— Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т! — в один голос, с неподдельным ужасом закричали капитан и Крас, их предупреждение прозвучало как глас вопиющего в пустыне.

Вот только было уже поздно — Миро, не обращая внимания на крики, нажал на спусковой крючок и сделал свой роковой выстрел. Глухой хлопок прокатился по джунглям, нарушая утреннюю тишину.

— Отступаем, все бегом назад в лагерь! — во всю мощь своих лёгких скомандовал Огетс, и в его голосе впервые зазвучала откровенная паника. — Мёрфи, их жизни теперь в твоих руках, двух ориканов нам точно не вытянуть. Продержись, сколько сможешь, а я за подмогой! — быстро, почти скороговоркой выдал инструкции капитан и, развернувшись, стремительно побежал спасаться, словно за ним гнался сам дьявол.

Смотря ему вслед, Крас сначала решил, что капитан попросту струсил и бросил их на произвол судьбы, но потом до него дошло — это было единственное верное и разумное решение в данной ситуации. Огетс не знал, что для героя парочка ориканов, конечно, серьёзная проблема, но далеко не смертельная; он уже пару раз с ними встречался и всегда выходил победителем, хотя в первый раз и чуть не распрощался с жизнью. Так что командир поступил абсолютно правильно — он, как и Крас, мог ускоряться с помощью имплантов и теперь максимально быстро доберётся до лагеря, чтобы поднять тревогу. Собрав спасательный отряд из ветеранов-охотников и вооружившись лучшим обмундированием, они по крайней мере смогут забрать сознания убитых новобранцев… Но капитан в своих расчётах глубоко заблуждался, и Крас это понимал.

Когда Огетс закричал «нет», запрещая Миро стрелять, он думал, что тот целится в одного из ориканов, вот только Крас уже знал, что это не так. Герой чётко чувствовал одичалых почти за километр, и отлично понимал — поблизости не было противников такой силы. Сергей ясно ощущал лишь несколько новообращённых неподалёку, но в том самом месте, куда выстрелил недорощенный снайпер, находился только один умалишённый низшего уровня, а это означало, что его «напарник», в которого пальнул Миро, оказался либо не одичалым вовсе, либо куда более страшным и сильным противником, умеющим маскироваться.

Его догадка подтвердилась почти мгновенно — оглушительным, первобытным рыком, разорвавшим воздух, точно таким же, какой герой слышал в свою первую роковую ночную вылазку. Рыком, от которого кровь стыла в жилах, а по спине бежали ледяные мурашки.

«Твою мать, что здесь делает красный хищник? И почему он оказался так близко?»

На протяжении всей охоты капитан Огетс и Крас сознательно держались позади основного отряда, создавая видимость тылового прикрытия и давая неопытным солдатам прочувствовать самим, на своей шкуре, всю прелесть и тяготы охоты. Новобранцы должны были упокаивать одичалых, а опытные вояки, оставаться поблизости, не вмешиваясь в схватки без крайней необходимости. На самом деле это была стандартная, отработанная практика, позволяющая военным прочувствовать и понять весь принцип упокоения умалишённых от первого лица, без подсказок и костылей. Именно этот тактический манёвр и позволил Огетсу так легко и быстро сбежать с поля боя. Он успел резко развернуться и, не теряя ни секунды, во весь опор помчался в сторону учебного лагеря за помощью, даже не успев осознать, что спасать вскоре будет уже некого.

Первыми пали, не успев даже понять, что происходит, Миро и Кита. Крас в ужасе наблюдал, как огромный, доселе невидимый одичалый за какие-то пару секунд преодолел расстояние не менее трёхсот метров и буквально размозжил голову незадачливого снайпера с одного короткого удара своей лапищей. Паренёк даже не успел моргнуть, как уже был мёртв. Ките, если такое слово тут уместно, повезло ещё меньше — красный хищник пробил её тело кулаком насквозь в области груди и с чудовищной силой вырвал наружу позвоночник вместе с рёбрами. Девушка умерла практически мгновенно от болевого шока, но всё равно успела всё прочувствовать до последней доли секунды. Крас инстинктивно переключил спектр своего зрения в режим энергетического сканирования и отчётливо видел, как тонкие, серебристые нити сознаний погибших военных отделились от тел и перетекли в их персональные концентраторы, висящие на шеях.

