Разрываемая на части противниками закона Канзас — Небраска, борцами за трезвость, радикальными протестантами и сторонниками ограничения прав иммигрантов, к 1854 году двухпартийная система готова была рухнуть и на Севере. Но этим могла воспользоваться не только антирабовладельческая Республиканская партия — в некоторых штатах новое, мощное нативистское движение готовилось собрать гораздо лучший урожай. В 1850-е годы начали организовываться тайные общества, членство в которых предоставлялось только родившимся в США протестантам. Два из них, возникших в Нью-Йорке — Орден объединенных американцев и Орден звезднополосатого флага, — в 1852 году объединились под руководством Джеймса Баркера. На фоне стычек протестантов и католиков по вопросу об образовании, визита Бедини и кампаний за трезвость энергичный Баркер организовал сотни ячеек братства по всей стране с общим числом «посвященных», доходившим до миллиона или даже больше. Члены ячеек давали клятву не голосовать на любых выборах ни за кого, кроме как за местных протестантов. На тайных встречах братство одобряло определенные кандидатуры или выдвигало свои. Если непосвященные задавали вопросы о деятельности братства, члены его должны были отвечать: «Я ничего не знаю». Благодаря конспирации и хорошо продуманной организации эти «ничего не знающие» превратились в потенциально влиятельную группу избирателей[266].
Ряды организации пополнялись главным образом за счет молодых людей из среды «белых» или «синих воротничков». Многие из них только недавно получили избирательное право. Согласно одному исследованию, мужчины от 20 до 30 лет были вдвое чаще склонны голосовать за «ничего не знающих», чем мужчины после 30. Лидеры этого движения также были «новыми людьми» в политике, отражавшими социальный состав своих избирательных округов. В Питтсбурге более половины лидеров «ничего не знающих» были младше 35 лет, и почти половина из них были ремесленниками и мелкими служащими. «Ничего не знающие», выбранные в легислатуру Массачусетса в 1854 году, в основном представляли квалифицированных рабочих, деревенских пасторов и служащих различных контор. Представители Мэриленда были моложе и менее состоятельны, чем их коллеги из Демократической партии[267].
Будучи политическим движением, «ничего не знающие» имели как убеждения, так и предубеждения. В массе своей они поддерживали движение за трезвость и всегда выступали против налоговых отчислений на нужды приходских школ. Главной их целью было ограничение политического влияния получивших право голоса иммигрантов. Согласно федеральному закону, иммигранты могли стать натурализованными гражданами спустя пять лет проживания на территории Соединенных Штатов. В некоторых крупных городах судьи из числа демократов любезно снабжали иммигрантов необходимыми документами о натурализации едва ли не сразу, как те сходили на берег. В большинстве штатов правом голоса обладали только лица, имеющие гражданство, хотя в некоторых иммигрантам позволялось голосовать спустя год постоянного пребывания в стране. К началу 1850-х годов иммиграционный бум, начавшийся в 1846 году, отозвался и на избирательных участках. Так как иммигранты были по преимуществу молодыми мужчинами, то число неместных избирателей росло быстрее относительно остального населения. В Бостоне, к примеру, с 1850 по 1855 год количество избирателей-иммигрантов возросло на 195%, тогда как местных избирателей — всего на 14%. Благодаря тому, что эти «иностранные» избиратели голосовали в основном за демократов, были приверженцами католицизма и употребляли алкоголь, стремительный рост их числа настораживал вигов, протестантов и сторонников движения за трезвость, а также тех продемократически настроенных рабочих, которые теперь были вынуждены конкурировать с иностранной рабочей силой, готовой трудиться за меньшие деньги. Сельские жители также были возмущены растущим влиянием иммигрантов на городских избирательных участках.
«Ничего не знающие» призывали к увеличению срока ожидания натурализации до 21 года. В некоторых штатах они хотели предоставить доступ к публичным должностям исключительно местным жителям, а также ввести промежуточный период в несколько лет после натурализации, прежде чем иммигранты смогут получить право голоса. Они не предлагали вводить квоты на количество иммигрантов как таковых, хотя, возможно, некоторые из «ничего не знающих» и рассчитывали на то, что, затруднив получение гражданства и политических прав, они отвадят желающих иммигрировать в Соединенные Штаты.
