Дочь.

Эти слова впились в меня, как лёд. И вдруг всё вокруг замерло.

Моё сердце пропустило удар. Варя всё ещё спала. Виктор… не издал ни звука.

А женщина стояла, словно ни в чём не бывало. Словно не она ушла. Не она всё это разрушила.

И мне впервые стало по-настоящему страшно.

Виктор

Я не верил своим глазам.

Нет, я не верил в то, что она здесь. На пороге моей квартиры. После всех этих лет. После всех слов, что она когда-то швырнула мне в лицо. После того, как... бросила Варю, как чемодан без ручки.

И вот теперь — с сигаретой, с чемоданом, в пальто за ползарплаты и с видом человека, который считает, что ему что-то ещё должно.

Я не сразу понял, что сжал Алисе запястье. Не грубо — просто… крепко. Как якорь. Потому что иначе бы пошёл на неё с голосом, от которого содрогнулась бы лестничная клетка.

— Что ты здесь делаешь? — сказал я наконец. Тихо. Настолько тихо, что Алиса напряглась. А значит, голос у меня был ледяной.

Женщина усмехнулась. Наглая, отточенная, словно вырезанная из глянца.

— Ты же знаешь. Я пришла за дочерью.

Слово «дочерью» прозвучало, как пощёчина.

Я почувствовал, как внутри всё начинает закипать.

Я вдыхал медленно. Я слишком хорошо знал, что будет, если сорвусь. И рядом — Алиса. Варя. Все мои настоящие смыслы этой жизни.

— Ты не видела её пять лет, — я выдохнул, стараясь не поднять голос. — Ни писем. Ни звонков. Ни чёртовой открытки на день рождения. Ты отказалась от неё.

— Я запуталась, — она сделала шаг ближе. — Я тогда не справлялась, Витя. Ты был всегда сильнее, собраннее… А я — просто…

— Ты была взрослая женщина, — перебил я. — И сделала выбор. А теперь зачем? Что ты здесь забыла?

Молчит.

Алиса слегка сжала моё запястье в ответ. Спокойно, но решительно. Её голос прозвучал тихо, но твёрдо:

— Дай мне Варю.

Я посмотрел на неё. В её глазах не было паники. Не было растерянности. Только осознанность. И защита.

— Я отнесу её внутрь, — продолжила Алиса. — Пока она не проснулась. Пусть хоть эта ночь будет без грязи.

Я кивнул. Передал ей Варю, аккуратно, стараясь не потревожить. Девочка чуть повела плечом, уткнулась в Алису, но не проснулась.

Я остался на пороге. Смотрел, как Алиса уносит Варю вглубь квартиры — осторожно, как самое драгоценное, что можно держать в руках. Дверь за ней мягко прикрылась.

А рядом со мной стояла Виктория.

Та самая Виктория, которая исчезла пять лет назад и теперь смотрела с вызовом — и с чем-то ещё. То ли раздражением, то ли презрением. И вдруг, голосом, в котором не было ни капли раскаяния, она спросила:

— А это кто ещё такая?

— Что она делает с моим ребёнком?

Я медленно повернулся к ней.

— Твоим?

— Да. Моим, Виктор. Я — её мать, хочешь ты этого или нет. А ты позволяешь какой-то чужой бабе носить её на руках?

Я замер. Сделал вдох. Второй. Чтобы не сорваться.

— Ты хочешь говорить о чужих? — спросил я, глядя ей прямо в лицо. — Тогда напомни мне — кто исчез на четвёртом месяце, оставив на столе записку и ключи? Кто не звонил, не спрашивал, не пытался увидеть собственную дочь пять лет? Кто для Варвары вообще не существует?

— Не драматизируй, — бросила она. — Я была молода. Запуталась.

— Мы все были молоды. Я тоже не знал, что делать. Но я остался. Варя выросла без тебя. Она даже не помнит твоего лица. А теперь ты хочешь, чтобы я что? Поставил тебя у кровати и сказал: «Смотри, Варя, это твоя мама. Просто забудь, что её не было половину жизни»?

Она отвела взгляд, но ненадолго.

— Мне просто нужен шанс. Один. Я хочу… наладить всё. Вернуться. К ней. К тебе.

Я рассмеялся. Тихо, устало.

— Вернуться? Ты вообще видела, во что ты возвращаешься? Ты понятия не имеешь, какая Варя. Что она любит. Чего боится. Какие у неё привычки, слова, ритуалы. Ты не мать, Виктория. Ты — биология.

