Минуты шли как часы, но мысли Босха все равно неслись вскачь. Его внимание было сосредоточено на дочери и на его решении не звонить ей, чтобы сказать, что он некоторое время не будет на связи. Он не хотел, чтобы она волновалась или задавала ему вопросы. Он понял, что, решив не звонить и не говорить ей, он лишил себя, возможно, последнего разговора с самым важным человеком в его мире. Осознав свою ошибку, он убедил себя, что это не имеет значения. Он сделает все возможное, чтобы вернуться к своей жизни и свой первый звонок сделать ей.

Дверь внезапно распахнулась, испугав Босха. Он чуть было не повернул рукоятку трости, чтобы вытащить лезвие, но сдержался. Вошел контрибьютор, неся все, с чем ушел водитель. Он бросил одежду на колени Босху, а рюкзак с его плеча с грохотом упал на пол.

— Одевайся, — сказал он. — Ни оружия, ни телефона.

— О чем ты говоришь? — сказал Босх. — Я заплатил за них. Они мои. Ты не можешь просто взять их.

Босх встал, позволяя своей одежде упасть на пол. Он держал трость на полпути к стволу, словно готов был начать проламывать ею головы, не стыдясь того, что он голый.

— Одевайся, — повторил контрибьютор. — Ни пистолета, ни телефона.

— К черту, — сказал Босх. — Отдай мне мой пистолет, отдай мне мой телефон, и я уйду отсюда.

Контрибьютор ухмыльнулся.

— Босс вернется, поговорит с тобой, — сказал он.

— Да, лучше бы он вернулся, — сказал Босх. — Я хочу с ним поговорить. Это чушь собачья.

Русский вышел через дверной проем и закрыл за собой дверь. Босх оделся, но достал из рюкзака свежую, но еще грязную футболку, чтобы надеть ее первым слоем. Он нашел бумажник в рюкзаке, цепочка все еще была прикреплена, и проверил его. Он смог определить, что швы в перегородке, где находился GPS-трекер, не были повреждены. Однако он обнаружил, что его водительские права и карточка Medicare отсутствуют.

Не успел он одеться, как дверь снова открылась, и на этот раз вошли оба русских. Босх сидел на стуле, зашнуровывая один из своих рабочих ботинок. Контрибьютор отошел к дальней стене и прислонился в углу, сложив руки, в то время как водитель стоял впереди в центре комнаты.

— У нас есть для тебя работа, — сказал водитель.

— Ты имеешь в виду работу? — спросил Босх. — Что я могу сказать — я не работаю.

Водитель сделал шаг к нему, и на этот раз Босх приготовился. Но водитель лишь протянул сложенный листок бумаги. Босх заколебался, а затем взял его. Открыв его, он обнаружил, что это листок с рецептом. Имя доктора Эфрама Эрреры было напечатано вверху вместе с номерами его лицензии на продажу лекарств, выданной штатом и федеральным правительством. На листке от руки был написан рецепт на шестьдесят грамм оксикодона в восьмидесятимиллиграммовой форме. Для продавца или потребителя таблеток это был Святой Грааль. Для Босха это была находка. Мало того, что у него были все основания для возбуждения дела против операторов клиники, он явно проник внутрь организации.

— Что это? — спросил он. — Ты заставил меня пройти через все это, ударил меня в живот, а потом просто отдал мне рецепт?

Водитель выхватил рецепт обратно из рук Босха.

— Не хочешь — хорошо, мы отдадим его кому-нибудь другому, — сказал он.

— Слушай, я хочу это, хорошо? — сказал Босх. — Я просто хочу знать, какого хрена здесь происходит.

— У нас бизнес, — сказал водитель. — Тебе нужны таблетки, ты работаешь. Мы делимся.

— Что делим?

— Делимся таблетками. Одна для тебя, две для меня, вот так.

— Мне это не подходит. Я думаю, я просто…

— Неограниченный запас. Мы обеспечиваем рецепты, ты забираешь таблетки. Легко. Мы платим тебе по одному доллару за каждую. Итак, таблетки и деньги, ты согласен?

— Один доллар? Я знаю место, где могу получить двадцать.

— Мы предлагаем за количество. У нас есть защита. У нас есть кровати.

— Кровати где?

— Присоединяйся, увидишь.

