Я фыркнула.

- Тебя послушать, так вы просто святые.

- Нет, но нам знакомо слово “милосердие”, которое не знает и половина северян. Особенно твой муж.

Я метнула в него уничтожающий взгляд. Зло процедила сквозь зубы, словно это имело значение:

- Я не северянка.

Сказала, а самой не верилось. Я не долго здесь прожила, но я принадлежу теперь северу и роду Сайдех до самой своей смерти. И каждое слово, сказанное в сторону садехцев, касается и меня, как бы мне не хотелось иначе. Но я понимала, что Ильстан прав. Когда королевство раздробилось на три части, и северяне были не на стороне юга, со стороны Сайдеха были частые набеги. Все боялись северян, ведь если они приходили в деревню, от нее не оставалось ничего. Убивали всех: от младенцев до дряхлых стариков. Ни Намора, ни Айневия никогда себе не позволяли того. Быть может от того мой отец и согласился на этот союз, боясь полного уничтожения приграничных земель.

Силли закричала из сарая.

- Иди к ней, - сказал Ильстан. - Помоги. А я пока найду нам воды и постараюсь узнать, кто здесь есть.

- Не уходи, - взмолилась я. - Я не справлюсь сама.

- Ты женщина, ты должна была уже сталкиваться с родами.

Я отрицательно качнула головой.

- Боюсь, у тебя здесь больше опыта, чем у меня, - виновато улыбнулась айневцу.

Во время родов всегда присутствовало много народа - обычно все женщины, что живут в доме, участвовали в этом. Но дочери властителя не полагалось принимать участие в родах служанок, меня бы не допустили. Я могла быть только на родах своей матери, но и там мне оказались не рады. Маму настолько злило мое присутствие рядом, что когда меня привели в двенадцать лет впервые к ней в покои на разрешение, она кинула в меня тяжелой туфлей.

- Прочь, ведьма! - крикнула она в исступлении, корчась в схватках. - Ты испортила мое чрево, прокляла его своим уродливым тельцем! Лучше бы я тебя скинула со стены, мерзкая девчонка…

Я тогда выбежала похолодевшая из ее спальни. Со лба на щеку стекала тонкая струйка крови из раны, что оставил железный каблук. Но я не чувствовала боли.

- Птичка моя! - теплая рука Катары приобняла меня, уводя подальше. - Идем в сад, ты сыграешь мне на флейте ту мелодию, что вчера учила.

Больше я не пыталась прийти и посмотреть на то, как появляются мои братья и сестры. Оно и к лучше - вряд ли я смогла бы спать, увидев их мертвые или изуродованные тела. Но и представления о родах я не имела теперь никакого.

- Тебе самой скоро рожать, - покачал головой айневец.

- Рожать, а не принимать роды.

- Проклятье какое-то.

Он стукнул кулаком о стену, задумчиво поглядел на деревню.

- Ладно, я схожу за водой и сразу вернусь. Помогу, чем смогу.

Силли закричала снова, и я посмотрела с тревогой на дверь амбара.

- Иди к ней, - поторопил меня мужчина. - Лучше не быть в такой момент одной.

Я кивнула и зашла внутрь. Девушка стояла, оперевшись руками о деревянную перекладину. Платье на ее спине все промокло от пота. Услышав мои шаги, она повернулась, с вымученной улыбкой сказала:

- Все будет хорошо, госпожа, не переживайте.

- Что мне сделать, скажи?

- Пока ничего. Если только…

Она смущенно замолчала, прикусила губу.

- Говори.

- Потрите мне поясницу - боль ужасная.

Когда Ильстан вернулся, схватки уже участились. Силли, измученная болью, держалась на удивление хорошо, а вот я… Страх за нее и ребенка, невозможность толком помочь высасывала из меня все силы.

- Что-то не так, - шептала через сомкнутые зубы Силли. - Не то, я чувствую.

Она слишком громко кричала, слишком болезненны были ее схватки.

- Может лучше лечь? - предложил айневец.

- Нет, - мотнула головой роженица. - Не могу.

Она закричала, схватившись за живот.

- Нас могут услышать, - предостерегающе сказала я, хотя прекрасно понимала, что Силли не сможет сдержаться.

- Уже услышали, - мрачно ответил айневец.

