— Вроде, говорят, там еще пленники есть, — перевел Медведев.

— Если есть — найдем, — равнодушно отозвался Кондрат, и зашагал вверх по лестнице.

Его малость терзала мысль об убитом им башибузуке. Причем не приличествующее случаю сожаление о загубленной человеческой жизни, а то, что Кондрату было на покойного абсолютно наплевать. И на графское хладнокровие не спишешь. Наплевать было именно Кондрату-студенту. Графу, правда, тоже, но его к такому готовили. Боевому офицеру без этого никак. Однако студент-то почитал себя как тонко чувствующего творческого человека, а сейчас единственным его чувством было: «сдох Максим, и хер с ним!» Неинтеллигентно как-то.

Через весь второй этаж протянулся коридор. Все двери, кроме одной, были открыты нараспашку, да еще и подперты чем под руку подвернулось. В комнатах никого не было. Пионеры быстро взломали запертую дверь. Двое стрелков нырнули в комнату с оружием наготове. Судя по тишине и расслабленной позе того стрелка, который был виден из коридора, врагов там не оказалось. Кондрат зашел в комнату. У окна сидела баронесса фон Рут.

Баронесса нисколько не изменилась с момента их последней с графом встречи. Она была всё столь же прекрасна. Ее идеально черные волосы были собраны в аккуратную прическу, одновременно простую и вместе с тем элегантную, а дорожный костюм, который в этом мире часто называли «мужским», в ее случае, напротив, подчеркивал женственность.

— Граф? — слегка удивленно произнесла баронесса. — Вот уж не ожидала вас увидеть.

— Это называется сюрприз, — ответил Кондрат.

— Приятный сюрприз, — поправила его баронесса, подарив ему свою чарующую улыбку.

Кондрат-граф тут бы вовсе растаял. Кондрат-студент оказался чуть более стойким. Впрочем, ему здорово помогло то, что он, в отличие от графа, понимал, что своим нынешним незавидным положением он в определенной степени обязан баронессе. Та, должно быть, почувствовала его сомнения, и ее чарующая улыбка стала многообещающей.

— И я бесконечно благодарна вам, мой рыцарь, за спасение, — вкрадчиво добавила баронесса.

— Не сомневаюсь, — спокойно сказал Кондрат. — У этих башибузуков отвратительная репутация. Но как вас вообще занесло в эти края? Только не говорите, что соскучились по мне.

— А если и так? — с легким вызовом в голосе спросила баронесса.

Кондрат подошел ближе. Его взгляд уже машинально скользнул за окно, обшаривая окрестности. Окно выходило на склон горы. По склону осторожно двинулась тень, и глаза Кондрата тотчас дорисовали ей тепловой след. Он был слишком далеко, чтобы разглядеть детали. Конечно, это мог быть местный житель, спасающийся от мародеров, однако Кондрат сразу подумал, что это пожаловал Фламербах, и хотя расстояние для выстрела было, пожалуй, великовато, Кондрат поспешил отступить так, чтобы его не было видно из окна.

Стрелки по-прежнему стояли у дверей. Кондрат сделал им знак продолжать обход. Выстрелов с улицы больше не доносилось, но осмотр поселка еще продолжался. Стрелки, даже не скрывая откровенных усмешек на лицах, вышли. Они, небось, уже вообразили себе, как спасенная красотка будет благодарить их командира.

— Если всё так, то мне вдвойне тревожно, — сказал Кондрат баронессе.

— О, неужели я столь опасно выгляжу? — с улыбкой вопросила та.

«Вообще-то, да», — мысленно ответил Кондрат-студент. — «Вот уж кто точно змеюка, так это ты». Но Кондрат-граф, разумеется, не мог сказать подобного вслух. Вслух он произнес:

— Вы выглядите великолепно, баронесса. Как всегда. Но знаете, меня очень беспокоит ваше знакомство с господином Фламербахом.

— О! — слегка удивленно произнесла баронесса. — Вы уже познакомились?

— Заочно, — ответил Кондрат.

— И как вы его находите?

— Он хочет убить меня. Я — его. В целом, наверное, можно сказать, что мы друг друга не жалуем.

На лице баронессы оставалась всё та же улыбка, подчеркивающая выражение слегка удивленной заинтересованности, но ее взгляд стал очень и очень внимательным. Как у Софии. Кондрат подумал, что ему сейчас ее очень не хватало. Она бы, небось, сообразила, что там просчитывала в своей прелестной головке баронесса.

