И Дарлан не смог. Он открыл рот, чтобы сказать, что его способности дарованы эфиром, а не каким-то алхимическим экспериментом, что коварная нанимательница не сумеет воспользоваться полученным знанием, но не смог произнести ни слова. Теперь-то что за напасть? Монетчик еще раз попробовал, все повторилось: слова не шли из него, будто что-то незримое сдавливало шею, не позволяя им вырваться наружу. Когда он опять беззвучно открыл рот, Мирана не выдержала:

- Какого Малума? Ты решил изобразить рыбу?

- Не получается.

- То есть не получается? Таннет может умереть!

- Мирана, не моем положении играть с огнем. Я пытаюсь, но слова не идут. Словно… Словно что-то мешает открыть мне тайну.

Так вот, что имел в виду Джетро, когда говорил, что попробовал рассказать секрет создания мастеров! Рекомендую, сильно удивишься, произнес тогда в башне монетчик-отступник, сверкая глазами. Члены ордена не могут этого, они просто не способны выдать главную тайну, даже если им приспичит! Под ужаснейшими пытками никто из братства не предаст Монетный двор, ибо изначально лишен этой возможности. И магистры об этом умалчивают. Боги, чего же еще о себе не ведают монетчики? Какие еще загадки таит эфир?

Дарлан стал искать обходные слова, чтобы выдать Миране желаемое и спасти Таннета, но эти попытки тоже заканчивались ничем. Он не мог ей даже объяснить, что алхимия никак не связана с тем, что он управляет монетами и обладает нечеловеческой силой.

- Интересно, - задумалась Мирана. Она вдруг принялась кусать губы. – А если ты напишешь? Если я дам тебе перо и пергамент?

- Осмелюсь предположить - будет тот же эффект, рука не сдвинется с места. Монетный двор подстраховался на подобный случай. Я сам не знал об этом, уж поверь, ради друга, я бы выложил все, что ты хочешь. Теперь дай Таннету противоядие, клянусь, мы уйдем и не будем мстить.

- Теперь незачем.

- Как это незачем? – спросил монетчик, наблюдая как алхимик прячет склянку обратно в карман.

- Потому что мне придется тебя вскрыть, Дарлан. Причем заживо, чтобы понять, как функционирует твой организм. Мне придется самой добраться до истины, которую так тщательно скрывает твой бывший орден. И если я оставлю мага в живых, он обязательно захочет отомстить, а на моем пути к панацее не должно оставаться никаких препятствий.

На несколько мгновений Мирана пропала из поля зрения, и Дарлан услышал, как она что-то ищет на ближайшем стеллаже. Он догадывался что именно. К его удивлению, паника, смутившая его разум ранее, сейчас не подавала признаков существования. Он был спокоен, словно лежал на мягкой перине, а не на столе, на котором его собирались потрошить как зверя. По правде, монетчик не боялся смерти, его стезя, несмотря на все способности, предполагала, что жизнь может оборваться в любой момент. Вот участь напарника по-настоящему его страшила. Прости, Таннет, я сделал все возможное. Когда алхимик вернулась Дарлан увидел в ее левой руке нож с широким лезвием, а правой – тяжелый молоток.

- Не вини меня, - твердо сказала Мирана, прислонив холодный металл к груди монетчика. – Проклинай судьбу за то, что привела вас ко мне. Надеюсь, Хиемс однажды поймет, ради чего я иду на этот грех.

Больше не раздумывая, алхимик занесла молоток за голову, чтобы с размаха опустить его на рукоять ножа, но вдруг замерла. Из ее балахона чуть повыше сердца выросло нечто блестящее, отливающее сталью. Наконечник стрелы? Мирана непонимающе заморгала, а следом ее рука разжалась, и молоток с громким стуком упал на каменный пол лаборатории. Нож она тоже выронила - клинок плашмя опустился на Дарлана, не нанеся ему вреда. Вокруг наконечника, торчащего из тела алхимика, темнела от крови ткань. Медленно обернувшись, Мирана еле слышно произнесла:

- Ты? Но как? - Силы оставили ее, и алхимик, пытаясь удержаться за столешницу, сползла вниз.

Возле подножья лестницы, привалившись к стене, стоял Таннет, сжимая свой арбалет обеими руками. Лицо иллюзиониста было бледным, покрытым испариной. Выглядел он как больной, не выбиравшийся из постели неделю, а то и дольше.

