— Он такой маленький, — прошептала Юля, не отрываясь от сына.

— Но крепкий, — ответил я. — Явно мой.

Юля улыбается. Без слёз, без слов. Просто смотрит — с теплом, с доверием, с той усталой нежностью, что бывает только у женщин после родов.

— Посмотри на него, — шепчет. — Всё в тебе. Брови, рот. Даже выражение лица.

Я улыбаюсь. Осторожно. Почти растерянно. Столько лет внутри была пустота. Теперь там — сердце моего сына.

— Пусть хоть взгляд будет твой, — говорю, глядя на Юлю. — Остальное — пусть будет моё. Я справлюсь.

Она смеётся. Тихо. Тепло. Прячет лицо в подушку. И это — самый правильный смех, который я слышал.

Юля гладит малыша по щеке.

— Он будет упрямым, — шепчет. — И добрым. Я чувствую.

— Таким и должен быть, — отвечаю. — А главное — он не один.

В палате тихо. Тишина не пугает. В ней — покой. Всё, что должно было сгореть — сгорело. Всё, что нужно — здесь. Дышит. Живёт. Растёт.

— Поспи. Тебе силы нужны, — тихо говорю, укладываясь рядом.

Юля не отвечает — только вздыхает и сжимается, прижимаясь ко мне спиной. Я обнимаю её аккуратно, стараясь не задеть малыша. Тепло. Тесно. Но по-другому сейчас нельзя. Волк внутри затихает только тогда, когда чувствует их рядом.

Маленький спит, уткнувшись щекой в грудь матери. Кулачки сжаты. Тихий, едва уловимый вдох. Я слушаю, как он дышит. Слышу Юлю. Слышу себя.

Всё — как надо.

Прошло три года. С тех пор, как в роддоме он впервые заплакал — крошечный, сморщенный, громкий. Сейчас он — совсем другой. Уже не малыш, но ещё не совсем волк. Сегодня важный день. Его первый оборот.

Мы вышли во двор — ближе к лесу. Здесь тихо, за домом, только деревья, тишина и ветер. Всё подготовлено. Я держу плед, сердце колотится в груди, как в тот самый день. Рядом — Артём. Его взгляд сосредоточен, движения выверены. Он готов. Он знает, как провести сына через это.

Мальчик стоит перед ним — босой, в свободной одежде. Щёки горят, в глазах — волнение. Тонкие пальцы сжаты в кулаки. Он упрямо держит взгляд отца.

Артём опускается на корточки, берёт сына за плечи.

— Не думай ни о чём. Просто дыши. Медленно. Ровно.

— А если не получится? — хрипло спрашивает Александр.

— Получится, — твёрдо говорит Артём. — Ты уже готов. Он в тебе. Ты просто дай ему выйти.

Сын кивает. В его взгляде — страх и решимость. Он закрывает глаза, глубоко вдыхает.

И почти сразу — тело начинает дрожать. Плечи подрагивают, пальцы выгибаются. Артём не отступает. Напротив, шепчет:

— Хорошо. Не сопротивляйся. Позволь.

И тогда — происходит. Слишком быстро для слов. Рывок, тень движения — и мальчик исчезает, а на его месте на траве появляется серый волчонок. Маленький, с мягкой шерстью, ушами чуть великоватыми для головы. Он дрожит, опирается на лапы. Стоит неловко, будто забыл, как двигаться.

Он делает шаг — падает. Потом встаёт снова, переступает. Шатко, смешно. Но идёт. Сначала к Артёму — прижимается боком к его ноге, тычется носом.

Артём не говорит ни слова. Просто сбрасывает с себя одежду. Его тело почти мгновенно сотрясается волной — волк выходит мощно, легко. Тёмный, крупный, уверенный.

Он подходит к волчонку, обнюхивает, лижет морду. Потом — метит его. Так, как положено в стае. Я чувствую, как воздух вокруг будто сдвигается — это признание. Принятие. Теперь они — не просто отец и сын. Они — волки одной крови.

Малыш дёргается от неожиданности, фыркает. Потом тянется ко мне. Его мордочка — такая знакомая. Те же глаза. Те же складки над лбом, когда он серьёзен.

Я опускаюсь на колени, раскрываю плед. Волчонок замирает рядом, мордой прижимается к моей ладони.

Артём снова становится человеком. Подходит сзади, накрывает меня руками, смотрит на нас.

— Упрямый будет, — шепчет.

— Как ты, — улыбаюсь сквозь слёзы.

Артём тянется ко мне, целует в висок, тёплым хриплым голосом шепчет:

— Зато дочь будет — вылитая мама.

Я улыбаюсь. Он уже чувствует. Не по запаху — по волку. Его зверь знает первым. Точно. Безошибочно. Срок ещё совсем крошечный — три недели — а стая уже готова принять нового малыша.

Я вдыхаю глубже. Волчица внутри вздрагивает, отвечает. Она знает, как и я. Дочь. Маленькая волчица. Вторая.

Наш волчонок тем временем ковыляет к отцу, смешно перебирая лапками. Неуклюжий, пушистый комок. В ушах — клочья шерсти, хвост сбит в сторону. Но идёт — упрямо, с азартом.

Артём меняет ипостась, в один выдох становится волком. Огромный, тёмный, с мощной грудью и гладкой шерстью. Его волк касается щенка носом. Обнюхивает. Лизнул между ушей.

Я делаю шаг в сторону. Оборот проходит легко — моя волчица давно чувствует себя дома. Подхожу к сыну, обхожу кругом, тыкаюсь мордой в бок. Он повизгивает, перекатывается, подставляет животик. Щекочет усами. А потом тычет носом в мой — с доверием, как должно быть у волчонка со своей матерью.

Я легко прикусываю за загривок. Учим. Показываем. Это — своё.

А я знаю, что теперь — нас будет больше. И всё, что впереди, уже не пугает.