— Я нашёл кое-что другое, — тихо сказал Стас.

— Ого! — удивилась Марго. — Значит, кто-то пытался пролезть без очереди. Но мы такого позволить не можем.

— Ну что ж… — удовлетворенно сказал Андрей Андреевич. — В целом неплохо. Ты передал и прямую речь, и позицию всех сторон конфликта. Внятно описал, в чем заключается этот конфликт. Для первого раза, я бы сказал, даже хорошо. Только знаешь что, Стас? Тебе немного не хватает индивидуальности изложения. Как-то все очень гладенько, безэмоционально. Журналист должен быть объективным, но не отстраненным, не равнодушным. Подумай, как можно усилить это в твоем тексте.

— Конечно, — с готовностью кивнул Стас. И только он собрался отправить на работу сообщение «нужно добавить в текст эмоций от автора», как замредактора добавил:

— Вот прямо сейчас сядь и давай вместе подумаем, как это можно сделать.

Да блин.

— Допустим, вот у тебя упоминается Татьяна Труничева. Тебе она понравилась? Тебе показалось, что она говорит здравые вещи? — не спеша, рассудительно, начал тренировать стажера Андрей Андреевич.

Кто ещё такая эта Татьяна Труничева? Стас пытался подглядеть в тексте, но замредактора держал листок у себя. У него была профессиональная память на имена и лица, но вот точки зрения, которые ему были совершенно неинтересны, он вспомнить никак не мог. Просто записал всех на диктофон и отправил ответственным за прикрытие, чтобы сами составляли текст. Хоть бы сказал Андрей Андреевич, эта Татьяна возмущенная мать или она какое-то должностное лицо…

— Они все в целом со своей стороны правы, — попытался выкрутиться Стас. — Матери беспокоятся за детей — и это правильно. Администрация тоже не может менять ландшафт по первому требованию и зарывать столетний пруд…

— Погоди-ка, — замредактора сверился с текстом. — Вот у тебя Татьяна Труничева говорит, что её дети пяти и семи лет гуляют в этом парке самостоятельно, потому что живут недалеко…

Стас вспомнил. Да, эта громче всех кричала, что пруд надо засыпать. Молодая женщина, которой интереснее записывать видеоролики, чем водиться с детьми. Ей даже пригрозили проверкой от органов опеки, если она и дальше будет во всеуслышание объявлять, что оставляет малолетних детей одних…

— Она неправа, конечно, — исправился Стас. — За детьми должны следить родители.

— Вооот! А ты так передаешь ее слова, будто это естественно — бросать детей без присмотра и ждать, что кто-то другой обеспечит им безопасность… Понимаешь, Стас, журналист не должен выдавать свое мнение за объективно правильное, но расставлять акценты — это его прямая обязанность. Если они не расставлены — значит, он не разобрался в теме…

— Андрей Андреевич, я понял свою недоработку. Можно я самостоятельно посижу, подумаю? Мне так легче.

Замредактора покладисто кивнул. Стас сел за свой ноутбук с самым сосредоточенным видом, быстро отправил сообщение о добавлении эмоциональной вовлеченности в текст и вернулся к прежним размышлениям. Скоро у него будет целая пачка распечаток телефонных звонков, можно будет найти закономерности. А пока…

В кабинет вошла Ева, а следом за ней — неожиданно! — Гектор Арнольдович, вчерашний знакомый Стаса.

— Андрей Андреевич, тут спрашивают Лаву, — сказала Ева. — Она не приходила?

Старик неуверенно, запинаясь, поздоровался. При дневном свете он выглядел куда более пожилым и растерянным, чем вчера, в полумраке старого дома. В длинном порыжевшем от времени пальто с осыпающейся бахромой на рукавах и с обмотанным вокруг шеи тонким богемным светлым шарфом, украшенным бледными фигурами несущихся на скачках коней, он выглядел как какой-то безумный художник, не хватало только берета. Стас поднялся с места.

— Добрый день! Помните меня?

— Конечно, — Гектор Арнольдович улыбнулся в ответ на приветствие, показав хорошие крепкие зубы. — Я пока не в маразме. Мне бы Лаву Кирьянову, мы договаривались сегодня встретиться, но она не пришла.

— Она собиралась навестить вас по месту жительства? — уточнил Стас и одернул себя: надо лучше выбирать слова.

