— Так он что, действительно самозванец?! — удивленно вопросил всё тот же мужчина в охотничьем костюме.

— Вот догоним и спросим! — отозвался Кондрат, одновременно понукая рыжую лошадку протолкаться через строй собратьев, а не глазеть на них, как баран на новые ворота.

Пока протолкался, да пока встречные за то же время кое-как развернулись, Икорман убежал уже довольно далеко. Всадники во главе теперь уже с Кондратом устремились следом. За ними поспешал Медведев с группой пионеров. Кондрат, увлеченный погоней, про них, по правде говоря и не вспомнил. Копыта звонко цокали по мостовой, заглушая голоса позади него, а глаза не отрывались от беглеца.

На перекрестке тот метнулся влево. Когда Кондрат доскакал до перекрестка, Икорман уже пробежал половину улочки. Улочка выглядела тупиковой, но между домиками виднелись узкие проходы, куда вполне мог бы протиснуться человек.

— Стой, самозванец чертов! — еще раз крикнул Кондрат.

Икорман даже не оглянулся. И тут грянул выстрел. Икорман кувырнулся назад, так что ноги в серых туфлях на какой-то миг оказались выше головы, и грохнулся на спину. Кондрат рефлекторно пригнулся. Его лошадь, не получая дополнительных указаний, проскакала мимо лежащего тела.

Впереди возвышался двухэтажный дом с круглой башенкой. Стреляли откуда-то отсюда. Осадив лошадь перед домом, Кондрат быстро огляделся, положив руку на эфес сабли. Дом выглядел нежилым. Двери заколочены, окна закрыты толстыми ставнями.

Рядом остановил коня мужчина в охотничьем костюме.

— Стреляли отсюда, — сказал он.

— Похоже на то, но тут же всё закрыто, — отозвался Кондрат.

Мужчина указал на башенку.

— Там отдельный вход с улицы.

Кондрат оглянулся. Тело Икормана уже окружили сподвижники. Пионеры проталкивались мимо них дальше.

— Медведев, за мной, — крикнул Кондрат, соскакивая с лошади.

Унтер был уже рядом. Кондрат рванул к башенке. Дверца, о которой говорил охотник, располагалась с другой стороны и была распахнута настежь. Перед ней Кондрат притормозил. У стрелка было достаточно времени, чтобы перезарядить оружие. Если, конечно, он был достаточно безумен, чтобы противостоять всем тем вооруженным людям, что заполонили улицу. Кондрат надеялся, что стрелок был недостаточно безумен.

— Он внутри, вашсвет? — тихо спросил Медведев.

Кондрат пожал плечами и заглянул внутрь. Внутри было пусто. Свет падал из узких окон. В такое не пролезешь, но ружье высунуть можно запросто. Наверх вела деревянная лестница, но даже снизу было видно, что на верхней площадке никого нет, и только ветер лениво перегонял с места на место клочья пыли. Внизу-то было почище, но зато и никаких следов не осталось.

— Сбежал, гад, — проворчал Кондрат, оглядываясь по сторонам.

Узкие проходы между домами открывали широчайшие возможности для беглеца. Если тот ориентировался в этом лабиринте, то наверняка был уже далеко. Помянув стрелка недобрым словом, Кондрат направился обратно. При его приближении толпа расступилась.

Икорман лежал на спине, раскинув руки в стороны. Пуля выбила ему левый глаз.

— Фламербах, — прошептал Кондрат. — Ну да, он. А кто же еще?

Толпа расступилась и по другую сторону. Там к телу направлялся местный полицмейстер. Взгляд его был предельно хмурым.

— Я снова вижу вас, господин русский офицер, — без предисловий и еще на подходе начал говорить полицмейстер. — Но на этот раз убивают не вас, как я погляжу.

— Меня не так просто убить, как кажется, — парировал Кондрат. — А вот человек, который организовал два нападения на меня, лежит перед нами. И убил его не я. К сожалению.

— Вы можете всё это доказать? — тотчас поинтересовался полицмейстер. — Кроме вашего сожаления. Тут мне всё ясно.

— Полагаю, да, — спокойно, в небрежной манере графа, ответил Кондрат. — То, что этого человека убили выстрелом в лицо, тогда как я и все прочие свидетели, скажем так, поспешали за ним, видели, наверное, человек пятьдесят, — он широким жестом обвел собравшихся. — То, что именно он стоял за нападениями на меня, думаю, вы тоже выясните без труда. Поскольку оказалось, что этот человек — лжец и самозванец, вряд ли обманутые им люди будут его укрывать.

