Моё сердце оглушительно стучало, отсчитывая последние удары. Мышцы горели от истощения, лёгкие с хрипом втягивали воздух сквозь разбитые губы. Каждый нерв, каждая клетка кричали о близости смерти.

В отчаянии я потянулся последним усилием воли к спорам, которые успел раскидать по противникам еще до начала боя. Это был мой последний козырь, спрятанный на самый крайний случай. Сейчас или никогда.

Сначала ничего не произошло. Тупая боль разочарования ударила сильнее любого ножа. Не сработало. Старик торжествующе усмехнулся, его глаза загорелись фанатичным блеском, а рука с ритуальным ножом дрогнула, готовясь нанести последний удар.

И тут я почувствовал их — тончайшие нити энергии, почти угасшие, еле заметные даже моему внутреннему зрению. Фиолетовые паутинки, соединяющие меня с ближайшими культистами, задрожали, словно от лёгкого ветерка. Я вцепился в них сознанием, как утопающий хватается за соломинку.

Это был не самый мощный вариант Поглощения — мне просто не хватало сил для полноценного воздействия. Скорее жалкая попытка выкрасть немного жизненной энергии. Но сейчас мне нужно было совсем чуть-чуть — буквально на один рывок, один удар, одну шанс для собственного спасения.

Я потянул. Ничего. Потянул сильнее, до звона в ушах, до тошноты, до кровавой пелены перед глазами. И наконец почувствовал, как тонкие ручейки силы медленно, неохотно потекли ко мне от окружающих фанатиков. Как будто высасывал кровь через ржавую иголку — по капле, мучительно медленно, невыносимо мало.

Культисты даже не заметили этого вампиризма, лишь слегка побледнели, а яростный блеск в их глазах чуть потускнел. Мышцы под их кожей подрагивали, словно в них что-то медленно умирало. Я впитывал эту скудную энергию с отчаянной осторожностью, боясь спугнуть последнюю надежду на спасение, боясь, что эти ниточки жизни оборвутся раньше, чем я соберу достаточно сил для одного-единственного движения.

Лезвие ножа уже прорезало рубашку, прижимаясь к коже над сердцем. Я почувствовал его ледяное прикосновение — смерть, готовая войти в моё тело. Сталь надавила сильнее, прокалывая кожу, выдавливая первую каплю крови, которая медленно скатилась по груди.

Ещё мгновение, ещё один миллиметр — и лезвие пронзит моё сердце. Стук в груди заглушал все звуки, время замедлилось до полной остановки.

Именно в этот момент украденная энергия наконец достигла критической массы, вспыхнув внутри меня как крошечная сверхновая. Одним судорожным движением я рванулся всем телом, перехватывая запястье старика за долю секунды до того, как нож вошёл бы глубже.

Его глаза расширились от изумления и страха — он явно не ожидал, что в моем состоянии я способен на сопротивление. Царапина на моей груди медленно сочилась кровью — напоминание о том, насколько близко я подошёл к смерти.

— Думал, я так просто сдамся? — прохрипел я, удерживая его руку из последних сил.

Наши взгляды встретились, и в его глазах я увидел не просто злобу или разочарование — в них горело нечто нечеловеческое, древнее и чуждое. Как будто сквозь глаза старика на меня смотрело существо из иного мира, наблюдающее за происходящим с холодным, исследовательским интересом.

Началась отчаянная борьба за нож. Мои мышцы горели от напряжения, каждый нерв кричал от боли, а украденная энергия таяла с пугающей скоростью. Старик оказался неожиданно сильным — его тело, казавшееся хрупким и изможденным, скрывало мощь, не соответствующую человеческому существу. Жилы вздулись на его шее канатами, сухие пальцы сжимали рукоять ножа с невероятной силой, а по тонкой коже расползались чёрные прожилки, пульсирующие в такт его дыханию.

Лезвие дрожало между нами, медленно, неумолимо приближаясь к моей груди. Каждый миллиметр давался с боем, каждая секунда растягивалась в вечность. Холодный пот заливал глаза, мышцы горели огнём. Я понимал, что проигрываю эту схватку, что краденой силы не хватит надолго, что старик медленно, но верно преодолевает моё сопротивление.

