— А как же территориальная важность?

— Тот, кто чувствует территориальную важность, может за свой счет биокристаллы привезти и исследовать сколько влезет, — засмеялась Марго. — А насчет кадровой бюрократии, вы же теперь наш резидент! Вы можете рассчитывать на нашу полную поддержку. Мы, конечно, раньше резидентов не заводили, но инженерное отделение занимается этим постоянно, и управление у нас с ними общее. Идите в левое крыло центрального корпуса, это почти что задний вход. Если кто-то там есть, они с радостью вами займутся, а если нет, то в понедельник. Обязательно оформляйте всё через них, чтобы всем вашим сотрудникам списывались долги перед университетом. Мы же должны будем вас всех из инкубатора уволить, потому что сил у вас на то и то не останется. А списание долгов по-прежнему всем нужно.

Да, точно. Об этом я и забыл. Я поблагодарил Марго, ринулся в центральный корпус и провел там весь день.

Оба с Бакланом вернулись в общагу даже раньше меня и сразу забомбили меня сообщениями. Договорились встретиться на ужине, и там я застал чуть ли не совет директоров: наши заняли самый длинный стол, посередине которого восседали Оба с Бакланом, а мне оставлено место напротив них.

— Наконец-то! — заорал Мавр при виде меня. Сам он уже слопал весь ужин и теперь допивал чай. — Ну где ты ходишь? Эти двое отказываются без тебя рассказывать!

— Всё, всё, я пришел, — я пристроил поднос на стол напротив двух героев торжества. — Ну? Как там? Со щитом или на щите?

— Спрашиваешь! — обрадовался мне Баклан. — Мы еще с каким щитом! Это Болиголов на щите. Я смог выгрызть обратно семьдесят пять процентов месячной аренды, она уже должна быть у тебя. Ста процентов не получилось, прости. Они там что-то бормотали насчет испорченных ворот, я не понял, причем тут мы, но Дарья шепнула мне, что дальше спорить не надо. Я подумал, что мы твоих замечательных патронов можем подвести, и согласился на семьдесят пять. Хотя так-то стоило бы жать до ста, а то и сто десять подсрубить за моральный ущерб. Но ничего, в следующий раз мы вырвем все до последнего талера.

Я глянул на браслет, точно деньги два часа назад пришли. Супер! Раздам долги хоть какие-то.

— Шикарная новость! Ну а как вообще?

— Вообще полный отпад. Так-то я тебе еще должен приплатить за такое шоу. Болиголов этот убогий примчался сразу, как ты уехал. Влетел на своей таратайке прямо в ворота, его аж закрутило. Если б вы не слиняли за пять минут до этого, он влупился бы вам в борт сто пудов.

— А как же вы?

— Ну так наш транспорт за воротами остался, его не загоняли. Рома что-то знал. Опытный чувак! Я с ним на воскресенье договорился, тоже пойду с ними на фехтование!

— И я, — добавил Оба.

— А на каллиграфию? — прищурился я.

— Это потом. Понимаю, что надо, но не хочу с закорючек начинать, — отмахнулся Баклан. — Ну так вот. Вылетел он улицу, увидел нас с Дарьей у входа и давай строчить чего-то в своем браслете. Я думал, он охрану какую-то вызывает, но никто не пришел.

— Он, наверное, мне писал, я от него несколько сообщений получил.

— Наверное. Короче, никто ему не помог. Мы на него поглядели и внутрь пошли. Там уже девчонки разложились с бумагами и прочим за длинным столом, где у него должен сидеть ресепшн. Паук их, Арахна страшная, тоже с улицы прикатилась и на стену забралась, и камерами шевелит. Она же еще и звук пишет, представляешь? Вошел он, чисто агнец божий. Вежливый такой, спрашивает, чем обязан, дорогая Дарья, давно не виделись. Типа век бы вас не видать.

— А Дарья что?

— А Дарья ему, пройдемте. И предъявляет по очереди — твой договор, его собственные данные, твою жалобу в Контроль, характеристики их склада, температурные данные, все дела. А Болиголов твой только зубами скрипит, но улыбается миленько. Правильно ли, говорит, я понимаю, что жалоба поступила только вчера? Как однако вы быстро стали реагировать! Поздравляю! Не слишком ли поспешно? Было ли у вас время разобраться?

