Я подумала о том, чтобы сказать Габриэле, что мой план посетить танцы с Домом - это способ сблизиться с ним и попытаться выяснить, не причастен ли он к драме, разворачивающейся вокруг меня. Но говорить Габриэле нет смысла. Он только разозлится, что я делаю что-то, что он не одобряет. А если он расстроится, потому что подумает, что у меня настоящее свидание с Домом? Что ж, хорошо. Надеюсь, это заставит его ревновать. Хотя не думаю, что мне так уж повезло.

Я отвожу взгляд от Габриэле и позволяю Дому вести меня дальше в комнату. У меня есть задание на сегодня, и оно не связано с тем, что я буду охаживать мужчину, который меня не хочет.

ГАБРИЕЛЬ

Я не часто пью, но мне хочется, чтобы в руке была рюмка, а не газировка. Какого хрена Ария делает здесь на свидании с Домеником Аккарди? Они что, теперь вместе? Сначала он - возможный подозреваемый, а теперь он - ее спутник?

Я опускаю стакан на зеленый бархат стола для блэкджека.

— На что ты смотришь?

Я смотрю на кузена, пытаясь сдержать выражение лица. — Ни на что.

Сандро просит крупье сдать ему еще одну карту. — Чушь собачья. Тебя что-то разозлило, и это должна быть гонка. Данте - грязный, мать его, игрок.

Он все еще злится из-за того, что Данте толкнул нас у стены, сбил Сандро с ног и вывихнул ему лодыжку. Сандро всегда был более конкурентоспособным в таких вещах, чем я. Я соревнуюсь в том, как перехитрить людей, а не в том, кто быстрее всех пробежит.

Я разделил пару королей, и крупье раздал еще две карты. — Так и есть.

Периферийным зрением я вижу, как Сандро изучает меня, но больше ничего не говорит. И это хорошо. Я не в настроении объясняться с ним.

Весь оставшийся вечер я смотрю на Арию. За это время я успел заметить, как она смеется с Домом, кладет руку ему на предплечье и наблюдает, как он убирает что-то в ее длинные пышные волосы. Каждый такой случай словно сбрасывал с моей груди еще больший груз.

Через два часа после начала мероприятия я больше не могу этого выносить. Мне нужно убираться отсюда, пока я не сорвался и не дал всем понять, как сильно я хочу Арию Косту.

Я мало что ценю больше, чем контроль, а Ария каждый раз толкает меня на грань потери контроля.

— Вот. — Я перекладываю оставшиеся чипсы Сандро. — С меня хватит этого дерьма. Увидимся завтра.

Я не жду, пока он ответит. Вместо этого я встаю со своего места и иду через зал в коридор. Конечно, у судьбы на меня другие планы, потому что как только я выхожу из зала, Ария выходит из туалета и направляется ко мне. Ее шаги замедляются, пока она идет ко мне, но она поднимает подбородок, как гордая женщина, которой она хочет, чтобы все верили, что она такая и есть.

Я не знаю, что происходит. В один момент мы идем навстречу друг другу, и я говорю себе, что ничего не сделаю и не скажу ей, а в следующий момент я прижимаю ее к стене. Но вместо того чтобы протестовать, она стоит, тяжело дыша, и смотрит на меня своими похотливыми глазами.

— Что, черт возьми, ты себе позволяешь? — Я плюнул в нее, злясь на себя за то, что поддался своей потребности в ней.

— Что ты имеешь в виду? — Ее голос задыхается. Мой взгляд пробегает по ней сверху вниз, запоминая ее изгибы в облегающем платье.

— Ты здесь с Домеником. Почему?

Я прижимаюсь к ней всем телом, и она раздвигает ноги, освобождая место, чтобы мое бедро терлось о ее сердце, пока я сцепляю ее руки на стене.

Искра в ее темных глазах говорит о том, что она не позволит мне остаться безнаказанным. Она будет бороться со мной. — Какое тебе дело? Ты ясно дал понять, что не хочешь иметь со мной ничего общего.

— Мне все равно. Не по тем причинам, по которым ты хочешь.

Лгунья.

— Но если он хоть как-то замешан в этой схеме, тебе нужно следить за собой. Ты не единственная, кому есть что терять.

Я прижимаюсь бедром к ее ногам, и она вдыхает, но ничего не показывает.