— Но это были бы наши дела, — продолжал тем временем Кондрат, в самый последний момент сообразив заменить уже готовое сорваться с губ слово «разборки» на более уместное здесь «дела». — Если бы я не полагал, будто бы вы работаете на него.

— Я? Работаю?

Баронесса удивленно приподняла бровь. Мол, ты что-то заговариваешься, братец, я же дворянка.

— Извините, неверный термин, — сразу поправился Кондрат. — Я хотел сказать, что у вас с ним общие дела. И я, как единственный свидетель убийства Леербаха, в какой-то степени им мешаю. Поверьте, и в мыслях не было.

— Верю, — медленно произнесла баронесса, после чего уточнила. — Но простите меня, граф, о Леербахе я слышала иную версию в Петербурге.

— Я тоже ее слышал, — спокойно произнес Кондрат. — Причем, что называется, из первых рук. Но неужели вы допускаете мысль, что от Беллендорфа можно уйти, не убедив его в своей абсолютной невиновности? Если да, то вы его плохо знаете.

— Я слышала, будто бы это не тот человек, с которым стоит заводить близкое знакомство приличной даме вроде меня, — парировала баронесса.

— Вы правы, — сказал Кондрат. — И если вы убедите вашего друга Фламербаха, который сейчас ползает по горам, — он кивком указал за окно. — Вместо того, чтобы спасать вас от мародеров, что убивать меня — не лучшая затея, то я со своей стороны не буду рекомендовать Беллендорфу познакомиться с вами. Давайте жить дружно.

И, не дожидаясь ответа, Кондрат покинул комнату. Интуиция подсказывала ему, что ответом будет завуалированное: «никогда!» Впрочем, он всерьез и не рассчитывал на успех, но почему бы не попробовать договориться, коли выпал шанс? Вдруг сработает. А еще, шагая по коридору, Кондрат вдруг задним числом осознал, что да, если не сработает, то он действительно готов убить Фламербаха. Вот вам и студент Политехнического.

— Поселок наш, вашсвет, — доложил внизу Медведев.

— Большие потери? — спросил в ответ Кондрат.

— У нас семеро убитых и почти двадцать раненых, вашсвет. Тяжелых, слава Богу, нет. Евсеев говорит, все выживут. Местные отделались легким испугом. Мы успели вовремя.

— Отлично.

Кондрат в сопровождении унтера вышел на площадь. По другую сторону стояла телега с телами павших стрелков. Мертвых башибузуков собирать не стали. Пусть ими местные занимаются, если захотят. Взгляд Кондрата вновь метнулся на скалы. Теплового следа он там не заметил. На площадь стекались местные жители. Большей частью действительно женщины, да несколько стариков. Их благодарность волнами изливалась на русских солдат. В общем, если бы не Фламербах, можно было бы праздновать победу. И не баронесса. В ее случайное появление в этом медвежьем углу Кондрат не верил от слова «совсем», и примчалась она сюда не ради графа.

— Что-то не так, вашсвет? — спросил Медведев.

— Сдается мне, я видел там тепловой след Фламербаха, — ответил Кондрат, указывая на скалы.

— Так это ж здорово! Там тупик. Загоним его и затравим как кабана.

Он уже махнул рукой, призывая к себе ближайших солдат. Кондрат тяжко вздохнул. Нет, идея отличная, однако так они потеряют целый день. Это в лучшем случае. А у них приказ. Не то чтобы Кондрата всерьез беспокоило его неисполнение, хотя на этой мысли где-то внутри него возмущенно взвился граф, но если враги успеют раньше русского отряда, то придется их выбивать. Это новые смерти. Своя рубашка, конечно, ближе к телу, но не настолько же! Не говоря уже о том, что Кондрат, как пионер и офицер, должен идти в атаку первым.

— Нет у нас на него времени, — недовольным тоном произнес Кондрат. — И так уже какой крюк сделали. Собирайте людей. Выступаем.

— А Фламербах, вашсвет?

— Сам придёт, — бросил в ответ Кондрат.

Видя, что начальство не в духе, унтера быстро построили отряд в походный порядок. Местные жители тотчас собрали им в дорогу всякой снеди. На взгляд Кондрата, на неделю хватит. Он не возражал. Еще неизвестно, сколько им выход из ущелья караулить. Да и местные жители снарядили им в помощь несколько подвод, так что на себе всё это тащить не придется. Предводитель ополченцев вызвался показать короткую дорогу, но честно предупредил — повозки там не пройдут. Кондрат, немного подумав, отказался. Ему не хотелось еще больше разделять отряд.