Мне ничего не снилось в ту ночь. Именно поэтому меня разбудили до солнца. Пытка не ограничилась утренней побудкой. Знаете, самая страшную казнь — китайская водяная пытка. Официально даже разрушители легенд признали, с оговоркой, что она носит больше психологический характер. Так вот, эта изменщица Риса предала меня ей.

Пробралась к моему спальному месту, сидела и беззвучно лила солёные слёзы над моим лицом.

Проснувшись от такого надругательства, я с недоумением и болью взглянул на зареванную мордашку кареглазки. У каждого удара в спину своё лицо, моё — очень милое и оттого причиняет двойную боль. Философски подытожив увиденное, я сграбастал за шею малышку, повернулся набок и сонно сказал:

— Ну не реви. Казню я этого Тайса Гаро через пару часиков. Между чашкой утреннего кофе и кексиком от Каи.

Но она только пуще прежнего горько заревела. Когда, хлюпая, из её носа показалась зеленая надвигающаяся волна Соплекалипсиса, пришлось немедленно действовать. Рука моя, закрытая накидкой, вынырнула и крепко схватила Рису за нос.

— А? — протянула она на французский манер. — му еру кё фе тю?

«Типа, ты че делаешь, мой герой?» — перевел я для себя. — «Стоит взять девчуль за нос, как у них открываются поразительные лингвистические таланты».

Высморкавшись в моё импровизированное покрывало, она сказала тягуче плаксивым, хотя более ясным голосом.

— Я счас умру, а ты про кофе несешь ерунду.

Согласен, не очень похоже на оригинал французской фразы. Извините, Джерк не акустик с подводной лодки. Но как же ловко Риса обходит вопрос с Тайсом Гаро, отвлекая моё внимание. А чего она тут ревушки устроила… Может устала, надоел ей весь этот поход, да и вообще — разочаровалась в выборе профессии?

— А ты не умирай. — приказал ей. — Хочешь я тебя главной вокалисткой в женскую группу устрою? Будешь скакать по сцене напевая что-то вроде: «Мы дочурки шайнских олигархов. Ниче нас не колышет, мы уважаем бабки!»* Танцы, мальчики, слава, гастроли по миру.

Я вас уверяю: нести уморительную чепуху в ответ на женские слезы — лучший способ избежать ссор и непонимания. Ты всё равно ничего не поймешь, пока девчуля не отревёт своё. А начнешь серьезно трясти её за плечи с криками «что случилось⁈ Я убью негодяя, который тебя обидел, и съем его сердце на твоих глазах!», она только больше себя накрутит.

— Какие танцы! — зарыдала она вновь. — Я куб сломала!

Большое горе волочит за собой душевное расстройство. Как можно сломать куб — это геометрическая абстракция.

— Не переживай. — сонно пробормотал, надеясь отхватит вторую порцию сна. — Это был старый, поживший своё куб. У него остались маленькие детки, кубовичи. Однажды, один из них вырастет, попадет в армию, услышит «как твое имя, сынок?» на построении, гордо скажет «Я — кубович» и все воинские барабаны тотчас закрутятся, признавая его власть.

— Артефакт сломала, ыыыы. — ревела она тихо в моё плечо.

И тут я понял: Риса из тех девчуль, которые не оставляют после себя ни стыда, ни совести, ни спокойного сна. Сломала куб, пришла ломать мне жизнь. Так всё и устроено. Хочешь — не хочешь, надо вставать и работать детским психологом, мастером сборки кубов и батяней на полставки. Если только…

— Неси сюда куб, чадо хламидомонада. — «поднял» ей дух, кратким сравнением с водорослью.

Хотя ни Риса, ни девяносто девять и девять в периоде процентов населения не поймет, но водоросль изворотлива на чудеса. Например, может создавать арбузный снег. Побывавшие на Сьерра-Невада туристы, многозначительно кивают. Сломать куб за пару часов — на такое только гений способен.

Окинув принесенный куб улучшений пристальным взглядом, я не обнаружил никаких изменений. Всё та же матовая черная коробка: на верхней стороне выемка под ладонь, кладешь кисть, боковая сторона отодвигается, засовываешь внутрь свои артефакты, подаешь ману, он начинает изображать из себя домовой трансформатор.

