Я молчал. Плечи напряглись.

Она приближалась к запретной черте, но всё ещё делала вид, что не переступает.

— Вика… — голос у меня был глухой. — Это не та встреча, которую ты хочешь. Варя тебя не помнит. Если ты появишься вот так — внезапно — она испугается. Она задаст вопросы. А я не дам ей снова бояться.

— Она ребёнок. Быстро привыкает, — отрезала она. — Я не собираюсь терять ещё пять лет, ожидая твоего благословения. Или пока твоя новая пассия перестанет быть такой важной частью жизни моей дочери.

Я резко сделал шаг ближе.

— Она стала частью её жизни, потому что была рядом. Когда ты ушла. Когда Варя болела. Когда плакала. Когда смеялась. Когда впервые пошла в сад. В школу. На танцы.

А ты? Ты просто хочешь прийти и сказать: «Я — мама»?

Она не отвела взгляда. Только усмехнулась.

— Тогда поехали. Посмотрим, насколько ты готов быть отцом, если не можешь дать девочке право знать собственную мать.

Я сжал кулаки.

И знал — если сейчас не сыграть аккуратно, она действительно пойдёт дальше. И больнее.

Алиса

Я обожаю это время дня. Когда зал наполовину пуст, дети ещё взахлёб делятся впечатлениями, но уже начинают прощаться, обуваются, бегут к родителям с криками: «Смотри, как я кружусь!» или «Алиса сказала, что у меня получается лучше всех!»

Я сидела на полу, складывая ленты и пару заблудших заколок в коробку. Варя как раз махала мне рукой из-за стеклянной двери, уже в куртке, с румяными щёками и шпилькой на бок — у неё была репетиция с младшей группой, и она, конечно же, «случайно» осталась чуть дольше всех. Я подмигнула ей — она рассмеялась и выбежала в коридор.

И вот тогда я его увидела.

Виктор. Мой Виктор. В дверях. В пальто, в котором он всегда кажется выше, строже, невыносимо красивым. Он стоял в проходе, с тем выражением, от которого у меня таяли колени: чуть уставший, но тёплый взгляд. Глаза искали мои — и нашли.

Я улыбнулась. Мягко. Почти автоматически.

А потом… я увидела, что рядом с ним кто-то стоит.

Женщина.

Высокая. В идеально сидящем пальто. Волосы собраны небрежно, но стильно. Плечи прямые. Взгляд острый, как лезвие. И я сразу поняла. Не потому что Виктор посмотрел на неё. А потому что он не смотрел.

Он смотрел на меня. Но... в этом взгляде было что-то новое. Смешанное. Оборонительное. Предупреждающее.

Я выпрямилась. Сердце ёкнуло. Варя, ни о чём не подозревая, болтала рядом с отцом, подталкивала его к выходу. Женщина опустила взгляд на неё.

Я тоже вышла в коридор. Шаг. Второй. Улыбка на лице стала чуть жёстче — будто кожа натянулась.

Я сделала шаг — и увидела, как она уже наклонилась к Варе.

Вика. Та самая, из прошлого. Из раны, которую я никогда не касалась. Из страха Виктора. Из отсутствия Вариной истории.

Она наклонилась к ребёнку. Без спроса. Без разрешения. И, натянуто улыбаясь, проговорила:

— Привет, Варя.

Девочка замерла на секунду, чуть нахмурилась.

— Привет, — ответила она вежливо, как я её учила. — А вы кто?

Вика не моргнула.

— Я твоя мама.

Секунда.

Медленная. Ужасная.

Я услышала, как у меня внутри всё рухнуло. Виктор тоже застыл, но только на миг — а потом резко шагнул вперёд, поднял Варю на руки и почти рывком отодвинул от Вики.

— Мы… не так планировали это, — тихо сказал он, глядя на неё, но голос был сжат. Жёсткий. Почти металлический.

— А я не собираюсь ждать, — бросила Вика. — Мне не нужно ваше одобрение, Витя. Я мать. И пришла забрать своё. Я не собираюсь стоять за дверью, пока вы решаете, что мне можно.

Варя подняла на Виктора глаза. Большие, круглые, с тем самым выражением, от которого у него всегда сжималось сердце.

— Правда?.. У меня есть мама?

Секунда.

И я увидела, как её глаза — расширились. Засветились. Как в ту самую секунду, когда в ребёнке пробуждается мечта, о которой он даже не знал.

