Служанка, обеспокоенная, бросилась к ней и, наклонившись, попыталась поднять свою госпожу:

— Ваше высочество, вам нельзя оставаться здесь! Вы простудитесь! — взволнованно умоляла она, окидывая взглядом безлюдный сад в поисках помощи. Но сад был пуст. Лишь их двое находились в этом холодном, равнодушном пространстве.

София продолжала рыдать, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Как могла вся её жизнь, вся её надежда на счастливый брак рухнуть в один момент? Она представляла, что когда принц увидит её, то всё изменится. Что его сердце смягчится, и он посмотрит на неё иначе. Но в его взгляде читалось лишь отвращение. Он не мог вынести даже её присутствия. Почему? Почему именно та женщина, что затуманила его разум, смогла занять её место в его сердце?

Служанка не оставляла попыток поднять принцессу, но её силы были тщетны. И вдруг её взгляд случайно упал на окно одного из дворцовых залов. Там стояла Королева Тверская. Она внимательно наблюдала за происходящим, не двигаясь и не делая попыток вмешаться. Понимание медленно оседало в сердце служанки: никто не придёт на помощь. Королева, как и остальные члены двора, за исключением короля, не была рада приезду Софии и её семьи. Этот союз, задуманный как символ политической выгоды, оказался нежеланным для всех, кроме короля Тверского и самой принцессы и её семьи.

Ева сидела в своей комнате, сотрясаясь от рыданий. Перед её глазами всё ещё стояли заголовки газет, которые ей показал отец. Он был вне себя от ярости. В первую очередь он боялся потерять свою должность, как уважаемый чиновник, но ещё больше его бесило, что его дочь теперь называют разрушительницей брака, а таких женщин, в его понимании, ставили на уровень шлюх. Именно это унизительное слово он и бросил в лицо своей дочери. Ева знала, что всё закончится именно так. Она предвидела этот день, но ничто не могло подготовить её к тому, как больно будет услышать подобные слова от родного человека.

Графиня, её мать, не присутствовала при этом ужасном разговоре — она уехала накануне навестить бабушку Евы, а её брат отправился по делам. Ева осталась совсем одна. Единственной, кто был рядом, оказалась служанка Анна. Она, растерянная и испуганная, робко подошла к госпоже, пытаясь утешить её:

— Госпожа, прошу вас, не расстраивайтесь так сильно. Вам нельзя нервничать. В прошлый раз врачи предупредили вашу мать, что если вы будете продолжать так переживать, это может привести к серьёзной болезни.

Ева взглянула на Анну через слёзы и дрожащей рукой взяла платок, вытирая мокрые щеки. Она встала, подошла к окну и уставилась на падающий снег. Белые снежинки бесшумно укрывали землю, словно создавая барьер между ней и суровой реальностью. Но в душе Евы была тьма, глубокая тоска и отчаяние. Мысли её скользнули к Демьяну. Вероятно, он уже знал обо всём. А бедная София… Конечно, Демьян не станет молчать. Он никогда не мог хранить секреты, особенно такие.

— Как ты думаешь, Анна, — неожиданно тихо спросила Ева, оборачиваясь к служанке. — Ты могла бы помочь мне выбраться из дома? Я уверена, что отец уже приказал дворецкому следить, чтобы я не выходила.

Анна, удивлённая, широко раскрыла глаза:

— Госпожа! Конечно, я помогу, но куда вы собираетесь? Неужели к принцу?

Ева, не колеблясь, кивнула:

— Да, именно к нему.

Анна не стала спорить. Она поспешила помочь своей госпоже. Из нескольких простыней они соорудили длинную верёвку, которую перекинули через окно. Анна должна была крепко держать один конец, пока Ева спускалась вниз. Перед тем как покинуть комнату, Ева предостерегла служанку:

— Анна, если отец спросит обо мне, скажи, что я уже сплю, и попроси его не тревожить меня. Закрой дверь на замок. Если я не вернусь до ночи, жди меня на завтрак, как обычно. Поняла?

— Поняла, моя госпожа. Удачи вам, — ответила Анна, хотя её голос выдавал беспокойство.