Она усмехнулась. Медленно. Ядовито. Как будто только этого и ждала.

— Не забывай, Витя, — сказала, наклонив голову. — По документам я всё ещё её мать. У меня те же права, что и у тебя. Юридически, ты не имеешь права запрещать мне видеть дочь.

Я медленно выдохнул, но внутри всё сжалось от злости. Руки дрожали.

Я смотрел на неё, на это тщательно уложенное лицо, на пальто, на идеальные ногти, за которые она, видимо, цеплялась в попытке казаться уверенной. А внутри всё клокотало. Не от страха — от отвращения. От боли, которую она когда-то оставила, сбежав. От страха, что теперь может снова попытаться вломиться в то, что мы с Варей строили годами.

— Уходи, Вика, — тихо сказал я. Спокойно, но так, чтобы каждый слог резал. — Никто тебя видеть не хочет. Ни я. Ни она. Ни тем более наша дочь, которую ты бросила.

Я кивнул в сторону лестницы:

— Исчезни. Пока ещё можешь уйти просто так.

Она чуть пошатнулась, будто не ожидала. Губы дёрнулись, но слова не вышли. Она только смерила меня взглядом, сжав челюсти, потом развернулась на каблуках и пошла вниз, громко, демонстративно, словно уход был её решением.

Я не смотрел ей вслед. Просто шагнул в квартиру и закрыл за собой дверь.

И сразу — тишина.

В полумраке прихожей стояла Алиса.

В темной футболке, босиком, с чуть взъерошенными волосами и покрасневшими глазами. Она не говорила ничего — только смотрела. На меня.

И в её взгляде не было вопросов. Не было страха.

Там была тревога. Глубокая, сдержанная. И сила. Такая сила, которой мне сейчас так не хватало.

Я подошёл. Просто подошёл — и обнял её. Крепко. Без слов.

Потому что после того, как прошлое снова постучало в дверь, мне нужно было только одно: настоящее.

Она. Варя. Дом.

— Всё в порядке, — прошептал я ей в волосы. — Я не пущу её обратно. Ни в нашу жизнь. Ни к Варе. Ни на шаг.

Алиса кивнула, потом прошептала:

— Ты уверен, что она просто не запуталась?

Я замер. Медленно вдохнул.

— Возможно. Но я не могу рисковать Варей. У неё стабильность. Любовь. Её не надо снова бросать в холод, чтобы кто-то разобрался с собой. Мы только начали строить что-то настоящее.

— Я не против того, чтобы она появилась в жизни Варвары, если... — Алиса сделала паузу. — Если это действительно нужно ребёнку. Но только, если Варя сама захочет. Без давления.

Я молчал. Смотрел на неё. И в какой-то момент — впервые за весь вечер — выдохнул глубоко.

— Ты удивительная, — сказал я. — Я не знаю, чем я это заслужил. Но я сделаю всё, чтобы не потерять.

Алиса улыбнулась чуть устало, но искренне.

— Тогда пойдём. Варя во сне начала звать тебя. Кажется, ей нужен папа. И, возможно, вода с трубочкой.

Я кивнул. Мы прошли в комнату.

А мир за дверью остался снаружи. Со всеми нерешёнными вопросами. Но внутри — был свет, был дом, была любовь.

И я знал, ради чего я буду стоять до конца.

Виктор

Рабочий день был как натянутая струна. С утра совещание с подрядчиками, потом две встречи подряд, один растянутый на полдня звонок с потенциальными инвесторами и стопка документов, которую Лена принесла на подпись с ехидным:

— Удачи, начальник. Если что — кофе в капсуле и в молитвах.

К половине третьего я наконец закрыл ноутбук, откинулся в кресле и закрыл глаза. Всё гудело: мозг, плечи, виски.

— Живой? — донёсся голос Макса от двери. Он постучал только для приличия — всё равно зашёл.

— Относительно, — буркнул я. — Если я внезапно замолчу — вызывай врача или юриста. В зависимости от цвета моего лица.

— Принято. Врач если серый, юрист — если синий, — сел в кресло напротив, поставил на стол два кофе. — На случай, если ты совсем сдался.

— Спаситель.

Мы оба молча сделали по глотку.

— Как инвесторы? — спросил он, слегка нахмурившись.