Дарлан никогда не слышал, чтобы способности мастера монетного двора можно было нейтрализовать. Об этом не рассказывали учителя, об этом не говорили книги, в которых были собраны все знания его бывшего ордена. Ни баек, ни легенд на эту тему. Выходит, Мирана нашла способ? Но как? На эфир невозможно повлиять ничем, абсолютно! Никакой алхимической дрянью тем более. Стоп, одернул себя монетчик, если некроманты как-то усилили Джетро, значит, в теории может существовать и обратный процесс! Но для чего это Миране? Вот тебе и гостеприимная хозяйка, забери ее Малум! Вряд ли она связана с орденом повелителей смерти, тогда почему пошла на подобную низость?

Паралич не проходил. На какой-то миг Дарлан задумался, а что его пугает больше: шанс остаться навсегда недвижимым или потеря способностей. К своему стыду он понял, что второе. Когда имеешь что-то весомое, потерять это хочешь в последнюю очередь, будь то богатство, власть или сила. Каждый держится за свое. До самого конца.

- Ты очнулся? – раздался голос алхимика. – Феноменальная скорость! Я только несколько минут назад притащила тебя сюда.

- Что все это значит? – крикнул Дарлан, выплескивая свой гнев. Но вместо крика, он уловил свой слабый шепот.

Над монетчиком склонилась Мирана, сменившая наряд на балахон со следами ее алхимических изысканий. Чуть подождав, она пальцами раскрыла пошире правый глаз Дарлана. Используя маленькую трубку со свет-кристаллом, она внимательно изучила реакцию зрачка. На неуловимую секунду, монетчика охватило странное чувство, будто бы это уже случалось с ним. Случалось! Давным-давно, в той самой комнате, где будущих мастеров одаривали татуировкой на лоб.

- Невероятно! – восхищенно произнесла нанимательница. Она не выглядела спятившей, была собрана и сосредоточена.

- Какого демона? Почему я не могу пошевелиться? Что-ты подмешала? Где Таннет?

- Речевой аппарат почти восстановился.

- Я не подопытный образец, - прошипел Дарлан, вновь активируя эфир. На сей раз тело отозвалось, и он смог чуть напрячь мышцы живота. И вдруг ощутил, что кожу что-то холодит. На животе, ногах, груди и руках. Похоже, к столу его привязали цепями, что в обычных обстоятельствах, было бы бесполезным, но, всевышние боги, почему он голый?

- Пока что да. Я и не планировала проводить над тобой опыты. – Мирана сложила руки у груди. – С другой стороны, все зависит от того, насколько ты будешь благоразумен, мастер Монетного двора. Как ты уже догадался, мы в лаборатории, а ты находишься под действием того же порошка, что и гумонкер, пойманный тобой. Мне известно, что на монетчиков не действуют яды, но созданный мной состав и не яд, он абсолютно безопасен, всего лишь погружает в глубокий сон и временно отключает почти весь организм. Само собой настолько, чтобы не навредить, порошок не предназначен для убийств в любой дозировке. У меня не было полной уверенности, что порошок вообще сможет оказать на тебя влияние, но, как видишь, все получилось идеально.

- Идеально для чего?

- Для серьезного разговора.

- И для этого надо было травить нас с Таннетом? Чтобы поговорить?

- Не травить! – нахмурилась алхимик, наклонившись ближе. – Слегка ослабить, чтобы получить выигрышную позицию. Поговорим?

- Слушаю, - смиренно согласился Дарлан. А разве был у него другой выбор? Из этих обстоятельств он не находил выхода. По крайней мере, пока что.

Удовлетворенно кивнув, Мирана, судя по всему, опустилась на стул – ее лицо теперь не возвышалось над монетчиком, а оказалось на уровне его глаз. Алхимик сложила ладони домиком у подбородка.