Большинство «ничего не знающих» в северных штатах также были и противниками закона Канзас — Небраска. В некоторых регионах они в 1854 году присоединились к «антинебрасской» коалиции, что поставило непростой вопрос о взаимоотношениях «ничего не знающих» и новой Республиканской партии. Действительно, аболиционизм зародился на той же самой почве, что и движение за трезвость и нативизм. Иные фрисойлеры рассматривали и рабовладение и католицизм как репрессивные институты. Оба были «взращены и развивались на основе невежества и тирании», — высказывалась «ложа» «ничего не знающих» в Массачусетсе, и поэтому «не может быть враждебности к римско-католической церкви без враждебности к рабству — ее естественному союзнику в противостоянии свободе и республиканским ценностям»[268]. Поддержка избирателей из числа католических иммигрантов, оказываемая членам фракции «упрямцев» в Демократической партии, бывших сторонниками рабства, только укрепляла мнение о равнозначности рабства и католицизма. Его разделяли и передовицы католических газет, клеймившие фрисойлерское движение как «дикий, беззаконный, разрушительный фанатизм». Конкурируя со свободными чернокожими в самом низу социальной лестницы, выходцы из Ирландии стойко ненавидели негров и часто устраивали бунты против них в северных городах. В 1846 году немалый процент голосов, поданных ирландцами, помог провалить референдум по предоставлению черным равных избирательных прав в штате Нью-Йорк. «Никакая иная категория наших граждан не испытывает столь пылкой и единодушной враждебности к идее равного избирательного права для любой расы, — горько констатировала New York Tribune. — „А вы бы хотели видеть вашу дочь замужем за черномазым?“ — вот их издевательский ответ сторонникам демократии, не принимающей во внимание цвет кожи». В 1854 году один фрисойлер из Массачусетса резюмировал ожидания от грядущих выборов так: «Борьба свободы, трезвости и протестантизма против рабства, пьянства и папизма»[269].
С другой стороны, многие лидеры аболиционизма осознавали несовместимость идеологии нативизма со своими принципами. «Я не понимаю, — писал Авраам Линкольн, — как человек, декларирующий сочувственное отношение к неграм, может присоединяться к группировке, шельмующей целый класс белых людей». Уильям Сьюард в своем штате противостоял нативистам свыше десяти лет. В платформе республиканцев Нью-Йорка в 1855 году содержалось «отмежевание и осуждение репрессивной и антиреспубликанской теории общества „ничего не знающих“»[270]. «Противник рабства, — говорил Джордж Джулиан, основатель Республиканской партии в Индиане, — является и естественным противником [этой] нетерпимости и уничижения, которое можно назвать самым постыдным несмываемым пятном нашей политики». Так как «мы против рабства черных, ибо рабы лишены человеческих прав, — заявляли другие республиканцы, — мы также против и… [этой] системы северного рабства, лишающей прав ирландцев и немцев»[271].
Истинные фрисойлеры также называли идею фикс «ничего не знающих» отвлекающим маневром, уводящим в сторону от «настоящей проблемы нашей эпохи», то есть рабства. «Ни папа, ни иностранцы никогда не смогут управлять нашей страной или угрожать ее свободе, — писал Чарльз Дейна, главный редактор принадлежавшей Грили New York Tribune, — в отличие от рабовладельцев и работорговцев, которые уже ею управляют». В 1854 году он поклялся никогда не упоминать о «ничего не знающих» на страницах своей газеты, «за исключением тех случаев, когда понадобится их хорошенько пропесочить»[272]. Джордж Джулиан даже подозревал, что этот «отвлекающий крестовый поход против папства и иммигрантов» просто изощренная задумка рабовладельческих кругов «привлечь внимание населения свободных штатов к пустякам и второстепенным проблемам, пока весь Юг объединился для защиты своего главного интереса»[273].
