Он не потрудился поднять глаза, когда заговорил с Босхом с густым русским акцентом.

— Кто послал тебя сюда? — спросил он.

— Никто, — ответил Босх.

Мужчина наконец поднял на него глаза и с минуту изучал его лицо.

— Ты пришел сюда пешком?

— Да.

— Откуда?

— Я просто хочу увидеть доктора.

— Откуда?

— Из приюта возле здания суда.

— Это долгая прогулка. Чего ты хочешь?

— К врачу.

— Откуда ты знаешь, что там есть врач?

— В приюте. Мне кто-то сказал. Хорошо?

— Зачем тебе нужен врач?

— Мне нужно обезболивающее.

— От какой боли?

Босх отступил на шаг, поднял трость и задрал ногу. Мужчина наклонился вперед, чтобы посмотреть через прилавок. Затем он сел обратно и посмотрел на Босха.

— Доктор очень занят, — сказал он.

Босх оглянулся на него и оглядел комнату. В зоне ожидания стояло восемь пластиковых стульев, и все они были пусты. Были только он и русский.

— Я могу подождать.

— Удостоверение личности.

Босх вытащил из заднего кармана джинсов потертый кожаный бумажник. Он был прикреплен цепочкой к петле на поясе. Он отстегнул клапан, достал водительские права и карточку Medicare и бросил их на стойку. Русский протянул руку, взял их оба, а затем откинулся на стуле, рассматривая. Босх надеялся, что его отстраненность была реакцией на запах тела Босха. На самом деле он проделал этот долгий путь из приюта как часть своей работы над образом. На нем было три рубашки, и во время прогулки первый слой пропитался потом, а два других отсырели.

— Доминик Х. Рейли?

— Верно.

— Где находится это место в Оушенсайде?

— Недалеко от Сан-Диего.

— Сними очки.

Босх поднял солнцезащитные очки над бровями и посмотрел на русского. Это был первый серьезный тест. Ему нужно было показать глаза наркомана. Перед тем как его привезли в приют, он намазал кожу под глазами мятным маслом, предоставленным его куратором из Управления по борьбе с наркотиками. Теперь роговица каждого из них была раздраженной и красной.

Русский долго смотрел, а затем бросил пластиковые карточки обратно на прилавок. Босх опустил солнцезащитные очки на место.

— Можешь подождать, — сказал русский. — Может, у доктора будет время.

Босх прошел. Он постарался не выказать облегчения.

— Хорошо, — сказал он. — Я подожду.

Босх поднял с пола свой рюкзак и, прихрамывая, направился в зону ожидания. Он выбрал ближайший к входной двери клиники стул и сел, используя рюкзак как табуретку для подвешенной ноги. Он положил трость на пол и задвинул ее под стул, затем сложил руки, уперся головой в стену позади себя и закрыл глаза. С закрытыми глазами он проанализировал только что произошедшее и задумался, не подсказал ли он что-нибудь русскому. Он чувствовал, что хорошо справился со своим первым взаимодействием в качестве РП[33], и знал, что пакет с бумажником и удостоверением личности, подготовленный командой УБН, был идеальным.

Накануне он провел несколько часов с куратором из УБН, обучаясь искусству работы под прикрытием. Первая половина занятия, длившегося целый день, была посвящена деталям операции: кто и откуда будет наблюдать за ним, каково его прикрытие, что должно быть в его распоряжении в бумажнике и рюкзаке, как и когда вызывать охрану. Вторая половина была в основном ролевой игрой: его куратор учил его выглядеть как оксикодоновый наркоман и показывал ему различные сценарии, которые могут возникнуть, пока он находится под наркотиком.

Общение с русским за прилавком было одним из таких сценариев, и Босх разыгрывал его несколько раз за день. Ключевым моментом однодневной школы для РП было помочь Босху скрыть страх и тревогу и направить их в ту личность, которую ему предстояло принять.

