— Мы даже не знаем сколько весит статуя! Как мы её упрем на своих двоих?

— Я тебе поражаюсь, вроде серьезный ученый. — поддел его Эмаден. — Сам же нос к носу её осматривал. Простое окаменение не превращает человека в гранит, иначе откуда взяться лишней массе. В сходный по плотности материал. Вроде доломита. Статуя весит столько же, сколько при жизни весил это бедолага, килограмм восемьдесят. Но эликсир на силу советую выпить.

— На дело когда выдвигаемся? — не сдавался Лопиталь. — Цепь статуи предварительно унирастом надо обработать, как я понимаю, а двери таверны на ночь запираются.

— Не суетись, Лопиталь, у меня есть отмычки. — небрежно сказал граф.

— А если кто нас из ночных постояльцев застукает за этим? — взволновался ученый.

— Ляжет вместе со статуей в землю. — практично решил Эмаден.

Услышанное нисколько не успокоило Лопиталя. Одно дело рассказы о миссиях: кто, кого, когда, сколько, каким оружием и почему. Для холодного анализа ужасы схватки не играли роли. Другое дело самому принимать участие в краже, плавно переходящей в массовое убийство.

Жизнь его к такому не готовила.

Ворочаясь под мерный храп Эмадена Малурона, Лопиталь спрашивал себя: когда его история свернула не туда? Измучившись, он почти обрадовался, когда песочная колба отсыпала два часа вахты. Встав со своей лежанки, он хотел прикоснуться к графу для побудки, но неожиданно увидел его ясные глаза.

— Я в порядке, Лопиталь. — зевнул Малурон. — Мой организм хронорецепторен.

Граф рывком вскинулся с матраса, стянул с себя ночное одеяние. Зачарованное на старушечье — иллюзиями и препаратами, заставляющие тело срочно худеть — торс графа заблестел под огарком свечи жилистыми, прочными мышцами. Сгорбленное волей шпиона прежде, тело выпрямилось хищной стрелой. Граф быстро облачился в черную спецодежду, натянул на лицо шапочку с прорезями для глаз, тихо открыл дверь, сунув на прощание в руки Лопиталю второй комплект одежды и эликсир с вязкой и горчащей жидкостью.

Лопиталь даже не успел допить его, давясь послевкусием, как Эмаден вернулся.

— Так быстро? — изумился Лопиталь.

— Делов-то, капнуть на заклепку растворителем. — равнодушно ответил граф. — Ждем минут пятнадцать и на выход.

Лопиталь ежился сидя на холодном матрасе, воображение рисовало ему разные картины. Врывающийся в таверну отряд городской стражи, который граф выносит двумя движениями руки. Первым он достанет волшебный жезл, вторым запустит темное послание. Когда стихнут крики пожираемых волшебным туманом людей, граф обнаружится где-то на полпути в столицу. А поймает городская стража, вернее её остатки, несчастного Лопиталя.

Останки несчастного Лопиталя. Граф его прикончит, чтобы не выдал тайны общества. Это еще хорошо, если его убьют. Каким пыткам его подвергнут наместник или принцесса, ученый даже отказывался себе представлять.

— Понеслась. — буднично скомандовал граф. — Натягивай шапочку.

На цыпочках, замирая от ужаса, Лопиталь пробрался через убранный зал таверны. Эмаден приник к окну, осмотрел сначала площадь, подошел к выходу, медленно отворил дверь прислушиваясь к шуму. Махнул рукой жестом «за мной».

Лопиталь выбрался наружу. Статуя Скрипа торчала справа по-прежнему, но внимательный взгляд ухватил бы ту деталь, что натянутая прежде от ноги цепь слегка ослабла, а прут заклепки далеко зашел в штифт. Внимательный взгляд с близкого расстояния и не ночью.

— Держи цепь на весу, чтобы не звякнула. — шепнул граф ученому, снимая табличку «Самому тупому вору в истории Шайна» с груди изваяния и откладывая в сторону.

Сам он после сказанного, ухватил за заклепку и выдрал энергичными толчками её из штифта. Цепь при этом болталась, но мужественный Лопиталь гасил колебания. Тёмная ночь и ореол таинственности, но больше всего выпитый эликсир, придали делу романтизм и некоторое мужество самому Лопиталю.

Это всё во имя науки!

Он осторожно положил цепь на землю и ухватился, повинуясь жесту графу, за ноги статуи.

— Споткнешься, убью. — «подбодрил» его граф.

