— Милый, — резко повернулась и вывернула ему руку Железный Дровосек. — Все, чего я сейчас хочу — это оторвать ту дудочку, что у тебя в штанах, и заставить на ней поиграть! Обещаю, тебе понравится петь фальцетом, пикколо!

— Сука! — захрипел обманутый в лучших чувствах ухажер, которого взял за горло Лайон, мигом выскочивший из–за стола и отрастивший свои любимые когти.

— Ничего, — прошипел злющий Владыка, крепче сжимая свою хватку, — если вместо нее я поточу об тебя свои коготки?!! Надеюсь, ты не будешь возражать?

Жертва засипела и конвульсивно задергалась, булькая горлом.

— Это кто тут такой смелый? — к нам с решительным видом стали пробираться снизу товарищи громилы с явным намерением устроить крутые разборки на звание самого брутального самца. И было их не так чтобы очень мало, всего–то навсего человек пятнадцать… ой, уже двадцать! Татуированные наемники–великаны с колодезными цепями на бычьих шеях и довольными рожами, похожие друг на друга, как сиамские близнецы. Они смущали своими габаритами и слишком явной кровожадностью, которая никак не вязалась с общим контекстом ситуации.

Тут что–то не так. Все плохо, ой как плохо!

— Элли, — дернул меня за рукав Нед, — уводи своих и уходи сама. Я слышал, как они сговаривались, но не думал, что по вашему поводу. — Стрельнул глазами по сторонам: — Если начнется драка, вас задержат на несколько суток, а то даже и недель. Полиция этой зачуханной станции вас тут давно поджидает, пару полицейских электромобилей уже караулит за углом — очевидно, им заранее дали на лапу.

Я мысленно застонала: для полноты картины только этого нам не хватало! Муж–император потом стыда не оберется — его жену, как последнюю пьянь, арестовали в непотребном состоянии за кабацкую драку! Класс! И потом ведь ничего не докажешь.

Блин, где же Скар? Куда он подевался? Он никогда не стал бы возиться с императорством настолько долго. Что там у них стряслось?

Нед посмотрел, словно заглядывая в душу, и скупо уронил с толстым намеком:

— А ты, я думаю, спешишь?

Радостные ухмылки остальных парней были мне ответом. Если не знают точно, то уже о чем–то догадываются. Чуйка у наших всегда была потрясающая.

Моя бывшая десятка резко встала из–за стола, демонстративно почесывая кулаки. К ним из солидарности сразу присоединились остальные космолетчики, которые сидели в разных местах бара. «Наши против местных» — любимая припортовая забава, и заскучавшие мужики ее никогда не пропускают.

Мэв достал любимые утяжеленные четки, Джим любовно поглаживал полицейскую дубинку, словно нежную подругу, Айвэн крутил шеей и плечами, разогреваясь перед дракой, а Кам Донг Вон перебрасывал из руки в руку обожаемые нунчаки. Остальные вооружились всем, что нашлось под рукой: от тяжелых пивных кружек до десантных ножей, кастетов и толстых железных прутьев (и где откопали, спрашивается?). Элегантнее всех выглядели пилоты, они с треском поигрывали мини–шокерами, освещая легкий сумрак бара высоковольтной голубой дугой.

Ребятки явно застоялись, а подобные разминки на гражданке для нашего коллектива совсем не редкость. Слишком уж мало развлечений у охранников на космолетах.

— Спасибо! — поблагодарила я друга, цепляя Хоситу. Шепнула ей: — Это ловушка. Нам нужно отсюда уходить. Срочно!

Девушка все поняла правильно и успешно отцепила от громилы мужа. Успешно — в смысле, он не сильно запачкался кровью обидчика. И даже до конца его не убил. Просто начал с мелких телесных повреждений и чужих мокрых штанов и не успел толком развернуться.

Мои ребята–сослуживцы и пилоты, чужие и наши, удачно нас прикрыли, ввязавшись в горячее барное побоище. В воздухе засвистели пивные кружки и пролилась первая кровь, когда мы спешно уходили через заднюю дверь.

— Кому–то, — выдохнула я, оказавшись на воздухе в темном переулке, — слишком сильно нужно нас задержать. Видели, это же зиготы[2]!

Словно подтверждая мои слава, из двери черного хода бара вывалилось несколько моих бывших коллег, ожесточенно дерущихся на ножах с чужими татуированными кабанами. Хорошо, что там были Мэв, Нед и Джек — чтобы превзойти их в бое на ножах, надо с ножом за пазухой родиться, так что я была спокойна.

