Исследователи знают, что важно не только то, о чем свидетельствует источник, но и то, о чем он умалчивает. Если говорить об описании тинга в сагах, то бросается в глаза почти полное отсутствие в связи с ним упоминаний о женщинах. Материалы, связанные с народным собранием, еще раз подтверждают, что общество викингов было маскулинным. Все действующие на тингах люди – мужчины. Женщины в этом обществе мужчины проходят тенями, хотя их важная роль в возникновении и решении не только конфликтов, но и политических, религиозных и вообще всех жизненных вопросов вполне выясняется на основании саг. Там, где речь идет о тинге, женщина со страниц саг вообще почти исчезает. Впрочем, могло ли быть иначе в обществе «мужских игр», где все решалось не только силой ума, но, пожалуй, в большей степени силой мышц и оружия?

Во многих сагах в той или иной связи говорится о поэтах-скальдах. Скальдами называли не всех людей, способных сочинить несколько стихотворных строк, но лишь авторов особенных поэтических произведений, со строгим порядком строк в строфе и слогов в каждой строке, с разнообразием размеров, с особым языком и рядом других важных свойств, характерных для этого жанра. От наименования «скальд» получил свое название особенный, неповторимый поэтический жанр скандинавского Севера – «скальдический». Он вполне сложился в Скандинавии уже к первой половине IX в. Значение стихов и доверие к ним в обществе викингов было столь велико, что висы одного из скальдов, Халльфреда сына Отара, легли в основу «Саги о Халльфреде», и этот случай – опираться на висы при составлении саги – совсем не единственный. Кроме того, стихи щедро цитируются в сагах. Например, в «Саге о людях с Песчаного Берега» помещено 37 вис. Некоторые саги целиком посвящены тому или иному знаменитому поэту своего времени.

Современники с видимым уважением относятся и к стихам, и к скальдам, которые, судя по всему, являются для них людьми особого сорта. Как ясно из части 6, скальды входили в дружину, в тесный круг королевского двора. Поэтому данная часть в известной мере примыкает к последним очеркам части 6, расширяя наше представление о составе и жизни королевского окружения. В то же время скальды – это особая тема, тема не только придворной, куртуазной, но и общей культуры, менталитета скандинавов в эпоху викингов. В настоящей книге данная тема, очень обширная и требующая ряда специальных, особых знаний, раскрывается в той мере, в какой это допускают саги, произведения самих скальдов и замысел книги.

Сочинение стихов у древних скандинавов входило в число тех восьми – десяти «ремесел», или «умений» и искусств», которыми должен был владеть знатный человек и вообще уважаемый муж[1778]. В их числе – владение мечом и другим оружием, езда верхом, плавание, гребля, игра на арфе, умение играть в шашки и другие «настольные игры». Искусство слагать стихи рассматривалось как вершина образованности. Викинг и поэт, король Харальд Суровый в одном из своих стихотворений писал, что он владеет восемью умениями, в том числе слагает стихи. Стихи слагали многие грамотные люди, пару рифмованных фраз нередко импровизировали вполне простые мужчины и женщины. Но скальдический стих – это особый жанр, владение которым было доступно немногим избранным. О высоком достоинстве умения сочинять такие стихи, о самой поэзии скальдов, которая является «дивным даром», «брагой Одина» и «медом поэзии», немало говорится в сагах и стихах[1779].

Скальдическая поэзия развила и дополнила традиционные эддические формы германской поэзии как с помощью заимствования некоторых западноевропейских образцов, так и путем самобытного развития. В абсолютном большинстве скальдами были люди, которые принимали участие в походах викингов и вообще несли военную службу. Самые поздние произведения таких авторов восходят к XIV столетию.

Особенность стихотворчества древних скандинавов заключается в том, что еще в дописьменную эпоху они наряду с эпической поэзией и анонимными сказаниями создали поэзию авторскую, которая предполагает не только индивидуальное творчество, но и буквальное воспроизведение стихотворного текста[1780]. Эти свойства скальдической поэзии предопределили сохранение имен скальдов и многих их стихов, а также возможность атрибуции тех произведений, имена авторов которых не сохранились.

Поскольку скальды обладали «дивным даром Одина», правители их приветливо встречали, приглашали в свои дружины, щедро одаривали, сажали на почетные места за пиршественным столом. А ведь скальды не просто развлекали гостей во время пира. Слава, которую они создавали конунгам и ярлам в своих хвалебных песнях – ярких, причудливых, складных, была более прочной, чем та, что была запечатлена в сагах, поскольку слова в сагах намного легче поменять, чем в прочно «сбитом» стихе умелого скальда. Не случайно великий Снорри, историк, писатель и поэт первой половины XIII в., во введении к своему «Кругу Земному» заметил по поводу скальдов и их произведений: «То, что говорится в этих песнях, исполнявшихся перед самими правителями или их сыновьями, мы признаем за вполне достоверные свидетельства. Мы признаем за правду все, что говорится в этих песнях об их походах или битвах. Ибо, хотя у скальдов в обычае всего больше хвалить того правителя, перед лицом которого они находятся, ни один скальд не решился бы приписать ему такие деяния, о которых все, кто слушает, да и сам правитель знают, что это явная ложь и небылица. Это было бы насмешкой, а не хвалой». И добавляет ниже: «А песни скальдов, как мне кажется, всегда меньше искажены, если они правильно сложены и разумно истолкованы»[1781].

Скальды знали и могли исполнять эддические песни, с характерным для них относительно простым языком, диалогами и монологами, с мифологическим обрамлением и метафорами. Но скальдическая поэзия имела очень важную особенность, придающую большое своеобразие стиху, которая заключалась в формах словесной выразительности и стиле построения. В стихе скальда наличествует множество кеннингов-иносказаний, переплетение строк и предложений, сложные метафоры, частые аллитерации. Все это придает стиху особую выразительность, но и затрудняет его понимание.

Скальд как бы старается скрыть смысл сказанного, дабы его приходилось отгадывать. Это наследие древней, языческой веры в магическую силу произнесенного слова и в силу того, кто это слово произносит, кто может выразить свою мысль в стихотворной форме, почти в формуле. Поэтому сложная форма скальдического стиха, включение в него многих условных обозначений и многослойных метафор, имен языческих богов и животных-символов отнюдь не случайны. Усложненная стихотворная форма делает произведение опытного и талантливого скальда своего рода шарадой, доступной отнюдь не простецам, но людям из определенного круга, подготовленным, владеющим суммой тогдашних знаний и представлений, в том числе языческой мифологией, а также культурой изысканной, метафористичной речи.

Представление о том, что скальдический стих имеет магические свойства, может служить заклинанием, подкреплялось тем, что признанные скальды хорошо знали «Старшую Эдду», владели руническим письмом и канонами магии, которая ему приписывалась. Не случайно некоторые авторы рунических надписей называют себя скальдами, а в самих надписях встречаются отсылки к скальдическим стихам. Не случайно и то, что в «Старшей Эдде» термины «руны» и «искусство скальда» подчас служат синонимами.