Фрирен оказалась лицом к лицу с призраком верховного жреца, чей посох излучал волны сокрушительной ментальной силы. Она не стала ставить барьер. Она говорила. На древнем языке Теократии, цитируя тексты из только что изученных свитков, вспоминая имена героев, изображенных в статуях. Она взывала к их памяти, к их долгу защищать знание, а не хоронить его. «Тень возвращается! Ваш подвиг не закончен! Помогите нам его завершить!» Золотой свет жреца мерцал, его атаки теряли фокус.

Сайтама стоял в стороне, Камешек дрожал у его ног. Он видел бой, видел, как его друзья, сияя артефактами и волей, сражаются с призраками прошлого. Он не видел угрозы для них в этом бою — Эхо явно сдерживалось, проверяя, а не уничтожая. Но он видел их напряжение, слышал их мысленные крики. И ему было… неудобно. Как будто он мешал важному разговору.

Он чихнул.

Не громко. Обычное «Апчхи!» от вездесущей пыли архивов.

Но в зале, где сталкивались чистые энергии воли, памяти и магии, этот простой, физиологический звук подействовал, как камень, брошенный в зеркальную гладь. Волна абсолютной нормальности, непроизвольная и мощная, прошла по залу.

Золотые проекции вздрогнули, как мираж на жаре. Их формы исказились, поплыли. Свет Камня Преткновения замигал хаотично. Мысленный гул Эха сорвался в статический треск.

На мгновение связь прервалась. Призрачные воины и маги замерли, их очертания расплывчатыми. Штарк, Ферн и Фрирен, почувствовав ослабление давления, инстинктивно сделали шаг назад, переведя дух.

«Что… что это?» — прозвучало в сознании, но уже без угрозы. С недоумением. «Сущность… вне Эха… вне Времени… Невозможная…»

Сайтама потер нос.

— Пыльно, — пояснил он вслух, совершенно не к месту. — Извините. Продолжайте.

Тишина. Золотой свет Эха не погас, но стал мягче, спокойнее. Проекции не исчезли, но их оружие опустилось. Верховный жрец-эхо сделал шаг вперед, его светящиеся глаза (теперь скорее с любопытством, чем с гневом) были устремлены на Сайтаму, затем на группу.

«Вы несете… аномалию…» — мысль была обращена к Фрирен. «Но и… свет древнего ключа…» — он указал посохом на кристалл в ее руке. «И чистоту намерения… в сердцах воина и магыни…» — взгляд скользнул на Штарка и Ферн, чья отвага и воля были очевидны. «Путь ваш… опасен. Тень сильна. Но…» — Эхо жреца повернулось к Камню Преткновения. «…возьмите это. Последний дар Теократии… тем, кто идет против Тьмы.»

Камень Преткновения треснул. Не разрушаясь, а открываясь, как скорлупа. Изнутри поднялся небольшой пьедестал, на котором лежали три предмета:

Резной жезл из черного дерева с наконечником в виде стилизованного солнца.

Серебряная амулет-печать с изображением пирамиды и ключа.

Небольшой свиток в прозрачном кристаллическом футляре.

«Жезл — Ключ Отражения. Он откроет путь к Точкам Силы… и укажет на искажения Тени. Печать — Знак Хранителя. Она даст вам право прохода… там, где стерегут стражи древних мест. Свиток — Карта Пустот… где скрывается Цитадель. Но будьте осторожны… Его Голос… слышит шаги по его земле.»

Эхо жреца и остальные проекции начали растворяться, их свет возвращался к статуям, которые снова замерли в безмолвном покое. Золотые линии погасли. Камень Преткновения закрылся, оставив лишь тонкую трещину.

— Мы… мы прошли? — выдохнула Ферн, опуская щит.

— Кажется, они… одобрили, — сказал Штарк, убирая меч. На его лице была улыбка облегчения и гордости. Они выстояли. Не силой Сайтамы, а своей волей. И он это чувствовал.