Босх посмотрел на мужчину, все еще опиравшегося на заднюю стену. Послание было ясным. Присоединяйся или будешь избит. Босх изобразил на лице выражение покорности.

— Сколько мне работать? — спросил он.

Водитель пожал плечами.

— Никто не увольняется, — сказал он. — Деньги и таблетки слишком хороши.

— Да, но что, если я захочу?

— Хочешь уволиться — увольняйся. Вот и все.

Босх кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

Водитель вышел из комнаты. Контрибьютор подошел и передал Босху его удостоверение личности и карту Medicare.

— Можешь идти, — сказал он.

— Куда? — спросил Босх.

— В фургон. У входа.

— Хорошо.

Контрибьютор указал на дверь. Босх подхватил с пола рюкзак и трость и двинулся к двери. Он шел нормально. Скоба была ниже колена.

Босх вернулся через клинику и вышел через парадную дверь, а контрибьютор шел позади него. Фургон был припаркован перед входом, и через боковую дверь в него забирались шныри. Босх видел, как водитель за рулем повернулся и уставился на него через дверь. И он, и Босх знали, что именно в этот момент он может бросится бежать. Он огляделся по сторонам, а затем пошел по Сан-Фернандо-роуд в сторону башни в Уайтмане. Он знал, что оттуда за ним наблюдают, и команда призраков тоже затаилась где-то неподалеку. Один быстрый взмах кулаком в воздух был сигналом. Если Босх сделает это, они придут за ним. И это будет конец всей операции.

Он оглянулся на водителя. Последний из них уже забирался внутрь, а затем настала очередь Босха. Он покачал головой, как человек, у которого нет выбора, и забрался в фургон. Он протиснулся на сиденье позади водителя и сел рядом с женщиной с бритой головой. Он положил свой рюкзак в пространство между сиденьем водителя и передним пассажирским сиденьем, которое было пустым.

Контрибьютор с грохотом захлопнул дверь и дважды хлопнул по крыше. Фургон отъехал от обочины. Все молчали, даже водитель. Босх наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть лицо водителя.

— Куда мы едем? — спросил он.

— В следующее место, — ответил водитель.

— Куда?

— Не говори. Просто делай то, что тебе говорят, старик.

— Где мой телефон? Мне нужно позвонить дочери.

— Нет. Больше нет.

Женщина с бритой головой толкнула Босха локтем в ребра. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она только покачала головой. Ее темные глаза сказали ему, что для всех них будут последствия, если он продолжит говорить.

Босх откинулся на сиденье и замолчал. Сначала он быстро оглядел фургон. Он насчитал еще одиннадцать человек на сиденьях позади водителя.

Многих из них он узнал по наблюдениям во вторник. Мужчины и женщины: пожилые, изможденные, побежденные. Он опустил подбородок, чтобы теперь заняться своими делами. Он увидел руки женщины рядом с ним, крепко сцепленные на коленях. В перепонке между большим и указательным пальцами ее левой руки он увидел небольшую татуировку в виде трех звезд, сделанную, похоже, любительской рукой. Чернила были темными, точки звезд острыми, татуировка не старая, как его собственная.

Фургон проехал по тому же маршруту, который Босх и Лурдес наблюдали в начале недели. Он проехал через ворота в Уайтман и подъехал к ангару, где ждал прыжковый самолет. Фургон разгрузился, и группа начала подниматься на борт самолета через прыжковую дверь. Босх задержался, позволив женщине пролезть мимо него, чтобы выйти из фургона.

— Стоп, подожди минутку, — крикнул он водителю. — Что это за хрень?

— Это самолет, — сказал водитель. — Садись.

— Куда, черт возьми, мы полетим? Я на это не подписывался. Дай мне мой билет. Я уезжаю отсюда.

— Нет, садись. Сейчас же.

Он потянулся вниз под сиденье, и Босх увидел, как напряглись мышцы его руки, когда он что-то схватил. Он повернулся, чтобы посмотреть на Босха, но так и не понял, что это было. Однако смысл был ясен.

— Ладно, ладно, — сказал Босх. — Я сажусь.

Он последним поднялся на борт самолета. По обеим сторонам салона стояли скамейки, на которых свободно висели ремни безопасности. Люди пристегивались. Босх увидел свободное место рядом с женщиной со звездами и занял его, на этот раз с левой стороны.