Ее глаза сужаются, а на полных губах появляется небольшая ухмылка.

— Ты продолжаешь притворяться, что именно поэтому ты злишься. Ты лжешь себе, потому что в глубине души знаешь, что дело не только в этом.

Она держит меня в поле зрения, не отступая.

С проклятием я отталкиваюсь от стены, отпуская ее, и ухожу. Она права, и мы оба это знаем. Я никого не обманываю.

Я лежу в постели и не могу уснуть, обдумывая все возможные варианты.

Во-первых, продолжать избивать себя мыслями об Арии и никогда не быть полностью удовлетворенным. Это менее чем привлекательно.

Во-вторых, поговорить с ее братом и признаться ему, что у меня есть некоторый интерес к его младшей сестре, и попросить его благословения на свидание с ней. Менее привлекательно, чем первый вариант. Неужели я действительно хочу, чтобы мне надрали задницу сегодня вечером?

В-третьих, поддаться притяжению между нами и надеяться, что когда она увидит, чем я увлекаюсь, это не отпугнет Арию навсегда. Я чертовски хочу.

Неужели моя доминирующая сторона окажется слишком сильной для такой невинной девушки, как она?

Но потом я вспоминаю ее реакцию, когда я прижал ее к стене сегодня вечером... как потяжелели ее веки и раздулись ноздри. Как она сжала бедра вокруг моей ноги. Как ее соски запульсировали под тканью платья.

Возможно, ей нравится, когда ее контролируют? Может, ее заводит моя доминирующая сторона?

Если бы я был с ней, это было бы меньше похоже на развращение и больше на жажду, если бы я давал ей то, что ей действительно нужно, то, чего она желает?

Пролежав в постели еще час, я решаю, что есть только один способ узнать наверняка. Уже поздно, и, поднимаясь по лестнице в ее комнату, я говорю себе, что не попаду в ад за то, что собираюсь сделать. Потому что я почти не сомневаюсь, что Арии понравится то, что я предлагаю сегодня. Вопрос в том, что будет потом?

Я выглядываю в маленькое окошко в двери на лестничной площадке и не вижу никого в коридоре, поэтому выхожу и иду к ее комнате, где тихонько стучу в дверь. Она не отвечает, и я стучу еще раз. Дверь распахивается, и передо мной предстает Ария, одетая лишь в безразмерную светло-фиолетовую футболку. По крайней мере, в моем воображении, на ней нет нижнего белья.

— Габ.

Должно быть, она спала, потому что ее глаза выглядят сонными, а волосы взъерошены так, что мне хочется, чтобы это сделали мои руки.

Ее сокращение моего имени заставляет меня чувствовать себя еще более собственником, чем я уже чувствую себя по отношению к ней. Она никогда не делала этого раньше. Очень немногие делают это, по крайней мере, мне в лицо.

Я ничего не говорю и делаю шаг мимо нее, говоря себе, что это потому, что я не хочу, чтобы кто-то застал меня здесь, хотя на самом деле это потому, что мне нужно быть ближе к ней.

Мне нужны ответы на вопросы, которые крутятся у меня в голове.

Мне нужно знать, прав ли я насчет нее.

— В Майами, когда ты поняла, что это за место, почему ты сразу не уехала?

Она вздыхает позади меня, и я поворачиваюсь к ней лицом, заставая ее врасплох. Она моргает и смотрит так, будто пытается вспомнить, о чем я спрашивал. Затем ее губы истончаются, и она бросает на меня злобный взгляд. — Ты действительно пришел сюда посреди ночи, чтобы читать мне нотации?

— Отвечай на вопрос, Ария.

Она вскидывает руки вверх, кажется, в отчаянии.

— Потому что мне было любопытно. Потому что я была возбуждена. Потому что я хотела исследовать свою сексуальность. Не знаю, выбирай сам. — Она идет к своей кровати. — А теперь избавь меня от лекции о том, как я втянула нас во всю эту кашу, и уходи. Я возвращаюсь в постель.

Я никогда не встречал никого похожего на нее - по крайней мере, в моем мире. Она милая, но когда дело доходит до дела, у нее есть хребет. Например, когда она выгнала меня из своей комнаты, или когда она назвала меня дерьмом. Она так открыто говорит о своей сексуальности и, кажется, не стыдится того, что хочет ее исследовать.