Аиша толкнула короткую речь. На боевом посту, выполняя свою служебную деятельность, столкнулись с превосходящими силами, не дрогнули, не отступили. Закончила тем, что лично проследит за воспитанием и жизнью их семей.

— Тепло ваших душ согреет наших Создателей. — закончила она.

Мы запалили костёр, разложенный в стороне от дороги, посмотрели на пылающий столб. Гроулз собралась с духом и спустилась к костру с Каей, ловя шепотки и удивленные взгляды.

— Теплого посмертия. — сказал я, вытаскивая рельсотрон, и развеивая костер по ветру.

Такое допускалось, маги воздуха в церемониях для пущего эффекта запускали смерчи в костер. Стоило просто дорого, не все могли позволить. Не то, чтобы с целью особого уважения, покойных я не знал. Время подстегивало, бледная полоска окрашивала восток. Поедим, несколько часиков сна перехватим и снова в путь.

— Итак, — обратился я ко всем обитателям замка. — в целях осуществления королевского правосудия проводится предварительное дознание в замке графа Сентенты. Пострадавшие от разбоя и насилия подданные могут непосредственно высказать свои жалобы в отношении всех участников и субъектов бандитского захвата замка. Приговор в отношении рядовых участников будет вынесен немедленно. Сына барона и подданных другого государства будет судить королевский совет, с учетом характера, организации и объема преступных деяний. Ваши показания будут записаны и помогут определить меру наказания.

— Шан Ханилен?

Он исполнительно потряс листками бумаги, примостив деревянную доску для опоры на согнутых плечах одного из бандитов.

Убедившись, что все готовы, я вызвал свидетелей.

Первой вышла Гроулз Сентента и обвинила Арналда Эдилена в физическом насилии над своими служанками, ударе по графскому лицу, оскорблениях и принуждении к браку. Барон вскричал, что та лживая сучка, притворяющаяся больной. Получил от меня световой разряд, а принцесса пообещала, что при дальнейшем препятствованию правосудия Леда любому отрежет язык. Это его и остальных бандюков успокоило. Элементали вообще всех успокаивают: им что прикажут, то и сделают, тормозов у них нет. Граф ты или король, да хоть сам Создатель — есть такая миссия «отрезать язык», пусть вокруг хоть конец света или хамон по пять медяков стали продавать — отрежут.

После Гроулз возникла пауза: выйти под всеобщий обзор, жадные взгляды и мои земные современники часто очкуют. Тогда я взял первого попавшегося бандюка за шиворот.

— Этот че натворил? — спросил у всех. — Рассказывайте.

Побил конюха, справлял нужду в покоях замка, прачку снасильничал.

— Готова ли ты его простить за определённую компенсацию? — уточнил у здоровой розовощекой, с огромными руками бабы.

— Это как? — растерялась она.

Я потряс дурачка-насильника за шиворот.

— Сколько монет в наличии?

— Двенадцать серебряных.

Я продублировал его ответ прачке.

— Не, — помотала та головой, — пусть подавится.

— Повесить. — отдал я приказ страже.

Дурачок забился в руках стражи, но кричать, глядя на Леду не стал. Ему на шею приладили веревку. Подтащили к дубу, тогда он понял, что это взаправду.

— Три золотых всё что у меня есть! — захрипел он в объятиях стражей. — Смилуйся Грета, прошу тебя!

Прачка заржала.

— Да это же мои вчерашние слова, Илгар. — проговорила она. — Сморчок ты недоношенный. Видеть тебя не хочу, но твои дети будут до смерти у меня перед глазами стоять. Прощаю!

«Походу через кого-то знакомые. — подумал я. — 'Илгару повезло, что у него дети есть.»

Чувака отвязали, забрали золотые из тайника в сапоге, передали Грете.

— Эм, три дня на восстановительных работах в замке? — полувопросительно спросил у Гроулз. — В качестве искупления своих непотребств. А где конюх? Пусть подойдет и врежет ему по рылу столько раз, сколько он принял от него побоев.

Но конюха не было, отлеживался от побоев в деревне. Потому я попросил Джиро.

— Влепи ему царский фофан. Только не убей.

