Я погрузилась в раздумья, пытаясь думать о чем-нибудь другом, кроме направления, в котором движутся мои мысли, когда слишком поздно поняла, что он открывает нижний ящик моей тумбочки.

— Подожди!

Но я опоздала. Он уже смотрит в ящик, приоткрыв рот. Он облизывает нижнюю губу. Мои щеки пылают, но я заставляю себя поднять подбородок, чтобы казаться незатронутой.

— Неплохая коллекция.

Он достает мой любимый вибратор - член единорога. И это волшебный единорог, потому что ни один мужчина - а у меня их было немало - никогда не заставлял меня кончать от его члена так, как эта штука.

— Я не стыжусь этого, если это то, что ты пытаешься сделать.

Он смотрит мне в глаза. — Я не думаю, что это стыдно. Я думаю, это чертовски сексуально, когда женщина знает, чего она хочет, знает, что приносит ей удовольствие, и не боится искать его.

Мне хочется наплевать на это заявление, потому что оно, конечно, не выглядит таковым, по крайней мере, когда речь идет обо мне, но я держу рот на замке, больше беспокоясь о том, не подслушивает ли кто-нибудь нас и не наблюдает ли за нами. — Ты можешь закончить то, что делаешь?

Не говоря больше ни слова, он возвращает вибратор в ящик.

Габриэле методично осматривает остальную часть моей комнаты, на это уходят часы, и к тому времени, как он заканчивает, он уверен, что если бы здесь что-то было, он бы это нашел.

— Ты уверен? — снова настороженно спрашиваю я.

— Ты в безопасности, по крайней мере, в этом отношении.

Его слова не вызывают у меня теплого, пушистого чувства.

— В чем дело? — Он подходит ко мне, кладет руку мне на плечо и смотрит на меня, нахмурив брови.

— Просто... это значит, что кто-то в этой школе неравнодушен ко мне. Это единственное объяснение того, как эта фотография оказалась в моей комнате.

Он хмурится. — Верно. Но я не думаю, что они хотят причинить тебе вред. Во всяком случае, пока нет.

Я насмехаюсь. — Отлично, так я чувствую себя намного лучше.

— Послушай, кто бы это ни был, они собираются связаться с тобой в какой-то момент. Им что-то нужно, и они дадут тебе знать, что именно. Когда это произойдет, ты должен сразу же сообщить мне. И мы начнем действовать дальше.

— Значит, до тех пор мы ничего не будем делать?

Мои глаза наполняются непролитыми слезами.

— Нет, я хочу, чтобы ты бдительно следила за своим окружением. Может, кто-то обращает на тебя больше внимания, чем обычно? Может, кто-то сказал что-то странное? Я собираюсь поработать над тем, чтобы доставить сюда часть своего оборудования. Это поможет выследить, кто бы это ни был.

Я киваю, вдавливая верхние зубы в нижнюю губу.

— Мы разберемся с этим, хорошо? — Он наклоняется так, что мы оказываемся глаза в глаза.

Я киваю.

— Хорошо?

Глядя в его глубокие лесные глаза, я почти верю ему. — Хорошо.

Мой голос звучит слабо.

— Если что-то случится, сразу же дай мне знать, хорошо?

Я киваю.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал с фотографией? — Его взгляд скользит по моему телу, как будто он вспоминает меня на ней топлесс.

Я решаю разрядить обстановку, надоела вся эта серьезность. — Оставьте ее себе, уничтожь. Мне все равно. Я подумала, что, может быть, ты захочешь взять его на случай, если что-то в нем может привести к тому, кто это делает. Но не будь извращенцем и не издевайся над ней или что-то в этом роде.

Габриэле берет с меня пример и тоже меняет свое настроение. Он усмехается. — Не обещаю.

Затем он уходит. Я стою и смотрю ему вслед с минуту, потому что никогда не видела, чтобы он так улыбался. Она доходила до его глаз.

Результат был ошеломляющим.

Хотелось бы видеть больше его улыбок, а не хмурых взглядов.

ГАБРИЕЛЬ

На следующее утро я пропускаю завтрак и отправляюсь в службу безопасности, пытаясь выяснить, кто может помочь мне достать здесь кое-что из моего компьютерного дерьма. Может, я и потерял контакт, но у каждого есть либо цена, либо порок.

