— АЛИСА-А-А!!! — закричала Варя из салона и вылетела, как торпеда. Бежала в своём розовом пальто, с косичкой и огромным рюкзаком за спиной — и прямо ко мне, широко раскинув руки.

Я едва успела подхватить её, прежде чем она врезалась мне в живот и повисла на шее.

— Алиса, Алиса! Я думала, ты не придёшь! Я уже всё придумала, мы можем играть, и у нас есть новый чай с мятой, и папа разрешил мультики до восьми, и…

— Варюша, Варюша, дыши, — рассмеялась я, крепко её обняв. — Ты такая теплая, как грелка!

— А ты пахнешь печеньем, — добавила она с важным видом.

Полина, стоящая рядом, изо всех сил пыталась не расплакаться от этой сцены.

— Это кто? — шепнула она.

— Варя, — так же шепотом ответила я. — Маленькое чудо.

И тут из машины вышел Виктор.

— Привет, Полина, — сказал он спокойно, с лёгкой улыбкой. — Рад снова тебя видеть.

— Взаимно, Виктор, — подтвердила она, оценивающе глянув на него, а потом на машину. — Судя по скорости прибытия, ты стал лучше ориентироваться по городу, когда речь идёт о ней.

— Мотивация, — хмыкнул он, не сводя с меня глаз.

Тем временем Варя потянула меня за руку и прошептала:

— А кто с тобой? Такая красивая тётя… Она твоя сестра?

Я расхохоталась, а Полина фыркнула:

— Спасибо, конечно, но мне уже можно на «тётя»?

— Варя, это моя подруга, Полина, — объяснила я. — Она тоже очень важный человек в моей жизни.

— А она будет с нами? — спросила Варя с надеждой. — Можно с нами, пожалуйста?

Полина посмотрела на нас троих и вдруг — неожиданно мягко — сказала:

— Я бы с радостью… Но это уже ваш вечер. У вас, кажется, тут семья собирается. А я — потом, как-нибудь. С десертом.

Виктор с благодарностью кивнул, Варя всё ещё не хотела отпускать её, но я наклонилась и пообещала:

— В следующий раз. Обязательно.

И тогда Варя отпустила, но сказала:

— А можно ещё с ней подружиться? Она хорошая. И помада у неё как у настоящей феи.

Полина засмеялась:

— Ну всё. Теперь я обязана прийти.

Полина чуть задержалась, когда я уже села в машину рядом с Варей, которая продолжала трещать без умолку — о мороженом, о новой заколке, о том, что папа пахнет кофе, а я — карамелью.

Я мельком взглянула в зеркало заднего вида — и увидела, как Полина делает шаг к Виктору. Наклоняется чуть ближе. И что-то говорит ему на ухо.

Я бы и не услышала — но Варя вдруг на секунду замолчала, и слова прозвучали отчётливо, словно мир решил: «Ну ладно, тебе надо это знать».

— Обидишь её — я тебе яйца вырву. С душой. По-дамски.

Виктор слегка отпрянул, потом хмыкнул, кивнул — как мужчина, который понял, что шутки закончились.

Полина, довольная собой, распрямилась, посмотрела на машину, махнула мне рукой — и направилась в сторону метро, как будто ничего не было.

Виктор

Сегодня был первый день декабря.

Питер, как назло, решил не радовать — снег с дождём, ветер в лицо, серое небо и вечная каша под ногами.

Но меня это не волновало. Ни капли.

Потому что сегодня Алиса переезжает к нам.

Не в гости. Не «на пару дней с ночёвкой». Не «давай попробуем».

А по-настоящему.

После всех разговоров, уговоров, вздохов, сомнений, после того, как мы вдвоём столько раз подходили к краю и отступали — сегодня она делает шаг.

К нам.

В наш дом.

В нашу, мать его, семью.

Я с утра встал раньше обычного. Не потому что не выспался — просто не мог лежать. Варя ещё спала, свернувшись клубком, волосы растрёпаны по подушке. Я встал, заварил кофе, включил тихую музыку — что-то фоновое, джазовое — и просто стоял у окна.

И думал: «чем я заслужил?»

Потому что в голове крутились картинки — Алиса в моей рубашке, Алиса в обнимку с Варей, Алиса в моей постели и в моём утре.