— Одобрили и снабдили, — добавила Фрирен, осторожно беря жезл, печать и свиток. Ее глаза горели. Эти артефакты были ключами не только к Точкам Силы, но и к пониманию структуры власти Мастера. Карта Пустот… это был прямой путь.

Сайтама подошел к потайной панели за камнем. Она легко поддалась нажатию (теперь, когда стражи "одобрили"), открыв темный туннель, ведущий наверх, к свободе.

— Отлично, — сказал он. — Теперь можно идти? И найти место, где помыться. И поесть. И… — он посмотрел на новые артефакты, — …спросить, где тут магазин теплых носков? А то на север, говоришь? Там, наверное, холодно. Хуже, чем в морозилке супермаркета.

Они вышли из архива на склон горы. Вечернее солнце косило длинные тени, окрашивая пустыню в багрянец и золото. Внизу виднелся крошечный оазис Ал'Разим, теперь уже не кажущийся таким враждебным. Где-то там, далеко на севере, за бескрайними песками и ледяными пустошами, ждали Ледяные Пики Рейнхардта — первая Точка Силы. А за ними — Пустоши и зловещий силуэт Черной Цитадели.

Фрирен развернула Карту Пустот. Холодные, четкие линии ландшафта, отмеченные рунами опасности и искажений, сходились к огромной черной башне. Она почувствовала легкий толчок в сознании — не голос, а присутствие. Ощущение тяжелого, безраздельного внимания. Мастер знал. Он знал, что они взяли карту. И что они идут.

— Он наблюдает, — тихо сказала она.

— Пусть наблюдает, — пожал плечами Сайтама, поправляя Камешка на руках. — Главное, чтобы не мешал ужину. И покупке носков. И щетки. Надо составить список.

Штарк рассмеялся, глядя на бескрайнюю пустыню, ведущую к льдам. Ферн улыбнулась, ее пальцы сжимали амулет-печать, ощущая его прохладную, защитную силу. Они прошли сквозь огонь, тени и каменное эхо прошлого. Они получили ключи и карту. Они знали врага. И у них было самое грозное, самое непредсказуемое оружие во вселенной — Сайтама с его списком на носки, щетку для пса и абсолютной уверенностью, что где-то там, на Севере, найдется приличный стейк. И, может быть, даже лимонад.

Первый том их странствий подходил к концу у подножия горы. Впереди лежала Зима, Тень и долгий путь к рассвету. Но они шли вместе. И это было главное. Ну, кроме носков.

Пустыня Ал'Разим, еще недавно пышущая дневным зноем, встретила группу вечерним холодом, пробирающим до костей. Ветер, сменивший дневное марево, нес теперь колючие песчинки и предвестие далекого льда. Они шли на север, ориентируясь по звездам и по едва заметному свечению Ключа Отражения в руке Фрирен. Жезл, казалось, слабо вибрировал, словно компасная стрелка, улавливая невидимые линии силы, ведущие к Ледяным Пикам.

Ферн несла Карту Пустот в своем рюкзаке, но с каждым шагом он казался ей тяжелее. Не физически, а ментально. Она ловила себя на том, что постоянно проверяет застежки, чувствуя сквозь ткань холод кристаллического футляра. Иногда ей чудился шепот — не слова, а ощущение взгляда, тяжелого и безраздельного, как ночное небо над пустыней. «Он следит…» — думала она, бросая взгляд на замершую спину Фрирен.

Штарк шел рядом, закутавшись в плащ поверх доспехов. Пустынный холод был иным, чем горный — он просачивался сквозь щели, обволакивал влажным ледяным дыханием. Он вспоминал Архивы, битву с Эхом. Его меч, теперь висевший на поясе, казался знаком обретенной уверенности, но холод напоминал о уязвимости. Он поглядывал на Камешка, которого Сайтама нес на руках, засунув пса за пазуху куртки. Щенок сопел, устроившись поудобнее.