- За ужином мне пришлось солгать, - начала она, - субстанция моей панацеи чересчур нестабильна, поэтому дальнейшие эксперименты не имеют смысла. Даже сотни гумонкеров тут не помогут. Все зря. Мой отец начал разрабатывать заветную формулу еще до моего рождения, вкладывая в нее все, что у него было. Он не успел, но верил, что я смогу. После него я продолжила улучшать ее, пока не достигла идеала. Эта формула достойна иметь физическое воплощение в виде беломраморной статуи прекраснейшей из женщин! Проблема не в ингредиентах, не в самом процессе получения нужных элементов. Не в количестве серы или температуре печи. Все выверено досконально. Проблема, в том, что я не знаю, какое создание элоквитов позволит получить результат, не требующий дополнительного вмешательства. Сколько их? Тысячи? Я не могу ловить этих тварей по всему миру, каждый раз снова и снова. Когда мне что-то не удается, я чувствую себя… Никчемной, недоучкой, как все мои так называемые собратья по искусству алхимии. И сегодня, когда эксперимент принес мне только разочарование, я чуть было не бросила дело своей жизни. В какой-то момент едва не швырнула в огонь страницу с формулой, глупо, ведь я помню ее наизусть. Разбуди меня – и я как прилежный школяр повторю ее от и до. Но бросив взгляд на ранние записи, оставленные отцом, я нашла иной способ, который должен сработать наверняка. И вот тут-то мы, наконец, дошли до сути нашей беседы. Знаешь, что написал мой отец?

- Теряюсь в догадках.

- Монетный двор, Дарлан, Монетный двор. Панацея уже давно найдена, только твой орден не спешит делиться этим благом с теми, кому оно действительно нужно. Не секрет, что члены твоего братства не только переносят яды, сколько бы их не вливай в глотку. Вы никогда не болеете, никакая лихорадка не унесет ваши жизни, пока где-то умирают бьющиеся в горячке дети. Не кажется ли тебе самому это вопиющей несправедливостью? Теперь же мне выпал шанс исправить это недоразумение, шанс, который позволит мне не расходовать дар величайшего открытия в истории на превращение людей в непобедимое оружие. Открой мне тайну вашего создания. На благо человечества!

Когда Мирана замолчала, монетчик сумел немного повернуть голову в ее сторону. Ее глаза смотрели так, будто она пыталась получить ответ из его мыслей.

- Ты требуешь пойти меня на предательство, - заключил Дарлан после долгого раздумья.

- Неужели? Я слышала, как ты говорил Аргольну, что с орденом у тебя разногласия. Ты покинул его, так чего артачиться? Что тебе мешает?

- Может быть, честь? Знакомо тебе такое понятие? Наверное, нет, раз ты опоила тех, кого приютила под своей крышей, тех, кто рисковал жизнями, что выполнить твой же заказ.

- Честь – это чепуха для бардовских песен! – беззлобно рассмеялась алхимик. – Каждый кичится ею, а когда приходит час, переступает через нее, даже не пикнув. Хочешь сказать, что сам никогда не вытирал о нее ноги? Не поверю. Я не собираюсь строить второй Монетный двор, если ты боишься этого, не собираюсь продавать секрет мастеров. Дай мне, что я требую, и мы закончим это. Я получу верный путь к панацее, отдам вам с иллюзионистом, что обещала за гумонкера, и отпущу.

- Нет. Мой ответ - нет.

- Глупец!

- Скорее мудрец.

- Демонова тьма! – вскочив, Мирана пнула стул ногой. Похоже, ее самообладание приказало долго жить. – Ты вынуждаешь меня делать то, что мне претит. Хорошо, будь по-твоему.

- Будешь пытать? Убьешь? Сколько жизней ты уже отняла, чтобы получить свои снадобья?

- Нисколько! До сегодняшнего дня. Кажется, мне пора навестить твоего друга.

- Не трогай его! – Дарлан дернулся, но без мощи эфира цепи прочно удерживали его прижатым к столешнице.

Осыпая его проклятьями, Мирана ушла. Что за злодейство она приготовила для Таннета? Стиснув зубы, монетчик вновь и вновь гонял эфир по телу, однако порошок по-прежнему был сильнее. Минуты растянулись в часы, и вскоре алхимик спустилась обратно.

- Что ты сделала? – гневно спросил Дарлан, ощущая как железо впивается в его плоть.

- Дала магу яд, медленно действующий, чтобы ты наплевал на свою бестолковую честь и перестал упрямиться. – Мирана извлекала из кармашка балахона маленькую бутыль, полную бирюзовой жидкостью. – Это противоядие. Открой мне тайну создания мастеров Монетного двора.

- Забери тебя демоны, я согласен.

- Слава богам, ты поступаешь правильно. Говори, не теряй времени.