Нож уже практически касался меня снова, когда я собрал последние остатки воли и решился на отчаянный ход…

— Не сопротивляйся, глупец, — прошипел старик. — Твоя судьба предрешена! Улей ждёт тебя… ждёт твою энергию!

— Нахуй твои предсказания, — я собрал остатки сил и резко пнул его ногой в живот, вкладывая в этот удар каждую оставшуюся крупицу энергии.

Старик отлетел на несколько метров, врезавшись в группу своих последователей. Они пошатнулись, как кегли, но быстро восстановили равновесие. Я попытался подняться с алтаря, но тело едва слушалось — мышцы были словно желе, а в голове стоял туман от боли и истощения.

Не успел я сделать и шага, как один из культистов прыгнул на меня сзади. Я уловил движение краем глаза, но среагировать не успел — слишком медленно, слишком слабо. Удар пришёлся между лопаток, вышибая воздух из лёгких. Я пролетел через всю площадку и с грохотом врезался в огромный котёл, стоявший у края ритуального круга.

Металлическая ёмкость, не выдержав силы удара, покачнулась и опрокинулась, окатив меня странной синей субстанцией с головы до ног. Густая жидкость, похожая на расплавленный металл, но холодная как лёд, потекла по лицу, попадая в глаза, нос, затекая в раны и царапины. Вкус — как смесь металла, лекарств и чего-то очень горького. Я захлёбывался, пытаясь откашляться, но часть жидкости уже проникла внутрь, скользнув по горлу в желудок.

Эффект наступил почти мгновенно. Звуки словно отдалились, превратившись в приглушенное эхо, будто я оказался под толщей воды. Голоса культистов слились в монотонный гул, а грохот опрокинутого котла растянулся, превратившись в низкочастотную вибрацию, отдающуюся в костях.

Окружающий мир начал искажаться, словно я смотрел сквозь битое стекло. Очертания предметов стали острыми, болезненно-четкими, выступая из реальности подобно объектам в 3D фильме без очков. Каждая трещина в бетоне, каждый шрам на лицах культистов внезапно обрели гипертрофированную детализацию, как будто я видел мир под микроскопом.

Предметы оставляли в воздухе светящиеся контуры при движении — похожие на застывшие молнии, а цвета приобрели неестественную яркость, почти режущую глаза. Красный стал кроваво-алым, синий — электрически-ярким, даже серый бетон психушки вдруг заиграл всеми оттенками, словно в нём скрывалась радуга, видимая только под определённым углом.

Я зажмурился, пытаясь избавиться от наваждения, но это только усилило другие ощущения. Запахи стали невыносимо острыми — я различал металлический привкус крови, резкий запах синей жидкости, древесный аромат тлеющих костров, соленый пот культистов, гниль и разложение бродящих где-то неподалёку зомби.

Когда я открыл глаза, то обнаружил себя посреди густого, непроглядного тумана. Молочно-белая пелена окутывала всё вокруг, скрывая очертания психбольницы, культистов, алтаря — всё исчезло, будто стёртое невидимой рукой. Воздух стал плотным, почти осязаемым, как будто я оказался внутри облака, которое можно было потрогать руками.

Из тумана, двигаясь плавно и неторопливо, выступила фигура. Высокий гуманоид с синей кожей, покрытой странными узорами, похожими на татуировки или природные отметины. Его голова была украшена короной из чёрных костяных наростов, растущих прямо из черепа. Такие же острые шипы выступали из плеч и предплечий, прорывая кожу и формируя подобие естественного панциря или боевых наростов.

Лицо рассекали чёрные полосы, идущие от подбородка через щёки к глазам, делая его похожим на демоническую маску из древних кошмаров. Вместо глаз — провалы абсолютной черноты, без белков и зрачков, словно кто-то вырезал глазные яблоки и заменил их кусочками ночного неба без звезд.

Он был одет в простой черный костюм, напоминающий военный мундир без опознавательных знаков или украшений. Ткань плотно облегала мускулистое тело, явно не человеческих пропорций — руки слишком длинные, почти до колен, торс узкий и с выступающими рёбрами, а ноги изогнуты иначе, чем у людей, словно предназначены для прыжков или очень быстрого бега.