— Продолжай! — заинтересованно произнёс хозяин Острова Колизей, его пальцы нетерпеливо постукивали по подлокотнику кресла.

— Дальше мне лишь оставалось обговорить детали, — продолжила Мама, её аватар принял сосредоточенное выражение. — Мы сошлись либо на убийстве парня, либо его подружки Масы-Кири-Да, на которую Шито тоже имел виды. Затем я заключила анонимный контракт с Хамелеоном и отправила его по своим шпионским каналам в нижний мир для устранения цели.

Вдруг Мама замолчала, видя, что Сеп-Тун-Ди хочет дать свой комментарий.

— А-ха, — усмехнулся он, и в его глазах мелькнуло одобрение, смешанное с иронией. — А помимо всего, ты ещё подкупила несколько моих подчинённых в центральной тюрьме, выпустивших Хамелеона на свободу. Не забудь сбросить список фамилий причастных — нужно будет уничтожить этих продажных крыс. Предательство, даже мелкое, как известно, имеет свойство разрастаться.

— Хорошо, отец, уже исполнено, ознакомишься с ним позже, — кивнула Мама, её биотело сохраняло безупречную осанку, но в глазах читалось напряжённое ожидание. — Так вот, суть ты уже понял, а остальное ясно из видеофайла с места боестолкновения Хамелеона и иномирца. Ты только посмотри, как он двигается — такая скорость недоступна обычным людям! Даже твои лучшие гладиаторы с бионанитными телами и усиливающими имплантами не всегда способны на подобное. Но больше всего меня впечатлило, как парень буквально вырвал свою подругу из объятий смерти — она же была на последнем издыхании, её жизнь висела на волоске!

Голос ИИ дрогнул от смеси восхищения и страха.

— Вот теперь у меня возникают вопросы, на которые нет ответов. Откуда у него лечебные наниты с невероятно высокой степенью регенерации? Даже у меня в арсенале нет ничего подобного! А ещё — куда иномирец дел сознания погибших людей из их концентраторов? Они явно не улетели в купол! Откуда у него эти секретные технологии?

Чуть ли не крича, закончила свою мысль Мама.

После услышанного Сеп-Тун-Ди медленно поднялся из своего комфортабельного кожаного кресла, словно тяжёлые мысли требовали физического усилия. Он подошёл к панорамному окну ложи и уставился на арену, где в это время шло очередное кровавое представление. Несмотря на то, что за пределами помещения бушевал настоящий ад из криков, смеха и звонких ударов, комната была идеально звукоизолирована — спокойная, почти медитативная обстановка располагала к глубоким раздумьям.

Как раз в этот момент один из бойцов на ринге голыми руками, с хрустом, оторвал голову своему противнику, подняв трофей над головой под восторженный рёв толпы. Сеп повернулся к дочери, и его лицо выражало уже не раздражение, а холодную, расчётливую сосредоточенность.

— Дорогая моя, — произнёс он, и каждый его звук был отточен, как лезвие, — это не технологии. Это навыки, причём навыки, о которых тебе ничего не известно. Сознания наёмников он не спрятал, а поглотил. Это называется «морфизм» — очень редкая и опасная способность, которой обладают единицы во всей вселенной. А в купе со «обучаемостью» она становится смертоносной вдвойне. Похоже, мы имеем дело не с простым путешественником, а с кем-то… гораздо более значительным.

После сказанного на лице Сепа читалась задумчивость и лёгкий, почти хищный азарт — полученные данные и впрямь оказались чрезвычайно интересными и познавательными, словно он обнаружил редкий артефакт, способный перевернуть всё с ног на голову.

— Ну что ж, дочка, ты меня порадовала, — на его губах играла улыбка, в которой смешались одобрение и расчёт. — Наш иномирец и правда оказался весьма… многослойной личностью. Но я всё же считаю, что он всё ещё неопытен и юн, а закинуло его в наш мир по чистой случайности. Будь на его месте могущественный, зрелый Морф, он бы давно поглотил этот закрытый мир, недоступный взору Равновесия, и мы с тобой уже были бы мертвы.

Сказанное повергло Маму в настоящий ужас. Её аватар непроизвольно раскрыл рот от услышанного, а идеальная кожа покрылась мельчайшими мурашками, будто от внезапного холода.