Он вскочил на ноги, встал к двери, вытащив клинок, что отобрал у насильника. Притаился, ожидая неведомого гостя. Я с беспокойством смотрела на дверь и услышала тихие шаги. Сердце заходилось в ожидании того, когда она откроется.

И когда дверь в сарай распахнулась, я глубоко втянула воздух. Тут же выдохнула с облегчением. Ильстан убрал клинок - хорошо, что он не успел нанести удар.

На пороге стояла женщина средних лет и смотрела на нас круглыми испуганными глазами, выставив вперед деревянные вилы.

Мы так и смотрели друг на друга, пораженные встречей, пока Силли не застонала.

- Она… она рожает? - тихо спросила женщина и мотнула головой в ее сторону.

Я согласно кивнула.

- Есть ли здесь повитуха? - вмешался Ильстан.

Незнакомка глянула на него испуганно, как-то сжалась, втянула плечи. К стене она приставила вилы, сочтя, видимо, что мы не опасны.

- Нет, здесь никого нет, кроме…

Она замолчала, не стала говорить до конца. Взгляд ее метался от Ильстана ко мне, затем к Силли и обратно.

- Не бойтесь, - сказала я как можно ласковее. - Мы не причиним вам вреда. Нам и самим нужна помощь.

Она кивнула, подошла к роженице и положила руки на ее живот. Нахмурилась, посмотрела на меня.

- Ее ребенок… Он поперек лежит.

Девушка громко закричала, подняла свою рыжую голову. Взгляд ее впился в меня, словно она искала помощи. Но что я могла сделать?

- Он умрет? Мое дитя умрет? - с отчаянием в голосе спросила она.

- Нет, Силли, не говори так, - торопливо заверила ее я. - Все будет хорошо.

Я сама не верила в то, что говорила. Но я не могла не попытаться утешить несчастную. Пусть верит в лучшее и тогда, быть может, все действительно закончится хорошо.

Женщина еще раз ощупала живот, покачала головой.

- Боком лежит, как пить дать, я уверена. У тетки моей так было. Померла…

Я метнула в незнакомку предостерегающий взгляд, и она смущенно отвела глаза.

- Нужно уложить ее и осмотреть. Тогда будем знать точно.

Ильстан подошел к Силли, помог ей лечь в сено. Отвернулся, когда женщина задрала подол платья роженицы и запустила туда руку.

- Гля, раскрылась. А плод не идет. Точно поперечник.

- Умоляю, помогите! - застонала Силли и по ее щекам потекли слезы. Я не могла смотреть на нее. Мое сердце разрывалось от страха и тревоги за девушку, хотя я едва знала ее. Боги, помилуйте ее и дитя.

- Иди к дому, что ближе всех отсюда. Там мальчишка - Генри, мой сын. Попроси его дать масло и полотенца, - скомандовала женщина, обращаясь к Ильстану.

Он глянул на нее сначала возмущенно, но Силли застонала, и он смягчился. Кивнув, он вышел из амбара. А через пять минут айневец вернулся с тем, что нужно. За спиной его маячил худой мальчишка лет десяти, но мать строгим голосом прогнала его:

- Иди отсюда, Генри! Нечего тебе делать тут!

Из рук Ильстана она взяла полотенце, скрутила его в жгут и подложила под поясницу Силли.

- Сейчас больно будет, но ты вытерпишь, ты сильная, - сказала она негромко рожавшей. - Мы попробуем повернуть малыша.

Я опустилась рядом на колени, взяла горячую и мокрую руку девушки. Она смотрела на меня жалобно, как побитая собака.

- Вы знаете, что делать? Уверены, что стоит? - спросила я осторожно незнакомку.

- А какой у нас выбор? - прошептала женщина. - Я видела пару раз, что делают. А там на все воля богов.

Она обернулась через плечо, грубовато прикрикнула на Ильстана:

- И ты иди отсюда, мужикам нечего на такое смотреть.

Ильстан и бровью не повел.

- Я отсанусь здесь. Может понадобиться помощь, - с холодной невозмутимостью ответил он и отошел на шаг назад, в полутьму угла.

Женщина цокнула, но настаивать не стала. Она взяла бутылек с маслом и налила его на живот Силли.

- Терпи, девка, - сказала она и выдохнула.

Повитуха положила обе ладони на живот - одну к правому боку, другую к левому. Осторожно, почти как поглаживая, начала двигать руками. Одну руку толкала вниз, другую вверх, словно бы уговаривая дитя повернуться.