Среди этого безумия лишь один человек стоял абсолютно неподвижно. Габенс смотрел в пустоту стеклянным взглядом, его губы растянулись в странной, почти болезненной улыбке.

В этот момент в поле зрения Краса всплыло новое сообщение от М. У. Л. И.:

«Поздравляем! Аттестация по боевым искусствам пройдена!»

— А-а-а-а-а, Мёрфи, я выиграл кучу денег, спасибо, ты лучший! — голос Габенса звенел, как перегруженный динамик на рок-концерте. — А этот урод теперь будет знать, как приставать к моему лучшему другу!

Он запрыгнул на ринг с грацией дикого кабана, ворвавшегося в винный погреб, и схватил Краса в объятия, оторвав от пола на сантиметр-другой. Герой замер в позе человека, неожиданно оказавшегося в тисках у восторженного медведя. Его лицо выражало вежливую панику — будто он только что осознал, что забыл выключить утюг, но стесняется об этом сказать.

— Надеюсь, ты не против, что я заказал у контрабандистов несколько бутылок лучшего вина, которое только можно найти в этой части Вселенной? — Габенс выпустил его, но глаза его сверкали, как у кота, укравшего целую рыбину. — Сегодня вечером отметим! Может, позовём медсестёр из соседнего общежития?

Крас, отряхнувшись (на всякий случай — вдруг энтузиазм друга заразен?), поспешно натянул майку и китель, вырванные у сержанта с ловкостью фокусника, достающего кролика из шляпы.

— Я очень устал, нам пора домой, — его голос звучал, как заезженная пластинка человека, который уже предчувствует головную боль от предстоящего «тихого» вечера. — Но если они будут вести себя тише, чем ты сейчас, — можешь притащить их в квартиру.

Правда, покинуть арену быстро не удалось. Габенс носился по кабинетам, как белка в колесе, прикладывая пальцы к сканерам с важностью дипломата, подписывающего мирный договор.

— Выигрыш больше сотни тысяч юнитов — тут без биометрии и ДНК-теста не обойтись! — пояснил он, будто это было так же очевидно, как то, что небо синее, а налоги — грабёж.

Их действительно содрали — целых тридцать процентов. Но даже после этого на счёту сержанта осталось больше двухсот тысяч. Крас поднял бровь с немым вопросом, на что Габенс лишь махнул рукой:

— Ну, я рискнул! Попросил у тётки три тысячи на штраф…

Герой лишь вздохнул. Он сразу понял, что сержант — не просто игроман. Он был ходячим воплощением игромании, её живым маскотом, готовым поставить на кон даже последние носки, если вдруг появится шанс «сорвать куш».

После спортивного комплекса, по настоятельному требованию Краса, друзья направились в медчасть — ту самую, куда на носилках отвезли избитого Шито. Врачи обещали «восстановить», но что именно они подразумевали под этим словом, оставалось загадкой.

Прождав в стерильном коридоре почти целый час (Габенс за это время успел трижды заснуть сидя и один раз громко храпя обидеть дежурную медсестру), они наконец увидели хулигана. Тот вышел из палаты, похожий на оживший экспонат кабинета стоматологии — его некогда идеальные зубы теперь украшали хирургические скобы, придавая лицу выражение вечного недоумения.

Шито не мог разговаривать — рот был зафиксирован в положении «вежливой улыбки», но его глаза… О, эти глаза говорили о многом! В них читалась вся боль унижения, горечь поражения и тихая ярость человека, который только что осознал, что его челюсть теперь напоминает конструктор «Лего» после встречи с трёхлетним ребёнком.

Габенс, конечно же, не удержался:

— Ну что, железный человек, — захихикал он, — теперь ты реально можешь хвастаться, что у тебя стальные зубы!

Его словарный запас издёвок, похоже, черпал вдохновение из лексикона детсадовской площадки. Крас одним движением брови (этого было достаточно) пресёк этот словесный понос и велел сержанту расплатиться по долгам.

А затем совершил нечто совершенно неожиданное — извинился перед поверженным противником:

— Прости за челюсть, — сказал он просто, — но бой был достойный.

В этом коротком предложении было больше благородства, чем во всей предыдущей карьере Шито.