Я протираю глаза, прежде чем войти в дверь, ведущую в офис службы безопасности. Я измотан. Прошлой ночью бессонница была сильнее обычного - в основном потому, что я все время воспроизводил в памяти тот момент, когда открыл ящик, полный игрушек Арии. Было что-то чертовски сексуальное в том, как она владела им. Она не оправдывалась и не стеснялась того, что ей нравится доставлять себе удовольствие.

Чего бы я только не сделал, чтобы увидеть ее с этим вибратором в виде члена единорога.

Я качаю головой и поправляю на себе брюки, прежде чем войти в дверь.

— Чем могу помочь? — спрашивает меня женщина в униформе за главной стойкой.

— Доброе утро. Я хотел спросить, могу ли я поговорить со Скоттом?

Скотт - парень с проблемой азартных игр, который помог мне в прошлом году. Я уже знаю, что его здесь нет, но это хорошая зацепка, как никакая другая.

Уголки ее губ слегка подрагивают.

— Скотт здесь больше не работает. Я могу вам чем-то помочь?

Ее тон говорит о том, что она хочет сделать все, что угодно, только не помочь мне.

— Не уверен. Раньше Скотт оказывал мне некоторую... помощь. Может быть, вы можете сделать то же самое? — Я вскидываю бровь.

Ее осуждающий взгляд скользит по мне. — Почти уверена, что не смогу вам ничем помочь. Мне нужна эта работа.

В голосе женщины звучит осуждение, и мне приходится бороться с желанием подчинить ее своей воле и заставить делать то, что я хочу, как это было бы в реальном мире, если бы дело дошло до этого.

— Понятно. Может быть, есть кто-то еще, с кем я могу поговорить, и это поможет мне больше.

Она наклоняется над столом. — Нет.

Я отдам это ей. У этой женщины есть хребет. Она не знает, что мне нравится их ломать. Но это ни к чему меня не приведет.

Я киваю и поворачиваюсь, чтобы уйти. Я должен найти подход к этому отделу.

Когда я открываю дверь, чтобы покинуть офис службы безопасности, туда уже собирается войти женщина средних лет. Она вздрагивает и отступает назад, жестом предлагая мне выйти первым. Что-то в ее поведении говорит мне о том, что эта женщина пережила немало дерьма. Ее волосы не так ухожены, как у большинства других женщин, работающих здесь, а корни вросли в волосы. Под глазами у нее мешки, и вообще вид у нее утомленный.

Я не обращаю на нее внимания, проходя мимо, уже обдумывая свой следующий шаг. Потому что я не собираюсь так просто сдаваться. Не тогда, когда есть хоть какая-то угроза для Арии.

Она делает храброе лицо, но ей страшно. Это я могу сказать точно. Хотя, кажется, она больше беспокоится о том, что это будет означать для ее брата, если все раскроется, чем о себе.

И снова мои защитные инстинкты взывают к жизни, когда речь заходит о ней. Я докопаюсь до сути и устраню угрозу для нее.

Если бы только я мог понять, как это сделать.

Это приходит мне в голову посреди урока по манипулированию акциями. Я почти не обращаю внимания, потому что во многом опережаю то дерьмо, которому нас пытается научить профессор, хотя никто об этом еще не знает.

Пока я предавался размышлениям о том, как лучше поступить в службу безопасности, я понял, что мне нужна информация. Информация, которую я не могу попросить отца собрать для меня, не вовлекая его в мои дела. Но именно поэтому я собираю информацию и, в свою очередь, прошу об одолжении за ее разглашение.

И Антонио Ла Роза обязан мне двумя одолжениями.

Прошлый год был для него сложным в Академии Сикуро, между его сестрой и его теперь уже женой, и он дважды обращался ко мне, чтобы я вытащил его из затруднительного положения. Пришло время получить одну из этих услуг.

Уже поздний вечер, когда я стучусь в дверь комнаты Антонио в общежитии. Он живет в одной комнате с Софией, теперь они женаты. Это его последний год в академии, как и мой, и я не сомневаюсь, что в следующем году София не будет там учиться. Она останется с Антонио в Майами, чтобы начать их жизнь. Судя по тому, что я о ней знаю, ей не терпится стать женой мафиози в самом прямом смысле этого слова.