Но при всей традиционности жизни скандинавов можно обнаружить, что в ней рождались общественные новации, которые нарушали и подтачивали привычные обычаи, сопровождались эволюцией социальных слоев, изменением иерархии и определенными нарушениями в привычном укладе жизни. Эти новации были тяжелым испытанием для бондов, да и для многих знатных людей. И введение сословно-правового членения в среде свободных хозяев, в частности в Швеции, или его фактическое установление в других Скандинавских странах на рубеже ХII и ХIII вв. не могло явиться неожиданностью. Оно было подготовлено эпохой викингов, в течение которой имущественно-правовое неравенство серьезно затронуло людей саги, хотя отнюдь не полностью изменило их права и менталитет. И люди саги с трудом принимали новые порядки, особенно попытки ввести регулярные налоги, отягощение их жизни новыми обязанностями, христианизацию и церковную организацию, неразрывно связанные с укреплением королевской власти и с новыми, к тому же регулярными, поборами. Но, с другой стороны, бесконечные конфликты, междоусобные войны и ссоры еще больше нарушали ритм жизни населения, которое раньше обращалось к хёвдингам, к влиятельным господам с просьбой помочь замирению в стране и установить, наконец, мир и порядок между соседями. Теперь эти требования обращаются к государю.

Уже подчеркивалось выше, что именно в эпоху викингов скандинавы вошли в европейское сообщество, а короли, знать и купечество скандинавов вписались в общеевропейский международный элитарный круг отношений и связей. Эта интеграция была достигнута сложными путями военно-политических и торговых отношений, через сеть ранних городов, принятие христианства и церковного устроения, освоение европейского образования, материальной и духовной культуры, через династические браки и территориальные анклавы (в Англии, Франции и на других землях). Несомненно, что собственно походы викингов, массовое ограбление ими богатых и более продвинутых европейских стран, их дружинная служба, как и образование там ряда своих анклавов, сыграли здесь труднопереоценимую роль.

Вместе с тем саги убедительно показывают, что западное влияние, которое шло от элиты общества к ее средним слоям, было медленным и, скорее всего, долго оставалось «верхушечным». Повседневная жизнь и быт основной массы скандинавов изменялись очень медленно, они оставались патриархальными, преданными традиционным установкам. Однако эпоха викингов все же произвела и в них заметные изменения.

Грабеж, воинское наемничество и расширение торговли как средства обогащения постепенно стали иметь задачей не только, а со временем и не столько накопление сокровищ, сколько получение стабильного дохода, и на первый план постепенно выходит землевладение, приобретение земельной собственности. Это изменило соотношение сил как между общественными слоями, так и внутри каждого из них.

Свободные хозяева-бонды все еще сохраняют свои владения, право на оружие и имеют голос на тингах. Но все чаще они вынуждены поддерживать знатных людей и все чаще решают уклониться от участия в ополчении, полагая вооруженные столкновения и борьбу за власть делом королей и знати. И хотя эти свободные хозяева-бонды численно все еще преобладают в обществе, нередко играют ведущую общественную роль, однако этот слой стал постепенно «размываться», особенно в Норвегии, Дании и Исландии. Появляются, с одной стороны, группы богатых бондов, с другой – категория свободных, но бедных, малоземельных и безземельных людей, которые вынуждены заниматься наемным трудом, либо становиться держателями чужой земли, либо пополнять собой ряды наемных работников и солдат или бродячих мародеров. Собственно, сужается и традиционная демократия – «власть народа».

Родовая знать заметно расширяет свою недвижимость и при этом сохраняет авторитет и уверенность, ее представители занимают подавляющее большинство правящих позиций на местах и большинство постов при монархе. Но постепенно при короле складывается влиятельная группа служилых людей из «неблагородных», которые постепенно смыкаются с представителями родовой знати. А наделение родовитых людей на местах и служилых людей при короле должностными полномочиями в рамках складывающихся государств усиливает влияние и власть элиты, а также разрыв между ней и бондами. Заметна и зависимость многих хозяев-бондов от знатных или богатых соседей, которые манипулируют ими в повседневной жизни и при междоусобицах.

Вместе с тем именно образование единых государств-монархий обременило народ наиболее регулярными поборами. Именно с этого времени у скандинавов появился стабильный объект недовольства и противодействия (неоднократно мной отмеченный применительно к более позднему времени) – в лице центральной власти. В то же время центральная власть была еще слишком слаба, чтобы не только прекратить, но хотя бы сократить столкновения между отдельными семьями, между соседями, кланами и группировками, в том числе в борьбе за престол. Эти столкновения в эпоху викингов и сразу после нее буквально раздирали скандинавские общества, уносили массу жизней и наносили ущерб хозяйству.

В судебной области, которая регулировалась устным обычным правом, основанным на старинных правовых понятиях, включая кровную месть и внесудебные соглашения, эпоха викингов отмечена серьезным правотворчеством. Активно вводятся более общие, в том числе вновь появляющиеся порядки в систему устного обычного права, заметно расширяется функция штрафов, появляются первые записи обычного права и очевидно явное вмешательство «авторитетных людей» в рассмотрение и решение судебных дел и вообще спорных вопросов.

Саги и прочие источники моих сведений неоспоримо свидетельствуют о том, что христианство и церковное устроение к концу эпохи викингов не сумели кардинально вытеснить языческие представления, обычаи и обряды, однако произвели серьезные изменения в культуре скандинавов; церковь начала влиять на семейные отношения, на решение проблем наследственности и на моральные устои, включилась в налоговые поборы с населения.

Многогранную и удивительно емкую модель морали и этики скандинава из круга викингов, как и самой этой эпохи в целом, выстраивает поэма «Изречения (или Речи) Высокого», вошедшая в «Старшую Эдду»[1920]. В точном смысле это скорее поучения; произведения такого рода были очень популярными в Европе, причем каждое отличалось своими особенностями, отвечающими менталитету данного народа. Россиянам этот жанр известен хотя бы по «Поучениям Владимира Мономаха»[1921]. В «Изречениях Высокого» говорится о главных и второстепенных жизненных ценностях, о достоинствах и недостатках людей, содержатся на редкость выразительные практические поучения. Под «Высоким», который держит «речь», конечно, подразумевается «Одноглазый» – верховный бог Один. Иначе говоря, это произведение как бы представляет мудрые наставления верховного языческого бога, и оно несет все особенности языческой культуры, которая господствовала в регионе на протяжении большей части эпохи викингов, а в значимых реликтах сохранялась после нее на протяжении нескольких столетий.

Судя по тексту «Изречений», первоначально они вовсе не были единым произведением; они искусственно, но искусно подобраны неизвестным автором (или авторами) из нескольких, тематически и стилистических разных стихотворных сочинений, нравоучительных и часто афористичных, к которым присоединены некоторые бытовые истории, заклинания и ходячие поговорки.

Несмотря на такой «лоскутный» характер, на то, что отдельные части имеют неодинаковое назначение и разное по времени происхождение – с IХ до ХIII в., «Изречения Высокого» в своем сохранившемся виде концентрируют многогранную этику скандинавов «эпохи» викингов, отраженную в сагах и скальдической поэзии. Это квинтэссенция духа, образа эпохи, как и образа, воззрений и нравственных нормативов самостоящего человека той эпохи, каким был викинг. Вместе с тем думается, что эти «Речи» в известной мере унаследовали также энергетику и традиции древних германцев вообще, тех, что в свое время оплодотворили великий, но одряхлевший античный мир и стояли у истоков не менее великого мира Западного Средневековья.