- Кажется, я подоспел вовремя, - сипло пробормотал маг, глядя на прикованного монетчика.

- Боги, Таннет, лучше и не скажешь. – Дарлан вспомнил об отраве. – У нее в кармане противоядие, выпей его скорее!

- Знаешь, такое ощущение, что я все выблевал. После этого, как раз и нашлись силы, чтобы подняться и прийти тебе на помощь.

- Все равно выпей!

- Раз ты настаиваешь.

Иллюзионист, пошатываясь, подошел к телу Мираны, отыскал бутылочку и разом опустошил.

- Хм, будто протухшая вода, могла бы ягод добавить, что ли, для вкуса. Доволен?

- Проклятье, конечно! – улыбнувшись сказал монетчик. Он был словно в ловушке, где с одной стороны его теснило бушующее пламя, а с другой - тысяча острых пик, но теперь почти неминуемая гибель миновала. – Странно, порошок до сих пор блокирует мои силы, ты оправился быстрее.

- Говорю же, меня хорошенько вывернуло, да так, что желудок чуть наружу не вылез. – Таннет дрожащими руками освобождал Дарлана от цепей. – Что наша гостеприимная хозяйка учудила вообще? Почему ты гол, аки младенец?

- Давай об этом позже, хочу как можно скорее оказаться подальше от этого подвала.

Как можно скорее не вышло. Оба охотника все еще испытывали трудности с передвижением. Считанные ярды до ступеней наверх показались им труднейшей дорогой. Поддерживая друг друга, они кое-как справились. Уже на лестнице охотники услышали шорох позади и оглянулись. Мирана была жива, она даже сумела встать на ноги, и теперь тускнеющими глазами смотрела на монетчика и иллюзиониста.

- Что вы натворили, - едва разжимая губы, проговорила она. – На вашей совести будут миллионы жизней.

Покачиваясь, словно пьяная, алхимик сделала пару нетвердых шагов к стеллажам, но на сей раз последние крупицы жизни покинули ее. С протяжным стоном завалившись вперед Мирана ударилась о полки, зазвенело стекло, брызнули искрами осколки, а разноцветные результаты алхимических экспериментов незамедлительно потекли на пол. Красная и зеленая жидкости тонкими ручейками сначала бежали параллельно, но в какой-то момент, там, где каменная поверхность пола была неровной, они соединились. И тут же вспыхнули жутким голубым пламенем. Плохой знак. Огонь молниеносно перекинулся на деревянный стеллаж, и тот занялся, словно бумажный. Сосуды, которые устояли на полках, стали лопаться с громким треском. Неподвижное тело Мираны запылало гигантской свечой.

Кое-как ускорившись, охотники выбрались в комнату с сундуками. Из лаборатории продолжали доноситься хлопки, а затем что-то громыхнуло так, что Дарлан чудом удержался на слабых ногах. По особняку прошла дрожь.

- Срочно наружу! – крикнул монетчик.

Уже у выхода, Таннет вдруг застыл.

- Ты чего? Этот дом сейчас рухнет, уходим.

- У меня бестиарий наверху, я мигом! – Иллюзионист нырнул обратно в дверной проем.

Беззвучно выругавшись, Дарлан в чем мать родила побрел вперед. Звездная ночь была прохладной. За спиной гремело уже так, что жители соседних домов должны были проснуться. Монетчик добрался до ниши в стене и опустился на корточки. Сконцентрировавшись, он вновь обратился к эфиру. Ну же, скомандовал Дарлан, работай! Пока он бился со своим телом, из окон особняка повалил едкий дым. Проклятье, Таннет, где ты? Как бы не задохнулся!

Слава богам, маг не заставил себя ждать. Он даже захватил клинок Дарлана, оставшийся в комнате, а вот его одежду нет. Едва Таннет добрался до монетчика, как здание, служившие домом Миране ухнуло, затрещало, как лопающийся кувшин. Затем, судя по всему, алхимический огонь из лаборатории достиг сундуков с реагентами, и раздался взрыв. Особняк сложился карточным домиком, часть кладки каменным дождем разлетелась по округе, ударяясь о крыши, стены и мостовую. Спрятавшихся в нише охотников не задело.

- Наши лошади! – вспомнил с ужасом Таннет, глядя на дымящуюся груду бесформенных булыжников.

- Погибли, - с грустью сказал Дарлан. Он понимал, что из-за действия треклятого порошка, не успел бы спасти их. Прощай, Монета, ты была хорошим другом.