Ева накинула на плечи тёплую накидку с капюшоном, скрывающим её лицо, и начала осторожно спускаться по импровизированной верёвке. Когда её ноги коснулись мягкого холодного снега, она, не теряя времени, побежала к ограде. Там было небольшое отверстие, через которое она могла вылезти. Ева знала о нём, ведь не раз видела, как через него пролезали дворовые кошки и собаки.

На улице она увидела кучера. Ева, тяжело дыша, подбежала к нему и, скрывая волнение, попросила отвезти её в королевский дворец. Она знала, что назад пути нет.

Она жаждала быть с Демьяном, желала его объятий, как никогда прежде. Теперь, когда вся страна обсуждала их связь, ей больше не имело смысла прятаться. Разве что-то изменится, если она продолжит скрываться? Ева уже осуждена обществом, стала для всех разрушительницей брака, той, кого презирают и осуждают. Но никто, кроме неё, не знал, какие настоящие чувства скрывались за этим браком. Что было между ней и Демьяном, не вписывалось в рамки чужих представлений о морали и чести. Для них это была лишь очередная сплетня, трагедия других, которую можно обсуждать за чашкой чая. А для неё — жизнь, изломанная реальностью.

Сидя в карете, Ева не могла избавиться от гнетущего ощущения тревоги. Вопросы разрывали её на части. Как она может просто так явиться во дворец принца, не предупредив его? А ведь там ещё и София… Приемлемо ли это? Конечно, нет. Но выбора у неё не оставалось. Оставаться под одной крышей с отцом было для неё невыносимо. После всего сказанного, после того, как он назвал её шлюхой и отвернулся, у Евы не было больше дома, не было места, где она могла бы чувствовать себя в безопасности.

Она бросила взгляд на подол своего платья. Ткань была грязной и влажной, измазанной снегом и землёй. Ева вспоминала, как ползла через забор, цепляясь за холодную землю, чтобы выбраться из дома. В тот момент она не чувствовала ни холода, ни страха — только отчаянную необходимость уйти. Теперь же, в спокойствии кареты, её настигло это осознание: она бежала из своей жизни, но не знала, к чему. Её сердце билось неравномерно, и с каждым стуком в её голове звучал один и тот же вопрос: правильно ли она поступает?

Она тяжело вздохнула, ощущая, как холодный страх начинает разливаться по телу. "Дай Бог, чтобы всё было хорошо", — думала она, молясь про себя, но веря всё меньше с каждым мгновением. Снег за окном кареты не прекращался, а наоборот, становился всё сильнее. Белые хлопья завораживали, кружась в свете фонарей, словно целый мир вокруг Евы останавливался, укрываясь белым одеялом.

Возможно, этот снег был предвестником чего-то нового, чистого, как и её чувства к Демьяну. Но где-то в глубине души её не покидал страх. София… Бедная София, ведь она тоже была лишь пешкой в этих политических играх. Ева знала, что её поступок принесёт боль многим. Но она больше не могла жить во лжи, не могла позволить своей любви оставаться в тени. Её сердце было слишком тесным для такой боли, и она чувствовала, что если сейчас не последует за своими чувствами, она потеряет себя навсегда.

Карета тряслась по заснеженным дорогам, а Ева не отрывала взгляд от окна, в котором снег падал всё гуще, скрывая мир за завесой белого мрака.

Ева стояла у массивных ворот дворца, ощущая волнение и одновременно трепет. Она впервые видела его так близко, и зрелище захватывало дух. Перед ней возвышались величественные здания, утончённо сочетавшие в себе элементы готической и барочной архитектуры. Красно-белые стены придавали сооружению величественный и одновременно праздничный вид, особенно на фоне заснеженного пейзажа. Высокие башни, увенчанные голубыми металлическими крышами и множеством шпилей, выглядели словно из сказки. Окна были огромные, с изящными арками, а их готические элементы лишь усиливали ощущение древности и загадочности. Белоснежные декоративные детали выделялись на фоне тёмно-красного кирпича, делая фасады еще более элегантными и торжественными.

Снег ровным слоем укрывал крыши и землю, добавляя нотку зимнего покоя, но в то же время холод пробирал Еву до костей. Она слегка дрожала, не только от холода, но и от волнения. Вдруг принц Демьян прогонит её? Скажет, что она сошла с ума, приехав без предупреждения. Её мысли были прерваны, когда к ней подошла пожилая женщина.