А теперь… Алиса в моём доме.

Уже не временно. Уже с коробками, пальто в прихожей, с её дурацкой кружкой с танцующими черепахами, с её списками покупок, с кремом, который пахнет апельсином и остаётся на подушке.

Я до сих пор не верил, что она действительно сказала «да».

— Только не делай из этого драму, — сказала она вечером, когда мы обсуждали переезд. — Это не какой-то рубеж. Это просто… хочется быть ближе. К вам. Навсегда, если можно.

Навсегда.

Чёрт.

Я чуть не разлил кофе, когда вспомнил её голос, когда она это сказала.

Варя тоже на своей волне. С самого утра бегала по квартире с блокнотом:

— Я освободила для Алисы три ящика! Один — для её заколок. Один — для шоколада. Один — для секретов!

Семья — это не просто красиво звучит. Это работа. Ответственность. И в моём случае — второй шанс.

А второй шанс нельзя облажать. Нельзя.

К одиннадцати Варя уже натянула своё «самое приличное платье», настояла, чтобы мы нарисовали табличку «Добро пожаловать домой, Алиса» и притащила её плюшевого бегемота «чтобы он первым её обнял».

К часу дня она приехала.

Я вышел к подъезду, помочь с вещами. Но она уже успела схватить самую тяжёлую коробку.

— Я сильная и независимая, — фыркнула, когда я попытался перехватить.

— А я всё равно хочу понести, — ответил я и забрал её багаж.

Когда мы вошли, Варя уже караулила в коридоре, в своём нелепом розовом платье с пайетками, с табличкой в руках и огромными глазами.

— Алиса!!! — Она взвизгнула и бросилась обнимать.

— Ты что, выросла за ночь? — засмеялась Алиса, крепко обняв её в ответ.

— Нет! Я просто… очень ждала. И бегемот — тоже!

Плюшевый бегемот тут же полетел Алисе в руки. Та ловко его подхватила, прижала к груди.

— Ну всё. Меня официально приняли.

Мы поставили коробки, пальто повесили в шкаф, а Варя провела для Алисы «экскурсию заново»: вот твоя полка, вот твоя кружка, вот твой уголок в шкафу, вот наша подушка для обнимашек, и вот — наш диван, теперь твой тоже.

А я стоял в стороне и не мог поверить, как естественно всё происходило. Без неловкости. Без напряжения. Как будто… так и было всегда.

Марина теперь заглядывала к нам не каждый день — «передаю пост полномочий», как она выразилась по телефону. Варя и правда всё больше стремилась быть с Алисой. Делилась с ней рисунками, спрашивала, как правильно выговаривать «румба» и «самба», и каждый вечер проверяла, будет ли Алиса читать ей сказку, а не я.

Меня это не обижало.

Наоборот. Это было счастье.

Алиса легко влилась в рутину: готовила с нами завтрак (хотя я не сразу простил ей кашу с тыквой), помогала Варьке с домашкой по английскому, оставляла мне на столе записки вроде: «Если ты не улыбнёшься до 10:00, я тебя укушу».

Вечерами мы сидели втроём на диване, смотрели кино. Варя — посередине, как маленький министр гармонии. А когда она засыпала, Алиса оставалась рядом, прижималась ко мне — и всё было так просто. Тепло. Надёжно.

Иногда я просыпался и не сразу понимал, в каком я мире.

В том, где я владелец фирмы на пике роста — или в том, где моя дочь учит плюшевого бегемота делать плие под руководством женщины, которую я люблю до чёртиков.

Фирма выросла.

Серьёзно выросла.

После того контракта — того самого, что мы вытащили почти на зубах — всё сдвинулось с места. Новые партнёры. Инвесторы. Запросы. Переговоры, встречи, расширения штата, новые помещения. У нас появилось подразделение в Москве, и двое из питерской команды теперь живут между городами. А я — мелькал в новостных лентах чаще, чем успевал сам это осознавать.

«Кому доверяют крупнейшие клиенты: три лица новой деловой сцены» — другой. И моя чёртова фотография — серьёзная, в галстуке, с таким выражением лица, будто я съел трёх конкурентов за завтраком.

А потом — вечерний эфир на городском канале. Прямой. С вопросами, с аналитикой, с цифрами. И с Алисой, которая смотрела дома и фотографировала экран.