— Самозванец? — быстро переспросил полицмейстер. — А я ведь вам сразу говорил, что рулитанцы законопослушны и организовать нападение на вас мог только чужак.

— Вы были правы, — дипломатично признал Кондрат. — А теперь, если позволите, я бы хотел доставить раненых в последней стычке в больницу. Среди них есть и рулитанцы.

Полицмейстер с должной важностью дозволил, и караван пионеров продолжил свой путь.

Как и все важные здания, городская больница располагалась близ центральной площади, но чуть в глубине улицы. Память графа подсказала, что это для того, чтобы больные своим видом не смущали горожан. Да и больным легче, когда на них не глазеют. Сама же больница располагалась в длинном каменном здании с небольшим внутренним сквером, служившим одновременно и приемным покоем. Кондрат мысленно настроился всерьез биться за лечение своих людей, однако в больнице русских солдат приняли даже с большей охотой, чем вроде как своих же ополченцев.

— Наше правительство оплачивает счета за лечение, вашсвет, — пояснил Евсеев. — Причем не слишком дотошно их проверяет. А кто заплатит за этих башибузуков — еще вопрос.

— Ну, точно не мы, — заявил в ответ Кондрат.

Местный доктор внимательно посмотрел на него. Кондрат почувствовал себя неловко. Похоже, с его подачи раненым ополченцам тут вообще мало что светило. Больше чтобы малость отвлечься и переменить тему, он поинтересовался, как тут вообще с лекарствами. Доктор в ответ продемонстрировал целые стеллажи с зельями. Мол, лекарств хоть завались, и всё, разумеется, только самое лучшее. Уловив знакомый аромат, Кондрат вспомнил про запрос Аристарха.

— Скажите-ка, — произнес он, одновременно выуживая список из кармана мундира. — А вот чего-либо такого у вас случаем нет?

Доктор посмотрел и, нахмурившись, помотал головой. Евсеев тоже глянул через плечо.

— А это у вас сплошные усилители, вашсвет, — сказал он. — Сильные, но редкие. Кое-что я использую в бомбах, если удается раздобыть. Еще, как говорят, экстракт из вот этих двух трав, — он указал пальцем в позиции в начале списка. — Позволяет якобы расширить сознание. Люди видят странные видения, словно бы они в ином мире, в раю там или в аду, тут уж как пойдет, да только чушь всё это, вашсвет. Экстракты просто очень сильно стимулируют мозг, вот он и начинает выдавать фантазии. Любопытно, наверное, но очень уж не полезно для здоровья. А с такими усилителями и вовсе мозг разнесёт. Я бы не советовал.

— Да я не себе, — ответил Кондрат. — Один знакомый это ищет. И, по правде говоря, я бы хотел понимать, что именно он ищет перед тем, как я ему это отдам. Не мозги же он взрывать собрался.

Евсеев ненадолго задумался, потирая нос согнутым пальцем.

— Не берусь сказать наверняка, вашсвет, — медленно, всё еще раздумывая, произнес алхимик. — Но вообще на бомбу похоже. Если возгонку вот из этого, — он неопределенным жестом обвел половину списка. — Смешать в нужных пропорциях и нагреть, то вполне может бабахнуть. Причем хорошо так, не хуже пороха.

— Тогда, пожалуй, не будем с этим спешить, — ответил Кондрат, прибирая список обратно. — Я не настолько доверяю этому человеку, чтобы дать ему в руки бомбу. Тем более когда я рядом.

Разместив раненых в больнице, а здоровых — в трактире неподалеку, Кондрат первым делом составил подробный отчет о событиях последних дней. Доставить его в штаб полка вызвался Евсеев. Мол, ему не впервой путешествовать в одиночку по здешним ущельям. Да и Медведев в качестве заместителя командира лучше справлялся, а заместитель Кондрату опять понадобился.

Сам-то он весь день присматривался к заколоченному дому. Сопровождавший его Федор больше поглядывал по сторонам да на прохожих. Те враждебности не проявляли. Впрочем, на глаза попадались только местные жители — без оружия и без черных лент через плечо, да городские стражники, патрулировавшие вдоль главной улицы с алебардами на плече. Здесь, как и в мире Кондрата-студента, алебарда давно уже устарела, и служила скорее символом статуса, чем оружием. Впрочем, этим символом всё еще можно было хорошенько приложить.