Из рассказа Рисы выяснилось, что мелкие игрались с артефактом еще около часа, подсовывая ему всё больше артефактов: сразу три, четыре, пять. На последней цифре он сломался и испуганные дети, оплакав «завтрашние орехи» от меня, разбежались со спокойной совестью спать. Из чувства мести Риса проснулась заранее. Вернее, предупрежденный дежурный из пятёрки Гаро, бодрствующий на вахте, разбудил Аэроняшу. Потыкав вторично куб и не обнаружив признаки жизни, Риса пришла сдаваться на милость моей милости. Но я пленных не беру, пока не высплюсь, поэтому потряся меня за плечо и услышав, как я бормочу во сне «Кая, отойди от Гэлреса и верни принцу его отрубленную голову. Что значит не держится? Засунь ему в руки. Нет, Аиша, ты не можешь купить в наш зоопарк синенсиса и на сдачу немного Эсвании. Это так не работает.», Риса слегка приуныла и устроила мне варварскую пытку.

Когда я водрузил на куб свою ладонь, в системном интерфейсе пробежала строчка «У артефакта закончился заряд. Начать зарядку?». Я согласился, и две трети маны исчезли со скоростью манго в животе отрядных детёнышей. Понятно, куб привязан ко мне и зарядить другому невозможно. Но by the way, у меня удвоенная полоска маны, что-то куб дороговат в обслуживании. Расходники, то есть банки маны и здоровья, никто из нас давно не считал, просто потому что на современном языке любой комовец миллионер. Рандомного авантюриста куб будет напрягать: через шесть использований артефакт надо подзаряжать.

Под восторженное попискивание Рисы, куб жужжал что-то на своем артефактчьем еще минут десять, пока я тщетно пытался уснуть. Затем он затих, и я уже провалился в страну пряничных школ и медовых тяночек, когда ощутил настойчивое покалывание в плече. Однозначно, демон в обличии маленькой девочки, с наслаждением сейчас тыкает в меня своим острым когтем.

— Что еще? — безнадежно спросил я, поворачиваясь к ней.

Но Рисы рядом не было, как и демона. У матраса сидела сова и яростно угукала, вытаращив на меня глаза. Затем она засвистела будто чайник на низком старте. Сорвалась и начала нарезать круги вокруг меня, топорща крылья.

Встав со своего лежбища, я поднял невзрачный медальон, валявшийся рядом и прочитал описание. Медальон удивительных превращений, на три минуты сотворит из вас случайную птицу той местности, где вы обретаетесь.

— Добаловалась! — принялся я стращать превращенную Рису. — Скажи спасибо, что мы не в Южной Каталии. Сейчас бы каким китоглавом была, уже неслась за лягушкой, не в силах преодолеть рефлексы. Повезло тебе: совы ночные животные и срок заклинания маленький, я бы в наказание тебя сейчас мышью накормил. А если бы в петушка горного превратилась? Улетела рисовать граффити из куркумы на скалах? Когда уже головой думать начнешь?

Разбуженные моей обличительной речью подтянулись другие жители палатки: сонные Джиро и Дахам. Проснулась Верлита, но вставать не спешила, предпочитая сладко потягиваясь на своем спальнике, наблюдать за разворачивающимся шоу. Гуру и Рису, с прибытием Дахама мы сплавили на ночевку в их девичий коллектив второй палатки. Вернее, одна из мелких менялась по очереди, оставаясь в нашей палатке, поскольку гордо скажу — мои ночные байки стремились послушать все мемберы отряда КОМ.

— Девчонки тем вечером, амулеты скрыта всё запихивали в артефакт. — поделился своими наблюдениями Дахам. — Большинство тотемных: один маскировал все звуки под крики неясыти, другой создавал неподвижную иллюзию филина. Третий гнездо глухаря имитировал.

Нормальные же арты были, а получился ужас какой-то. Сова еще ладно, а в манового какаду превратишься, от тебя не отстанут пока все волшебные перья не повыщипают. За две минуты успеют, а потом за хохолок и в суп.

Этот тезис я не успел высказать. Во-первых, прибежали Кая, Аиша, Сура, Гура. Во-вторых, срок действия артефакта закончился, и сова превратилась в Рису, которую я благополучно поймал при падении.

— Любишь? Отпусти! — продекларировал я, разжимая руки. — Удивительный медальон конфискован решением королевского наместника во избежание всякого-разного.