Наблюдая жуткую картину методичного убийства членов отряда, герой оказался заворожён увиденным зрелищем, несмотря на весь его ужас. В энергетическом спектре он отчётливо видел, насколько невероятно сильным и мощным был этот красный хищник. Его даже не удивил внушительный физический облик противника — рост не менее двух с половиной метров, плечи шириной больше метра, бугры мышц, играющие под кожей. Нет, парень засёк с какой пугающей интенсивностью и скоростью противник черпал аноэнку прямо из окружающей среды, словно дыша ею. Вот это и было по-настоящему удивительным и пугающим. Казалось, монстр являлся единым целым с энергетическим фоном аномальной зоны, его плоть и энергия были сплетены воедино, словно сама первозданная, дикая природа во всей своей безжалостной мощи явилась перед его взором, обретя плоть и ярость.

Герой поднял взгляд на лицо одичалого и увидел обычного симпатичного паренька лет двадцати пяти, с короткострижеными волосами и голубыми глазами. На его красивой мордашке сияла широкая улыбка. Видимо умалишённый наслаждался тем, что он делает, а именно убивает разумных. Странным фактом оказалось то, что не смотря на голый мускулистый торс, на ногах хищника были надеты штаны цвета хаки, подпоясанные военным ремнём, а ноги были обуты в высокие кожаные берцы, такие же как носят охотники. По его виду можно было сказать, что это обычный парень, вышедший на прогулку в джунгли, если конечно не брать во внимание, что он смертоносная машина для убийств всего живого вокруг.

Крас не понимал, почему его товарищи стояли, словно замороженные манекены, и даже не пытались оказать сопротивления, будто их воля была парализована. Вот и сейчас Габенс, его лучший друг, как каменная статуя замер на том самом месте, где его застал рык, и покорно ждал неминуемой кончины, не делая ни малейшей попытки защититься. Герой решил, что не позволит противнику убить ещё одного близкого человека — он уже и так потерял Киту, девушку, которая стала для него по-настоящему дорога за эти последние недели.

Сергей молниеносно усилил свои мышцы притоком аноэнки и пулей устремился наперерез красному хищнику, надеясь опередить его смертоносный удар. Он на ходу достал из котомки свой верный меч, напитал его до краёв энергией и уже заносил его для сокрушительного удара. Вот только у него ничего не вышло. Не добежав примерно пятнадцать метров до умалишённого, герой вдруг почувствовал жуткое, невыносимое давление на всё своё тело, словно на его плечи взвалили неподъёмный груз в несколько тонн. Скорость движения снизилась в разы, будто он пытался бежать в густом мёде, а на расстоянии вытянутой руки от цели парень и вовсе остановился, замер на месте, не в силах сделать ни шагу.

Одичалый медленно, с невозмутимым спокойствием повернулся к нему лицом, всмотрелся в его глаза своим пронизывающим взглядом и ещё больше удивил героя. Красный хищник заговорил низким, вибрационным голосом, больше похожим на скрежет камней:

— Будет интересно. На колени!

Произнёс одичалый, и Крас, повинуясь неведомой силе, будто марионетка, рухнул на землю, склонившись перед противником. Давление на его тело усилилось ещё в несколько раз, и он уже не мог даже приподняться, прижатый к земле невидимой лапой. Переключив спектр зрения, герой наконец понял, в чём дело: красный хищник окутал всё пространство вокруг себя в радиусе десятка метров плотным коконом своей энергии и буквально изменил локальные законы физики, создав зону невероятной гравитации. Если ориканы могли лишь концентрировать энергию в узкий поток и таким образом пользоваться телекинезом, захватывая противника и отталкивая его, то красный хищник находился на принципиально ином уровне единения с аноэнкой, и его возможности оказались на порядок шире и страшнее. Теперь герой понял, почему военные стояли как вкопанные: они не имели даже подобия энергетического щита, как у Краса, и одичалый захватил их тела своим полем с расстояния в сотню метров, парализовав на месте. А Сергей остановился, сумев преодолеть почти всю дистанцию, но всё же немного не достав до противника, уперевшись в невидимую, но непреодолимую стену.