— Да, да, — закивал старик. — Я ждал, а номер ее не отвечает.

— К сожалению, помочь не можем, — развел руками Андрей Андреевич. — Она заболела, сообщила, что не придет сегодня.

— Что ж… — старик помедлил. — Тогда в другой раз.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но Стас его остановил:

— Может быть, я вам могу помочь? Вы же по вчерашнему делу пришли? Насчет рейда?

Гектор Арнольдович смерил его внимательным взглядом с головы до ног, кивнул так неловко, что ложь стала очевидной, и медленно направился к выходу.

Стас озадаченно смотрел ему вслед. Впервые он подумал: может быть, вчера Лава, которая на тот момент уже выдала свои подозрения, оставалась у него в доме, чтобы сказать или сделать что-то важное для неё? Может быть, она предвидела, что её не оставят на свободе, и к этому подготовилась? Не могла же она думать, что наутро они будут вместе работать как ни в чем не бывало! Вопросы, вопросы без ответа. В этой задаче появилось слишком много неизвестных.

Ева тоже заинтересовалась визитёром.

— Ты его знаешь? — спросила у Стаса, когда шаги старика затихли в коридоре.

— Вчера мы в рейде с приставами были у него, — объяснил Стас. — Он живёт на окраине в очень старом доме и до сих пор платит миллионный долг по алиментам, хотя его сын давно умер, представляешь коллизию?

— Да, Лаве всегда такие интересные истории попадаются, — завистливо вздохнула Ева. — А дом у него какой? Лачуга?

— Как деревянный дворец, который скоро развалится, — охотно описал Стас. — Весь исписан граффити, и у старика, единственного, там сохранилась квартира. В ней чучело медведя и паутина свисает по углам. И зовут его так необычно — Гектор Арнольдович.

— Это же дом с привидениями, правда, Андрей Андреевич? — ахнула Ева.

— Похож, — подтвердил замредактора и необычайно оживился, даже встал с места и отложил все свои бумаги. — Ох, если бы я знал, что это тот самый Гектор Черепанов, я бы ему чаю налил, поговорил бы с ним… Ева, выгляни, посмотри, далеко ли ушел. Может, еще догонишь.

Ева выскочила за дверь, а Стас спросил:

— А что в нём такого необыкновенного?

— О, это легендарная личность! Лава тебе про него лучше расскажет, когда выйдет.

Вернулась Ева.

— Не догнала. Шустро ушел дедушка, — сказала разочарованно. — А казался таким медлительным… Ладно, пойду собираться на пресс-конференцию вместо Лавы. Кому-то приключения и привидения, а мне скучища.

— Спроси там, как движется дело с киселёвским маньяком! — крикнул вслед Андрей Андреевич и побрел обратно за свой стол. — Что-то у нас совсем не стало порядка… Журналисты то пропадают, то появляются, график сдачи текстов не соблюдают…

В кабинет заглянула Маргарита.

— Уфф, еле дождалась, пока наша малышка уйдёт. У меня встреча отменилась, так что я готова пораньше пойти обедать. Ты готов?

— Он не готов! — Андрей Андреевич даже руки раскинул, будто пытался закрыть Стаса от скандальной журналистки. — Мы работаем над текстом!

— Ой, да помогу я ему работать над текстом, — засмеялась Марго. — Тоже мне проблема. Не брошу стажёра в беде. Не нуди, Андрей Андреич, может быть у человека обеденный перерыв?

Стас вопросительно посмотрел на начальника. Тот, смирившись с судьбой, махнул рукой:

— Иди куда хочешь. Вот ведь ловелас какой… А я пока Борю потороплю, он обещал к обеду подорожание бензина сдать. Совсем не стало порядка, совсем…

На удивление, Маргарита предложила пойти не в светлое дорогое кафе, где Стас уже дважды был, а в чайхану — полуподвальное заведение пониже классом и подальше от редакции.

— Ты не смотри, что выглядит подозрительно, — сказала она уверенно. — Там чисто и отлично готовят. Люблю восточную кухню. А владелец мой большой поклонник, так что обещаю обслуживание по высшему разряду.

— А он меня не зарэжет? — спросил Стас, имитируя акцент. — Скажет: «Эта жэншына ни для тибя!»