пристроилась сзади. Глаза держала опущенными.

— А вы слышали новость? — продолжал водитель. — Ночью недалеко отсюда фура с гофрокартоном съехала в кювет и перевернулась. Двоих увезли в больницу. Говорят, жить будут.

Отец Алексий покачал головой.

— Нет, я ничего не слышал пока, никаких новостей. Вот, еще одного волонтера встречал. Знакомьтесь: Валентина. Поживет у нас какое-то время. Будет помогать.

— Встречали? — озадаченно спросил односельчанин. — А вроде рейсовых автобусов не было с утра.

— Меня брат на машине подвёз, а сам дальше поехал, в сторону Погорелова, — тихим робким голосом, совсем непохожим на обычный, ответила Лава. — Мы и фуру видели. Зелёный тент. Только людей там уже не было. Спаслись, слава Богу.

После того, как задержанную сдали врачам, Стас поехал в квартиру Германа Кирьянова — заселяться и изучать обстановку. В квартиру Лавы ему запретили заходить до тех пор, пока не приедут спецы с оборудованием, вычисляющим тёмные вибрации. Так точно, будет сделано, попрощались до следующего созвона… Но вот наступило утро, и вместо того, чтобы спокойно собирать доказательства и обрабатывать Лаву на тему сотрудничества, надо гнаться за ней туда, не знаю куда, и быстро искать, где произошла утечка информации.

Как она это сделала — вот что нужно выяснить в первую очередь. Технически всё понятно: вошёл санитар, открыл палату, отдал ей пакет с одеждой, дальше провел через служебную лестницу, которая тоже запирается, а внизу, где мимо охраны никак не проскочить, открыл ей окно и отпер решётку. Она улизнула, выпрыгнув с первого этажа. Какой дебил только делает эти решётки открывающимися… И зачем размещать в здании столько камер, если охранник внизу их даже не просматривает в режиме онлайн, а полный доступ к ним есть только у главного врача? Бред!

Но когда Лава успела обработать санитара?

Этот мутный товарищ пришел на работу в восемь вечера. Решение о задержании Лавы ещё не было принято. По свидетельству очевидцев, занимался своими прямыми обязанностями в совершенно другом отделении. Он не был всё время на виду и мог вступить с кем-то в сговор, но одно точно: до момента, когда пришёл в палату Лавы в два часа ночи, он её даже не видел! И никто ему не звонил. Значит, сообщник прячется сразу в стенах больницы, потому что Лава никому не успела бы сообщить, что её взяли. Может быть, у ведьм есть свой способ связи? Спецслужбы о подобном пока не слышали…

«Ничего не помню, ничего не делал», — талдычил санитар. Видео с камер смотрел так, будто подозревал, что его разыгрывают. «Кто эта женщина? Из какого отделения?» — спрашивал с видом крайнего изумления. Его ещё долго будут опрашивать, но непохоже, чтобы притворялся. Стасу были знакомы эти пустые испуганные глаза… Такой же взгляд был у Кристины, когда её привезли сюда.

Связь между санитаром и Лавой, конечно, ищут, но навскидку — они вряд ли были знакомы. Главврач больницы поклялся доходами от вип-отделения для прокапывания важных чиновников, что Лава Кирьянова ничего и никогда не писала про его заведение. Сейчас аккуратно проверяются все адреса, с которыми она может быть связана. Затребована распечатка с номеров её родителей и российского номера брата. Телефон Лавы отдан специалистам для разблокировки.

Но вот итог: отследить подозреваемую номер один не смогли. Оставалась надежда, что без денег и связи она где-то себя выдаст. Всё-таки сотовый телефон сильно облегчает работу… А без него — как без глаз. Не в розыск же её объявлять! Пока есть надежда уладить всё тихо. Найти, поговорить, обсудить перспективы… Может быть, даже извиниться за больницу, но в конечном счёте с ней ведь там ничего не сделали, все разговоры решили отложить на утро. Стас уже получил предупреждение, что действовал грубо и неосмотрительно и не просчитал все возможные риски. Но он же запрашивал санкцию на задержание, чёрт дери! Если бы больница лучше охранялась, никто бы его не тыкал сейчас носом в недоработки, все решили бы, что операция прошла успешно.

«Думай!» — велел себе Стас, но думать было тяжело. Кофе бы, да покрепче… Может, попросить у секретарши редактора? Вроде бы она не грымза и к новенькому отнеслась приветливо. Надев маску уже привычной обаятельной робости, он заглянул в приёмную.