Наши даже дышать перестали. Да и я тоже.

— А контрольщики наши такие, нет, почему же, у нас было несколько дней. А уважаемый Александр Иванов, ака Риц, предвидел ваше нежелание сотрудничать, и вот поэтому мы вынуждены были вмешаться. Учитывая, что вы не перевезли материалы вовремя в теплое помещение и подделали данные наблюдения, его опасения полностью подтвердились. И вот мы здесь. Пойдемте изучим другие ваши проекты. Тут он совсем взбледнул, но моментально, сволочь, взял себя в руки, и покатил на тебя бочку, что ты, мол, даже высшего образования не имеешь, а туда же. Куда только его родители смотрят.

Мне бросилась в лицо краска, щеки загорелись. Я открыл рот, но увидел выражения лиц друзей и засмеялся.

— Да, точно, — заметил все изменения Баклан. — Вот поэтому Дарья тебя и услала, чтоб вы не вцепились друг в друга.

— А потом?

— А потом мы крутецки прошвырнулись по всей лабе. Он сначала косился на нас, но потом ему стало не до того, потому что Дарья ходила и только пальцем тыкала, типа, а это что, а это откуда? К полудню он боевитость растерял, а то бы я эту компенсацию не выбил. О! Забыл совсем. После того, как он подписал мне возврат, Рома нас всех покормил. У него в этом боксе и булочки с сыром и ветчиной были, и кофе горячий, не остыло ничего абсолютно, еще запеканка с вареньем из смородины сверху, — Баклан осторожно оглянулся и добавил шепотом, — лучше, чем у нас здесь, только не говори никому.

Все засмеялись.

— Даже этому перцу булочку дали, хотя и не стоило по-моему. Но девчонки рубят как не в себя, я понял, почему Рома сказал про их аппетит. Я на их фоне — жалкая подделка на тотемную птицу. В общем, они в воскресенье все на фехтовании будут.

Тут оживилась Олич.

— Так вот куда ты меня звал!

— Ну! — подтвердил Баклан. — А ты отказалась. Сказала, что фехтование — это не твое.

— Теперь мое! — заявила Олич.

Баклан только плечами пожал. Ему что так, что эдак, было нормально.

— В общем, Дарья его укатала. Он к четырем стал тихий-тихий. Его пока не закрыли, только еще одну проверку назначили, но всё к тому идет. На обратном пути она мне сказала, что зря он так себя повел, мог бы тебя еще пару месяцев за нос водить. Надо было просто основную массу кристаллов отдать, а он пожадничал. Решил еще за аренду с тебя подсрубить.

Я кивнул:

— Да. Сволочь редкостная. Он еще хотел, чтоб я ему помог грантов найти. От души типа. Вот удивился, наверное, когда я не нашел.

— Я б с тобой подрался, если бы ты нашел, — бодро сообщил мне Оба. — Баклан еще мирно рассказывает, меня от этого мужика блевать тянуло всю дорогу. Он к Дарье по-всякому подкатывал — вы же понимаете, мы с вами специалисты с глубоким погружением, у вас такой опыт, вы отличаете пустышку от сокровища, бе.

— Я бы сам с собой подрался, — огрызнулся я.

— Риц, я извиняюсь дико, — промямлил Килик с краю стола. — Мой косяк…

— Брось, — махнул я рукой. — Я ж тебе сразу сказал. Ну кто мог знать. Зато у тебя есть классная история для твоего кузена.

— Это да! — обрадовался Килик. — А вы говорили, там паук снимал? Будет что посмотреть?

— Пока нет, — пожал плечами Баклан. — Вроде тихо всё. Наш герой не возникал пока. А нам материалов не дадут, не такие мы с контрольщиками друзья. Так бы я показал, и себе бы оставил. Не всякий день такие подвиги.

Но тихо было только до вечера.

Ближе к ночи Болиголов развел деятельность по своим каналам, и на изумленную публику вывалилась история, как избалованный сын богатых родителей при поддержке коррумпированных чиновников остановил важнейший для территории эксперимент.

Волна поднялась высокая, но дохлая. Никого под рукой у Болиголова, кроме самого себя, не нашлось, и центральным материалом выступило интервью с ним самим. Никаких сотрудников лаборатории в кадре видно не было. Должно быть, он их еще раньше разогнал из экономии.