А вообще ножевая драка — страшное, грязное и кровавое дело. И очень красивое, если в бой идут профессионалы. Ну вот как сейчас. Троих противников вывели из строя и разделали под орех в течение десяти секунд, не больше, несмотря даже на то, что по негласному правилу в барных драках космопортов стараются не калечить непоправимо. И не убивают.

Четвертого в прыжке обезвредил Лео, под занавес полоснув по горлу врага когтями. И рявкнул нам, чтобы мы быстрей шевелились.

Нед и Мэв изобразили дамам шутовские поклоны с чисто мушкетерскими жестами и волочением мнимых долгополых шляп. Но тут из двери вывалилась следующая тройка наемников и опять все завертелось.

— Да, — согласилась Хосита, на ходу приглаживая растрепавшиеся волосы и утаскивая меня в соседний проулок, от греха подальше, — они просто так не нападают. И стоят их услуги невероятно дорого…

— Я узнаю, кто их посла… — начал говорить Лайон, который шел сзади, прикрывая наши спины, когда переулок озарился ярким солнечным светом.

— Элли, — появился перед нами осунувшийся Ахаз, — наконец–то я смог найти тебя. Тебе нужно срочно пойти со мной… — Он скрипнул зубами. — Ингвар умирает.

Я сползла по стенке…

На широкой кровати, в громадной спальне, в окружении друзей и соратников, умирал последний Император Кирты, Ингвар То–от Тотош. Когда–то сильное тело мужчины стало похоже на сухую палку, опутанную венами. Серая кожа обтягивала кости черепа. Свалявшиеся от пота волосы вылезали клоками. Губы почернели и потрескались. Дыхание было хриплым и прерывистым.

Яд сделал свою работу. Императора пичкали всевозможными детоксами, лекарствами и противоядиями, раз за разом чистили кровь, трижды пересаживали взамен отказавших специально выращенные для него внутренние органы — костный мозг, печень и почки, но это лишь затягивало мучительную агонию. Теперь отказывали поджелудочная и сердце, которые ввиду состояния пациента пересаживать бессмысленно.

Мужчина изредка выходил из своего забытья и судорожно кашлял, выхаркивая остатки легких и сжимая ослабевшими, истончившимся пальцами влажные простыни. Но его глаза, все такие же прекрасные, видели перед собой лишь любовь всей его жизни, и он снова погружался в забытье почти счастливым…

И всю неделю, с момента, как Ахаз перенес меня, Лайона и Хоситу на Кирту, я была рядом, отлучаясь лишь для походов в комнату для девочек.

Я была рядом и верила. Ничего не могла сделать, лишь верила и надеялась. Не мог он меня оставить. Просто не мог.

Вот и сейчас я сидела на кровати, опираясь на подушки, и прижимала к себе мужа, надеясь передать ему хоть капельку своих сил.

— Дочка, — подступился ко мне Ахаз, — отпусти его. Имей совесть, ты лишь эгоистично истязаешь несчастного парня. Ему уже никто не сможет помочь… — Отец дернул щекой, признаваясь в собственном бессилии. — Даже я. Рейхи — яд, от которого нет спасения. Мы и так уже сделали все, что могли… не надо удерживать того, кто хочет уйти с миром.

— Но… — подняла я голову, встречаясь с грустными глазами Хоситы. И вот тогда я поверила, что спасти Ингвара невозможно. Потому что я видела разные глаза у Железного Дровосека: смешливые и игривые, злые и несчастные, но никогда в них не было столько грусти и безысходности.

— Все будет хорошо, любимый, — я крепче прижала к себе мужа. — Просто засыпай, родной, а когда ты проснешься, то уже все будет хорошо…

— Элли, — с трудом разжал спекшиеся от боли и яда губы То–от. Вытолкнул из себя: — Не вздумай…

— Тс–с–с–с, — прервала я его, укачивая у своей груди, как маленького, не желая давать несбыточных обещаний. — Спи, мое сердце, просто спи….

Я просто физически чувствовала, как истончается нить его жизни. Как тяжелеет тело и замедляется биение сердца. Я точно знала, в какой момент он перестал бороться с пожирающим его сильное тело ядом и устало сдался. Я просто обнимала любимого мужчину и ждала последнего удара его сердца, которое всегда принадлежало мне. Всегда.