Куратор, который утверждал, что его зовут Джо Смит, также тренировал Босха в умении быть уверенным в суде — способности свидетельствовать в суде или наедине с судьей, что он не совершал преступлений или моральных проступков, действуя под прикрытием. Это было бы жизненно важно для привлечения присяжных, если бы в результате операции возникло судебное преследование. Краеугольным камнем убедительности в суде было не принимать наркотик, из-за которого он выдавал себя за наркомана. Для этого он носил с собой две дозы Наркана, спрятанные в подоле одной из штанин. Каждая желтая таблетка представляла собой быстродействующий опиоидный антагонист, который нейтрализовал бы действие наркотика, если бы он был вынужден физически или в силу обстоятельств принять его.

Прошло несколько минут, и Босх услышал, как русский встал. Он открыл глаза и проследил за ним, когда тот исчез в коридоре за прилавком. Вскоре после этого он услышал, как тот заговорил. Это был односторонний разговор на русском языке. Телефонный звонок, предположил Босх. Он уловил срочный тон в словах русского. Он догадался, что пришло сообщение о том, что некоторые из их подставных были арестованы Управлением по борьбе с наркотиками и медицинской комиссией штата. Это было частью плана внедрения агента, работающего под прикрытием. Так сказать, проредить стадо и увеличить потребность завербовать замену, в том числе и Доминика Х. Рейли.

Босх осмотрел стены и потолок. Никаких камер он не увидел. Он знал, что вряд ли члены преступной группировки стали бы устанавливать камеры, способные зафиксировать их проступки. Он опустил скобу на колено, чтобы можно было нормально ходить, и быстро направился к прилавку. Пока русский продолжал разговаривать в задней части клиники, Босх заглянул за прилавок, чтобы посмотреть, что там есть. Там было бессистемно разбросано несколько русскоязычных и англоязычных газет, включая "Лос-Анджелес Таймс" и "Сан-Фернандо Сан", большинство из которых были раскрыты на статьях о прошедших выборах и расследовании связи с Россией. Контрибьютор, казалось, был захвачен этой историей так же, как и "Законник" Сигел.

Босх отодвинул стопку меню от служб доставки еды и нашел блокнот на спирали. Босх быстро открыл его и обнаружил несколько страниц записей на русском языке. Там были таблицы с датами и цифрами, но он ничего не мог расшифровать.

Русский резко замолчал, Босх быстро закрыл блокнот и вернулся в кресло. Он натянул скобу на место и как раз откинулся назад, когда русский вернулся на свое место за прилавком. Босх наблюдал за ним, прищурив глаза. Русский никак не показал, что заметил что-то необычное за прилавком.

Прошло минут сорок бездействия, прежде чем Босх услышал, как у входа остановилась машина. Вскоре дверь открылась, и в клинику вошли несколько оборванных мужчин и женщин. Босх узнал некоторых из них по наблюдению за фургоном в начале недели. Они последовали за русским по коридору и скрылись из виду. Водитель фургона, тот самый, которого Босх видел раньше, остался у стойки и вскоре подошел к Босху, положив руки на бедра.

— Что тебе здесь нужно? — спросил он, его акцент был не менее густым, чем у контрибьютора.

— Я хочу увидеть доктора, — ответил Босх.

Он поднял ногу с рюкзака на случай, если коленный бандаж не был замечен. Водитель продолжил задавать Босху многие из тех же вопросов, что и контрибьютор. И держал руки на бедрах. После ответа на последний вопрос наступило долгое молчание, пока водитель что-то решал.

— Ладно, пошли — наконец сказал он.

Он начал идти в сторону коридора. Босх встал, взял свою трость и рюкзак и, ковыляя, пошел за ним. Коридор был широким и вел к неиспользуемому медпункту, а затем разветвлялся вправо и влево. Водитель повел Босха налево в коридор, где находились четыре двери, которые, как предположил Босх, были смотровыми кабинетами со времен, когда здесь работала легальная клиника.

— Сюда, — сказал водитель.

Он толкнул дверь и протянул руку, жестом показывая Босху, чтобы тот вошел. Переступив порог, Босх увидел, что в комнате стоит только один стул. Внезапно его с силой толкнули вперед и через всю комнату. Он выронил рюкзак и трость, чтобы поднять руки и не врезаться лицом в противоположную стену.