Вздрогнув от холода в словах коллеги, Лопиталь постарался сосредоточиться на задании. Статуя под приливом силы от настойки, оказалась терпимо тяжелой. Семенящим, гусиным шагом двигаясь вслед графу Лопиталь даже не заметил, как они обошли таверну и дотащили груз до ямы.

— Опускай здесь. — приказал Эмаден.

Сам он спрыгнул в яму и уже в ней, пряча в ладонях миниатюрный артефакт света, оглядел вырытый прямоугольник клумбы. В стороне графа, где она была полита унирастом, земля неровно обрезанной стороной — местом соприкосновения с раствором, уходила глубже, как бы проваливаясь вниз.

— Подавай статую. — скомандовал шпион.

Граф принял её и уложил во вторую яму. Вместе они споро присыпали свой груз землей. А выбравшись из ямы, Эмаден лопатой ловко размазал еле видные отпечатки своих сапог в свежем грунте и присыпал землей.

— Уходим.

Вернувшись в родной чуланчик, Лопиталь внутренне, даже с некоторым изумлением, признал приключение бодрящим. Он участвовал в краже, его обещали убить, он наблюдал как его подельник заметал следы. Тянет на примечание «лично и не раз доблестно участвовал в боевых миссиях» в рукописи своих мемуаров. Под сон о редактировании биографии Лопиталь уснул, чтобы утром вздрогнуть от громкого стука в дверь и рыка грубого голоса.

— Все постояльцы приглашаются на дознание!

Эмаден Малурон, уже замаскированный обратно под бабулю, невежливо проскрипел с матраса что-то вроде «только кур подою», и за дверью воцарилось изумленное молчание, сменившееся удаляющимся грохотом сапог. Минут через пять в дверь вежливо постучали и раздалось осторожное «матушка Мадена? Утречка.» от Джила Свакинга.

— Што случилося, милок? — ласково осведомилась «матушка», открывая дверь.

— Беда у нас. — уныло сказал толстяк. — Статую Скрипа вынесли. Наместник будет недоволен. Но пуще всего, боюсь, Верлита вместо пропажи из нас замену выберет. Весь город на ушах стоит.

— Да кому нужна каменяка этакая? — натурально удивилась знахарка. — Пользы от неё в хозяйстве никакой.

— Да это непростые воры. — поделился догадкой Свакинг. — Культисты поди какие. Скрип не просто вещь, живой же человек был, пусть и преступник. Сейчас опрашиваем постояльцев верхнего этажа, от вас толку не будет, на другом конце таверне квартируете, наверное и не слышали ничего ночью?

Противореча самому себе, толстяк умоляюще поглядел на бабулю.

— Ох, сынок, — с невыносимой болью выдал граф, — да если бы я знала, что такая история сотворится, всю ночь бы ворье караулила у двери. Да как они такую тяжесть только уволокли.

— На повозке наверно. — рассудил сержант. — Ничего, мы всех найдем так или иначе. С утра и ночью только три из города выехало, за ними уже погоня.

— Ну раз мы все здесь, может и семена засадим на рассаду? — деловито предложил шпион.

Лопиталь пытавшийся заснуть снова, замандражировал. Страх его усилился и достиг апогея, когда их троица вышла во внутренний дворик. У ямы ражий детина в накидке стража тыкал здоровой жердиной внутрь. Ноги ученого ослабели, подкосились. Он шлепнулся бы лицом оземь, если бы его не подхватил сзади Эмаден. Шедший впереди Джил Свакинг обернулся через секунду, после встречи твердого кулака шпиона с тонким носом Лопиталя.

— Ы! — выдал Лопиталь, шоркая кровоточащим носом.

— Опять внучок не поел с утра. — захлопотала «бабуля», поддерживая тощее тело ученого. — Вот кровь и пошла. А че там этот вурдалак у ямы делает-то, земляную рыбу острогой ловит?

— Ты че там делаешь, дебил⁈ — немедленно заорал Джил на своего подопечного.

— Так это, проверяю нет ли статуи закопанной. — обескураженно ответил стражник. — С утра на разводе патрулей вы же и сказали: все свежие захоронки проверить.

— Да я её и копал, мудак! — гремел Джил Свакинг. — Делать тебе нехрен, выкормыш выхухоли. Лопату схватил и закопал всё, после того как бабуля Мадена семена посеет.

Под ругань сержанта, змеиную ухмылку бабули, Лопиталь обессиленно и неслышно выдыхал, вместе с воздухом, страх из своих легких. Кинжал судьбы разминулся с шеей ученого на расстоянии волоска, слегка щелкнув изголовьем по носу.