Змея – лосось долины, рыба суши, рыба равнины, сиг равнины.

Кит – вепрь прибоя.

Голова быка – высокая башня крепких рогов.

Поэзия – брага карлов, брага Одина, мед Одина, влага Браги, волненья меда.

Плохие стихи, рифмоплетство – кал орла.

Один – владыка боя, друг людей, судья побед, ворог волка, отец победных сражений, тайный странник, властелин, шлемоносец, многоликий, правдивый, разгадчик истины, разящий и радостный в бранях, Бог – Благое око, Бог – Огненный взор, сокровенный, коварный, меняющий образы, повелитель кораблей, грозный всадник, отец всех и всего, создатель, Бог богов…[1919]

Валькирии – Девы Одина.

Хель – стражница павших.

Ведьмы – ночные всадницы.

Котел для варки пива – корабль пира.

Кубок – податель пива.

Сажа – роса очага.

Итак, что же поведал нам фольклор и сравнительные материалы о викингах, об их повседневной жизни, нравах и самосознании скандинавов и об эпохе викингов в Скандинавии вообще?

К концу I тысячелетия скандинавы достигли высокого уровня развития в хозяйственно-экономическом и культурно-художественном отношениях. У них сложилась сложная социальная структура, элементы ленной, вассальной и поземельной зависимости и выработалась четкая система обычного права. Дело было за толчком, который принес бы на Север государство, фиксированные законы и христианство, что было необходимо для вхождения в цивилизацию Западного Средневековья. Таким могучим толчком и стали события эпохи викингов.

Нет сомнений, что именно в эпоху викингов в истории скандинавских обществ произошел качественный переход от последней стадии родового строя с его кровнородственной подосновой, но уже без «первобытности» – к стадии собственно цивилизаций, основанных на социально-государственных системах, а именно к средневековой цивилизации, с ее феодально-средневековой подосновой.

Походы викингов сильно углубили имущественно-социальное расслоение всех скандинавских обществ, включая такое своеобразное, как исландское. Они способствовали социальному расслоению, складыванию сословий и устоев феодального типа. Именно тогда возникли единые Скандинавские государства-монархии и утвердился статус единой королевской власти, скандинавы приняли христианство и в их поселениях появились церкви, сложились и эволюционировали основы служилой элиты, появились ранние города, началось формирование скандинавских языков из единого общескандинавского северогерманского наречия, еще характерного для эпохи викингов, и т. д.

Роль эпохи викингов в этих процессах невозможно переоценить. Это был период накопления и усвоения – путем грабежа, воинской службы, торговли и, в немалой степени, за счет заимствования очень многих качественно важных моментов: от материальных ресурсов, идеологии, мотивов поведения до социальных отношений, статусных позиций и их знаковых обозначений. К тому же эта эпоха заметно ускорила темпы развития Скандинавского региона и помогла ему органично войти в торгово-политическое и культурное пространство Западной Европы. Не случайно к общему для Европейского Запада периоду высокого Средневековья, ко времени реальной политической централизации, развития городского строя, с его особой культурой, и к началу работы парламентов скандинавы подошли почти вровень с передовыми странами Европейского Запада.

В этом исследовании мы сталкиваемся с историей одного из основных типов генезиса средневекового общества. Речь идет об общественном строе, который складывался путем непосредственного перехода к феодально-государственной цивилизации – от позднего, уже разлагающегося строя, так называемого строя «военной демократии» или варварского (или «вождеского»), и только при опосредованном, косвенном, часто запоздалом воздействии античной цивилизации. В частности, выпукло выступают правила поведения автономной сельской среды, способы выживания и самоорганизации общества до возникновения государства и во время его складывания. Очевидно, что огромную роль в этой организации играли универсальные формы связей и единения – такие, как обычное право, религия, гостевание, пиры, обычаи дара и отдара, разные самодеятельные, живые общности, – от соседских до воинских.

Но и сведения о родовой знати, высоком положении «старой» элиты и ее руководящей роли чрезвычайно важны для изучения локального европейского общества времен поздней военной демократии и складывания феодального общества. Одним из характерных моментов, которые обнаруживаются при исследовании саг, являются изменения в составе, положения и роли элиты в основных Скандинавских странах. В частности, сформировались группы служилой знати, которая, как и короли, имела с родовой знатью сложные отношения, особенно на местах. По моим наблюдениям, представители служилой знати, во всяком случае наиболее известные из них, которые упоминаются в сагах, в то время (и, добавлю, еще долго после него) рекрутировались королем преимущественно из знати родовой. Происходил и встречный процесс, когда заслужившие благодарность правителя незнатные служилые люди входили в круг знати. Обнаруживаются и некоторые важные свойства элиты. Это, во-первых, ее военный профессионализм и роль воинской службы в ее формировании и пребывании у власти. Во-вторых, спаянность элиты благодаря перекрестным бракам, родству и свойству в пределах своей страны, а также связи с элитами сопредельных стран на скандинавских, немецких и прибалтийских землях, на Руси, в Англии, Франции и Ирландии. Несомненно, что эволюция элиты и складывание монархической власти в конечном счете составляли единый процесс, причем огромное значение для него имели разного типа и масштаба военные факторы и, соответственно, привилегированный воинский контингент, прежде всего дружины и их вожди.

И хотя в фольклоре почти нет прямых сведений о созидании государства, очевидно, что именно эпоха викингов, с ее особым менталитетом, стала периодом его создания и первых этапов, тогда как последующие ХII – ХIII вв. – временем оформления и развития единых Скандинавских государств.

Очевидно, что эпоха викингов окончательно разрушила в Скандинавии родо-племенной строй как систему, сохранив, однако, многие традиции предшествующей эпохи в самых разных сферах жизни. Эти традиции достаточно органично вписались в новую систему – в систему Средневековья, что стало одной из ее важных особенностей в Скандинавском регионе. В частности, причиной того, что внутриполитическое единство стран Европейского Севера долго носило формальный, еще в значительной мере условный, как бы «титульный» характер, стал живучий племенной патриотизм, опирающийся на союз бондов и местной родовой знати. Позднее это выразилось в сохранении отдельными областями каждой из Скандинавских стран значительной автономии, отраженной в их областных правах законодательствах. Впрочем, как мне представляется, племенной – или областной – патриотизм вовсе не является спецификой скандинавов или особенностью только ранней истории средневековой государственности и вряд ли вообще европейской. Это явление, несомненно, заслуживает особого внимания медиевистов.

Возвращаясь к развитию государственности в Северном регионе, следует еще раз подчеркнуть, что, судя по источникам наших сведений, в эпоху викингов наличие единого правителя не означало централизацию страны. Это был только важный шаг на пути к последней, поскольку король (монарх) еще не располагал ни соответствующими финансами, ни удобными дорогами и средствами сообщения, ни особыми органами управления и власти вообще. Сам процесс сложения государства и монархической системы, включая финансово-административную, судебную и военную организации, в эпоху викингов проходил только свои первые этапы от патриархального государства (уходящего глубинными корнями в семейную общину) – к государству общественно-правовому. Демократические органы законодательной, исполнительной и судебной власти в виде народного собрания-тинга и местных – сотенных и общинных – сходов все еще сохраняли важное, подчас решающее место. Сами «ветви власти» не были разделены либо вычленены и в общем имели не институциональный, публичный, а личностный, патриархальный характер.