Варя соскользнула с рук Виктора, приземлилась на пол и резко развернулась. Щёки вспыхнули, губы расплылись в улыбке — настоящей, детской, доверчивой.

— Алиса! — закричала она, бросаясь ко мне. — Алиса, ты слышала?! У меня есть мама!

И прежде чем я успела что-либо сказать, она схватила меня за руку, крепко, радостно, и потянула к Вике, подпрыгивая от восторга:

— Мама, это Алиса! Моя подружка! Она классная! Она со мной танцует, делает мне причёски и знает, какие у меня носки с лисами!

Я замерла, стараясь не выдать ни один шорох боли. Потому что да. Это — Варина радость. И это — её право. Радоваться. Верить.

Но Вика посмотрела на меня… как на мусор у порога.

Сверху вниз.

С прищуром.

С той самой кривой полуулыбкой, которой женщины режут друг друга без ножа.

— А с тобой, — сказала она тихо, но с нажимом, — мы ещё поговорим.

Я не ответила.

Не потому что испугалась. А потому что в этот момент Варя посмотрела на меня с таким доверием, что я знала: моя сила — не в ответе. А в том, чтобы остаться рядом.

— Пойдём, зайка, — сказала я, гладя её по голове. — Надо переодеться. А то в куртке вспотеешь.

— А мама пойдёт с нами? — спросила она, оборачиваясь через плечо.

Я посмотрела на Виктора. На Вику.

И поняла — этот бой ещё только начинается. Но я стою в нём не одна.

Варя взяла меня за руку. И мы ушли в раздевалку.

Мы вошли в раздевалку, и я на секунду прикрыла за собой дверь, словно отрезая мир снаружи. Варя уселась на лавку, болтая без остановки:

— Представляешь?! Она пришла! Вот прям пришла! Я думала, у всех мамы как у других — на фотках, или в книжках, а у меня нет. А теперь есть! Настоящая!

Я присела рядом. Медленно. Улыбнулась — чуть дрожащей улыбкой.

— Ты удивилась, да? — спросила я, помогая ей стянуть рукав.

— Да! — Варя закивала. — Но она красивая. И пахнет духами. Не как ты — ты пахнешь кремом и мандаринками. А у неё прям… как у феи.

Я сжала губы, стараясь не дать дрогнуть голосу.

— Феи бывают разные, зайка. Некоторые появляются внезапно, а потом исчезают. Ты ведь знаешь, что важно — кто рядом с тобой каждый день?

— Знаю, — кивнула она, поджимая губы. — Но… всё равно круто. Алиса, а она правда меня любит?

Я остановилась. Положила ладонь ей на коленку. Не было правильного ответа. Только — честный.

— Я не знаю, милая. Мне правда трудно сказать. Она — часть тебя. Но... любовь — это не просто слова. Это поступки. И время. А ещё — верность. Понимаешь?

Варя чуть нахмурилась, но кивнула.

— Как ты и папа?

— Как мы. И как ты. Потому что ты — тоже умеешь любить. Сильно-сильно.

Она наклонилась ко мне, прижалась лбом к моему плечу.

— Ты всё равно не уходи, ладно?

Я обняла её крепко. Настолько крепко, насколько позволяла сила.

— Я никуда не уйду. Никогда. Даже если появятся сто фей — я останусь твоей Алисой. Всегда.

И Варя прошептала:

— Хорошо. Потому что если ты уйдёшь, я не знаю, кто будет знать про мои носки с лисами.

Я рассмеялась. И тут же уткнулась носом ей в волосы, потому что слёзы подступили, но я их не выпустила. Ради неё.

Мы вышли из раздевалки вместе. Варя сжала мою ладонь сильнее, чем обычно — в ней было волнение, нетерпение, и что-то ещё… детская наивная вера в чудеса, которую трудно удержать.

У входа стоял Виктор. Рядом — Вика. Всё такая же безупречная. Сдержанная. Непроницаемая. Но глаза горели — и я видела: она чувствовала, что заново вступила на эту сцену. Свою. Только вот декорации изменились. И актёры — тоже.

— Ну что, Варюшь, — голос у неё был ласковым, даже чрезмерно, как будто она читала с листа. — Устроим с тобой вечер мамы и дочки?

Я почувствовала, как Варя чуть замерла. На долю секунды. Потом подняла глаза на Виктора и нерешительно сказала:

— А можно?