Программа Бэнкса разделила комитет «свободного штата» на радикалов и умеренных. На выборах 22 февраля каждая фракция, а также консервативные плантаторы выдвинули своих кандидатов на пост губернатора и другие официальные должности. Бэнкс и большинство федеральных чиновников в Новом Орлеане поддерживали умеренных, которые и выиграли выборы, набрав больше голосов, чем радикалы и консерваторы вместе взятые. Число голосов, поданных на этих выборах, составило почти четверть от уровня выборов 1860 года.

Этот итог выглядел триумфальным для Линкольна и установленного им нижнего предела в 10%. Тем временем в Арканзасе конвент юнионистов, представлявших половину избирательных округов штата, принял новую конституцию, отрицавшую сецессию и упразднявшую рабство. Уровень голосования в Арканзасе также составил 25% от выборов 1860 года; конвент ратифицировал новую конституцию, а в марте избрал правительство штата. Однако это достижение прошло почти незамеченным в тени событий в Луизиане и Теннесси, где распри между «железобетонными» юнионистами и раскаявшимися конфедератами затянули процесс почти до конца 1864 года. Эта проблема плюс непрекращающиеся споры в Луизиане вбили клин между республиканцами, что угрожало серьезным расколом между президентом и Конгрессом. В ходе этого конфликта обсуждались четыре взаимосвязанных вопроса: судьба рабовладения; политическая роль черного населения в ходе реконструкции; определение «лояльности»; статус свободного труда черных в условиях нового общества. Вследствие того что каждый вопрос подогревал обстановку в Луизиане, градус напряженности поднимался и в Конгрессе, где республиканские законодатели пытались сформулировать собственное понимание реконструкции.

Их первоочередной заботой была судьба рабства. Будучи мерами военного времени, и Прокламация об освобождении, и указ Бэнкса, объявлявший рабство в Луизиане «несуществующим», после войны приобретали сомнительную законность. Именно поэтому луизианские радикалы видели во введении новой конституции, упразднявшей рабство, меру, которая должна предшествовать выборам нового правительства штата. Многие республиканцы в Конгрессе также опасались реставрации рабства, если к власти в реконструированной Луизиане придут консерваторы. Лучшим решением этой проблемы было бы принятие запрещающей рабство поправки к Конституции Соединенных Штатов. Все республиканцы, включая Линкольна, в 1864 году объединились в поддержку такого шага. В Сенате большинство в две трети голосов, необходимое для принятия упраздняющей рабство Тринадцатой поправки, образовалось быстро, но из-за противодействия демократов, укрепивших позиции на выборах в Конгресс в 1862 году, подобное же голосование в Палате представителей 15 июня закончилось с результатом 93 к 65 в пользу сторонников поправки, то есть поправка набрала на тринадцать голосов меньше требуемого. Чтобы гарантировать освобождение рабов как неотъемлемую часть процесса реконструкции, 2 июля Конгресс принял законопроект Уэйда — Дэвиса[1244], содержавший требование о признании незаконности рабства в штатах Конфедерации как залог их возвращения в Союз.

Опасения, что умеренные и консервативные круги Луизианы вступят в сговор ради сохранения рабства, оказались беспочвенными. Несмотря на отказ многих радикалов от участия в мартовских выборах в конвент (1864), этот орган, заседавший с апреля по июль, включил пункт об отмене рабства в основной закон Луизианы. Он также санкционировал создание средних школ для всех детей, дал неграм возможность вступать в ополчение штата и гарантировал равноправие при обращении в суд для лиц всех рас. В контексте всей предыдущей истории Луизианы эти достижения были поистине революционными. Линкольн сказал про эту конституцию: «Превосходная… лучшая для несчастных чернокожих, чем, например, в моем Иллинойсе»[1245].

Но по вопросу, который должен был выйти на первый план, а именно по избирательному праву для чернокожих, конвент не высказался. Некий умеренный политик из Луизианы скорее всего был прав, говоря, что едва ли хоть один белый из двадцати поддерживает введение избирательного права даже для грамотных, получивших образование мулатов, что же говорить о только что ставших свободными сельскохозяйственных работниках! Тем не менее требования о предоставлении избирательного права всем неграм раздавались все громче. Аболиционисты и радикалы приобретали сторонников среди заседавших в Конгрессе республиканцев, убеждая их, что даровать право голоса бывшим мятежникам и лишить его лояльных чернокожих будет не только безнравственно, но и недальновидно. В январе 1864 года «свободные цветные жители» Нового Орлеана составили петицию, в которой просили предоставить им избирательное право. Под этим документом подписалось больше тысячи человек. Двадцать семь из них еще с Эндрю Джексоном защищали Новый Орлеан от британцев в 1815 году, братья или сыновья многих других сражались в союзной армии. Два делегата отвезли петицию в Вашингтон, где их приветствовали радикальные конгрессмены, и сам Линкольн оказал им теплый прием в Белом доме. Под впечатлением от их манеры держаться президент написал только что избранному губернатору Луизианы Майклу Хану письмо, где за весьма кроткими формулировками скрывалась четкая директива. Имея в виду момент, когда будущий конвент перейдет к рассмотрению вопроса об избирательном цензе, Линкольн писал: «Я просто предлагаю лично вам подумать, не заслуживают ли и некоторые цветные того, чтобы быть включенными в списки избирателей. Например, образованная прослойка, а особенно те, кто доблестно сражался в наших рядах. Возможно, они смогут когда-нибудь в будущем помочь нам сохранить сокровище свободы в свободной семье». Хан и Бэнкс поняли намек. Однако убедить конвент, состоявший из белых жителей Луизианы (даже юнионистов, послушно проглотивших Прокламацию об освобождении), в необходимости политического равенства было крайне трудно. Самое большее, что удалось сделать губернатору и генералу (где лестью, где угрозами, где обещанием покровительства), было изменение первоначального решения, которым неграм отказывалось в праве голоса, на предложение, согласно которому полномочия предоставить им это право или отказать в нем оставались за легислатурой[1246].

Не зная об усилиях Бэнкса и Хана, некоторые радикалы осуждали конституцию Луизианы за «дух кастовости». Описывая Луизиану как «образец для реконструкции, предложенный мистером Линкольном… где вся власть находится в руках все той же белой расы», ряд конгрессменов от Республиканской партии весной 1864 года перешли в оппозицию политике президента[1247]. Однако Конгресс больше ничего не мог сделать в отношении избирательного права для негров. Первая версия законопроекта нижней палаты о реконструкции включала требование регистрации «всех лояльных власти граждан мужского пола». Эта фраза стала настоящим лозунгом республиканцев в вопросе о праве голоса. Но умеренные не готовы были пойти на этот шаг, поэтому они видоизменили проект, добавив слово «белых». Когда законопроект поступил в Сенат, комитет по территориям Бенджамина Уэйда вычеркнул это слово. Однако, прикинув возможные результаты голосования, Уэйд вновь вписал слово «белых» перед принятием проекта 2 июля: «Потому что, мне кажется, упоминание [избирательного права для черных] погубило бы весь законопроект»[1248]. Некоторые радикалы выражали возмущение подобным здравомыслием: «И это называется „гарантией республиканской формы правления“?», — иронизировал один аболиционист, а радикальная бостонская газета заметила: «Пока в Конгрессе не возобладают здравый смысл и элементарные приличия, позволяющие принимать законы, не ущемляя прав цветного населения, нас не будет заботить, насколько быстро эти законы теряют силу»[1249].