Дорога в казарму прошла в молчании, если не считать довольного бормотания Габенса, подсчитывающего оставшиеся после всех выплат деньги. Постовой у входа, обычно невозмутимый как статуя, на этот раз отдал честь с такой горячностью, будто перед ним был не просто солдат, а живая легенда.

— Очень зрелищный поединок, сэр! — его улыбка растянулась от уха до уха.

Крас замер с выражением лица человека, который только что узнал, что его интимные фото вывесили на доску объявлений.

— Как… — начал он.

— О, это просто праздник какой-то! — перебил Габенс. — Наш маленький перформанс транслировался онлайн через М. У. Л. И.! Кто не успел — посмотрел повторы. Прямо как в ваших земных «социалках», да?

Повернув в знакомый коридор, ведущий к их квартире, Крас вдруг замер, как охотничья собака, учуявшая дичь. Его тело мгновенно приняло боевую стойку — мышцы напряглись, дыхание замедлилось.

— Габенс, осторожно! — Крас резко притормозил, вцепившись в стену, будто она могла его спасти. — Кажется, пришли по мою душу. Ты видишь этого урода? Сейчас я ему башку оторву — на этот раз вместе с гарантийной наклейкой!

Его пальцы уже сжимались в кулаки с характерным хрустом, напоминающим подготовку к оркестровому выступлению.

Габенс лишь закатил глаза с выражением человека, который в сотый раз объясняет, что тостер — это не орудие убийства. — Мёрфи, успокойся, это наш доставщик. Притащил вино и… кое-что ещё для «культурного» времяпровождения. — Он многозначительно подмигнул, будто предлагал не бутылку, а целый арсенал греха.

— Но это же Сальт! — Крас шипел, как кот перед грозой, цепко хватая друга за рукав. — Неужели забыл, как вчера точно такой же пластиковый урод со своими клонированными братцами пытался нас превратить в фарш⁈

Габенс вздохнул так глубоко, что, казалось, вот-вот втянет в себя всю атмосферу коридора. — Друг, он безопаснее твоей зубной щётки. Под куполом эти консервные банки не подчиняются Маме — ими рулит Центральная система. У него даже сознания нет, по сути это… э-э-э… тележка с аниматронными конечностями! — Он махнул рукой в сторону андройда, который стоял неподвижно, излучая безобидность декоративного кактуса. — Они тут повсюду — моют сортиры, выносят мусор… В общем, делают всё, на что нормальные люди брезгуют даже смотреть.

— Любая работа заслуживает уважения, — пробурчал Крас, не сводя подозрительного взгляда с глянцевого комбинезона. — Но пусть он проваливает. Я этой пластмассе не верю — воспоминания об оторванной руке ещё свежи, как утренний тост с беконом.

Габенс на секунду замер, его взгляд остекленел — явный признак активного диалога с М. У. Л. И. Сальт тем временем аккуратно поставил пакеты у двери (вино звенело обещанием веселья) и поплыл дальше по коридору, его шаги были такими же безэмоциональными, как работа конвейера на фабрике снов.

— Он просто ждал нас у двери, как преданный пёс, — пояснил Габенс, аккуратно переставляя драгоценные пакеты. — Я не рискнул оставлять это богатство у входа — мы же не в офицерской казарме, где каждый человек дорожит своей честью. Тут любая падаль готова раздербанить чужую доставку, особенно если внутри несколько бутылок по пятьсот юнитов каждая. — Он многозначительно постучал пальцем по стеклу, заставив его мелодично звякнуть. — Не стоит искушать голодные умы новобранцев — они и за три юнита готовы продать родную мать.

Габенс тряс пакетами с такой небрежностью, будто это были не элитные алкогольные коллекции, а дешёвый энергетик. Герой понял, что на Нове и упаковка алкоголя скорее всего сделана из ударопрочного стекла. — Девочки подтянутся только через часик. Чем займёмся? — Он задумчиво почесал подбородок. — Можем пострелять в виртуалке… Или поудить рыбу… А! Говорят, новая симуляция восхождения на гору Лунж — просто космос! Там даже одичалые встречаются — настолько реалистичные, что хочется по-настоящему убегать.

Крас медленно поднял взгляд, в котором читалась вся боль человека, невольно ставшего свидетелем словесного поноса.