— Отец, он… что, настолько силён, что сможет победить даже тебя и уничтожить всё население Новы? — в её голосе прозвучала паника. — Я считаю, его нужно устранить. Немедленно.

— Ха, — усмехнулся Сеп, и в его смехе слышалась непоколебимая уверенность. — Нет, конечно. Он ещё очень слаб, и я ему не по зубам. Устранять запрещаю — неизвестно, что произойдёт, если его убить. Возможно, он просто исчезнет с Новы и вернётся позже, но уже более сильным, опытным и… затаившим обиду. Тогда нам точно несдобровать. Гораздо разумнее подружиться с Мёрфи-Алек-Си или, на худой конец, завербовать его.

Он сделал паузу, давая словам улечься.

— На крайний случай я сам с ним разберусь и запечатаю его душу в специальный кристалл подчинения. Но… — в его глазах мелькнула искра азарта, — я разрешаю тебе натравить на него твоего лучшего охотника. Посмотрим, на что он ещё способен. Только сделай всё тихо, без лишних свидетелей. И запомни: если охотник сумеет победить парнишку, добивать его запрещаю. У меня на Мёрфи большие планы. Всё, разговор окончен. Мне нужно… обдумать новые возможности.

Аватар Мамы почтительно поклонился Сепу-Тун-Ди, затем женщина развернулась и бесшумно покинула ложу, оставив отца наедине с его мыслями. В её искусственном сознании набатом били слова Сепа: «если охотник сумеет победить парнишку»… Как какой-то смертный способен победить идеального охотника-убийцу?

Хозяин острова снова подошёл к панорамному окну, за которым бушевала кровавая вакханалия, и тихо, но отчётливо произнёс в пустоту:

— Видимо, будет очень, очень весело!

Это была первая за долгое время ночь, когда Маса и Крас не занимались сексом, и эта вынужденная аскеза висела в воздухе тяжёлым, липким облаком. Как только пара вернулась в свою казённую квартиру, пропитанную запахом старой пыли и государственного равнодушия, девушка, не говоря ни слова, закрылась в душевой кабине и провела там целый вечный час, сквозь шум воды доносились лишь приглушённые всхлипывания. Герой же в это время опустошённо сидел за столом, похожим на образец уныния из каталога дешёвой мебели, и методично, с тупой решимостью обречённого, поглощал мороженое — безвкусную ванильную массу, пытаясь заморозить ею рой негативных мыслей, жужжащих в голове как разъярённый рой ос.

Перед сном, когда свет был уже погашен и в комнате царила тревожная темнота, Маса прижалась к спине Краса, обняла его и задала вопрос, прозвучавший в тишине громче любого взрыва:

— Мёрфи, ты меня защитишь? Умирать — это до чёртиков страшно!

Она сделала паузу, прижимаясь лбом к его лопаткам, будто ища защиты уже сейчас, сию секунду.

— В силу моей профессии мне часто приходилось видеть угасание разума и перенос сознания в концентратор. Вот только это всё были случаи либо с добровольной сдачей носителя, либо неосознанные. На практике в университете нас, будущих адептов бездушной науки, постоянно водили в хосписы для престарелых граждан, и мы даже принимали непосредственное участие в процессе умерщвления оболочек, этих сморщенных сосудов когда-то кипучей жизни. Усыплять тело старика и забирать его сознание было вовсе не страшно — они уходили с благостными, ничего не выражающими улыбками на лице, словно возвращались после долгого и изматывающего дня в офис вечности. До вчерашнего вечера я наивно полагала, что понимаю, что они чувствуют на самом деле. А оказалось, что они чувствуют лишь всепоглощающий страх и леденящее душу одиночество.

Заданный вопрос и этот пронзительный, исповедальный монолог Масы немного выбили героя из колеи, словно он шёл по ровному асфальту и внезапно провалился в открытый люк. Впервые в его новой жизни, полной хаоса и абсурда, кто-то попросил у Краса, защиты, причём сделал это с огромной, почти детской надеждой и верой в него. А то, что и сама Маса стала за это время невероятно дорога для героя, удваивало ценность и вес этой простой, но страшной просьбы, наваливаясь на плечи тяжёлым, но почётным грузом.