Хотя бандос всё равно рухнул оземь с сотрясением мозга. Разобравшись с первым, ко мне подтащили второго. Этот изнасиловал горничную Гроулз, одарив оплеухами и украл занавески с графского окна.

Горничная прощать его не стала. Она вообще была еще молоденькой девчушкой, лет пятнадцати.

— Повесить. — вынес приговор. Горничную подлечил, убрав опухоль с щеки.

Он закричал было, но Леда подскочила и вырвала язык. Разжала стиснутый рот трезубцом, в котором два острия превратила в щипцы, схватила за язык, дернула раз-другой. Зрелище было некрасивое, кровавое, меня чуть не стошнило, а горничная в обморок упала.

Глотнул из фляжки лайма с водой. Принцесса обмывала руки Леде водой и брезгливо советовала привнести элементальке в процесс механику.

— Лезвием отхватила, так быстрее и крови меньше. — ворчала принцесса. — Ну что за свинячество, Леда Варваровна!

— Имущество казненного обратить в пользу жертвы. — сказал, дождавшись, когда тело закачается на ветке.

Тело сняли, раздели, обшарили и сожгли. Нашли всего два золотых, но неплохую одежду, с броней и мечом, лежавших в телеге, шан Ханилен оценил примерно в пять золотых. Это резко подняло стоимость раскаяния для остальных бандитов, из которых я в целях экономии времени, сразу предложил выделить непрощенных.

Их оказалось трое. Они мерно закачались на ветвях дуба, затейливо оттеняя качели, а я предложил шану Ханилену самому определить меры дополнительного наказания для остальных, виновных кроме насилия в порче и краже замкового имущества. Сам потащил всех на завтрак.

— За хорошей едой можно простить кого угодно. — сказал девчулям. — Потому правосудие необходимо на голодный желудок. Но теперь-то мы можем себе позволить устрицы с крессом. Откормим речным львом нашего тощего цыпленка!

— Я всё-всё понимаю, Джерк. — печально произнесла Гроулз.

Суши из речного льва было восхитительным, мои шутки остры, а вино, из неокончательно еще разграбленного погреба, нежно и пряно. Мы перешли на ты, а Кая даже задарила девчушке деревянный гребень из дендровоина. Походу графская дочурка решила поддать в костёр тщеславия ноток грусти.

— Чтобы сама гениальная и подавляющая принцесса со столь блистательным магом, могучим бойцом и удивительной авантюристкой приехали к такому второстепенному персонажу, как я, спасли от ненавистной свадьбы, вылечили, вытащили из бездны отчаяния — нужен очень веский повод.

Могучий боец, то есть Джиро, даже закашлялся. Удивительная авантюристка заулыбалась. Гениальная пронзила взглядом Гроулз. Блистательный маг держал покерфейс.

— Мой отец для многих сволочь. — сделала удивительное признание Гроулз. — Стяжатель, бандит ничем не лучше барона Эделина. Сначала ради меня, затем войдя во вкус шальных монет. Не подумайте: раз я сижу взаперти, ничего не знаю. Жизни слуг часто питают одни сплетни. Но это мой отец. Я не могу разлюбить его ласковые руки, которые гладили мои волосы, его отчаяние при виде моей болезни, его слезы, покрывающие мою голову, его жаркие объятия и клятвы, что всё наладится.

Гроулз сморгнула свою слезу.

— Раз его ищут даже люди короля, всё даже хуже моих самых страшных предположений. Надеюсь, он обрел покой. Все монеты моего отца в винном погребе, закопаны за бочкой къянти в левом углу. Следующая бочка скрывает моё приданое. У меня только одна просьба.

Она с неожиданной силой схватила руку принцессы и прижалась к ней своей щекой

— Будьте моим опекуном, ваше высочество!

— Это невозможно. — сразу вырвалось у Аиши.

Не, правда. Наша команда похитила её отца, а наш друган его скоро грохнет. Какое опекунство, ты че несешь, деточка?

— Принято. — услышал я неожиданно свой голос.

Я даже посмотрел вокруг — это точно мой голос? Стукнул себя в грудак: «эй ты, предательское легкое, да как у тебя хватило воздуха на такую наглость?»

— Объясни! — потребовала принцесса.

Не часто я оспариваю на людях её решения, да вот вообще в первый раз.